Вильям Похлебкин - Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. Выпуск 1
25 августа 1905 г. Договор был подписан. С его подписанием Россия достигла мира, не слишком компрометировавшего ее престиж. Витте отстоял три из четырех принципиальных вопросов: он отказал японцам в выплате контрибуции, отдаче всего Сахалина и выдаче кораблей, укрывшихся в нейтральных водах. Император отметил эти дипломатические успех Витте графским титулом, а недоброжелатели в высоких сферах дали ему прозвище граф Полу-Сахалинский. Потери России и впрямь были велики: пришлось уступить японцам южную часть острова Сахалин, передать им аренду Ляодунского полуострова и ветку железной дороги от Порт-Артура до Чанчуня; кроме того, Корея была признана сферой влияния Японии.
С октября 1906 года Витте возглавлял Совет министров, но вскоре ушел в отставку. Последние годы жизни граф провел в Петербурге и за границей. Оставаясь членом Государственного Совета, Витте принимал участие в работе Комитета финансов, председателем которого был до самой смерти. В 1907-1912 годах написал «Воспоминания».
А.М. Коллонтай
О ней при жизни складывали легенды, создавали мифы подчас на бытовом уровне. Особенно часто упоминалась теория свободной любви, которую она проповедовала. Будучи выдающимся политиком, она всю жизнь одновременно оставалась просто женщиной. Любящей и страдающей, счастливой и несчастной одновременно.
Дипломат божьей милостью, она порой за обычным дружеским обедом добивалась того, что мужчины непомерной ценой и нередко безуспешно пытались добиться на полях сражений. Она была прекрасным собеседником, легко, на равных вступала в профессиональный диалог с самыми блистательными интеллектуалами своего времени. Она вдребезги разбила расхожее мнение о том, что красивая женщина не может быть умной, а умная - красивой. В ней чудесным образом сочетались природная грация, аристократические манеры и эрудированность.
В конце жизни Коллонтай в дневнике сама себе задала вопрос: "Что я больше всего ненавижу?" И тут же на него ответила: "1) фарисейство и хамство, 2) жестокость и всяческую несправедливость, 3) унижение человеческого достоинства".
Она родилась в богатой семье генерала Михаила Домонтовича. На домашних учителей отец не скупился. Русскую словесность ей преподавал Виктор Петрович Острогорский, известный по тем временам литератор и педагог. Именно под его руководством Шурочка делала первые свои шаги в сочинительстве. Помимо этого, она овладела четырьмя языками, а также получила прекрасную подготовку в прочих гуманитарных дисциплинах. Экзамен на аттестат зрелости был сдан ею в 16-летнем возрасте более чем успешно, открыв счет ее жизненным победам, а вкус к успеху и славе у нее был особенный. К этому необходимо прибавить и целый хоровод воздыхателей, окружавших ее повсеместно, и - головокружение от успехов было обеспечено. Правда, вскоре оно было на какой-то момент прервано роковым выстрелом одного из Шурочкиных обожателей, ее сверстником, партнером по танцам и верным рыцарем Иваном Драгомировым. Сын известного генерала, не выдержав "жестокостей" любви, пустил себе пулю в сердце.
В 1890 году восемнадцатилетняя Шура была представлена императрице, ужинала за одним столом с наследником престола - будущим императором Николаем II. Придворный бал восхитил ее. А в 1905 году, в Кровавое воскресенье, как большевистский агитатор она пыталась предотвратить шествие рабочих к Зимнему дворцу, "к царю", и, когда это не удалось, потомственная дворянка пошла вместе с ними. В ноябре 1905 года она познакомилась с Лениным.
Ее руки просил адъютант царя Александра III, но она ответила, что выйдет замуж только по любви. В 1893 году она повенчается с двоюродным братом Владимиром Коллонтаем - сыном участника польского восстания 1863 года, отбывшего ссылку в Сибири. Через пять лет, поручив маленького сына заботам мужа и своих родителей, Александра Коллонтай уедет в Цюрих. "Меня увлекала за собой волна нараставших в России революционных волнений и событий", - напишет она позднее. Ей будет сорок пять, когда ее избранником станет двадцативосьмилетний Павел Дыбенко - нарком по морским делам советского правительства, сын бедного крестьянина, едва умевший читать. Запись брака Коллонтай и Дыбенко открыла первую страницу книги актов гражданского состояния Советской России. "Я и Павел решили так поступить на тот случай, если революция потерпит поражение, и вместе взойдем на эшафот".
Обретя в жизни смысл, а вместе с ним и целый мир совершенно новых, возбуждающих разум понятий, таких как "профсоюзы", "Коммунистический манифест", "социальная революция" и им подобные, Коллонтай принялась мечтать о стратегическом просторе для будущих свершений. Она называла себя "мятежной" и гордилась этим крайне.
31 декабря 1917 года за ее подписью будет издано постановление об охране материнства и младенчества. Впервые в истории России, по инициативе наркома по социальным вопросам Александры Коллонтай, государство сочтет это своей обязанностью. При ее участии были подготовлены проекты декретов - о расторжении брака, о гражданском браке, законодательно закреплены отпуска по беременности и родам. Идею же общественного воспитания она воплотит в созданной системе яслей и детских садов. Большую известность приобретет книга Коллонтай "Любовь пчел трудовых" - о новой, "пролетарской", любви. Между тем ее троюродный брат, поэт Игорь Северянин будет воспевать романтическую, "салонную" любовь.
Коллонтай находила крайне важным "революционизировать" семью. По ее убеждению, у женщины, не стесненной обязанностями по отношению к мужу и детям, высвободилась бы огромная сила, годная для ниспровержения старой и строительства новой России. В том, что слабая половина человечества мечтает об этом денно и нощно, Коллонтай не сомневалась. Выступая на одном из съездов, Коллонтай убеждала: "Не бойтесь, будто мы насильно разрушаем дом и семью... Если мы разъясняем значение социалистического воспитания, говоря, что такое детские колонии, трудовые коммуны, матери спешат к нам с детьми, несут их к нам в таком количестве, что мы не знаем, куда их поместить..." Радикализм подобных взглядов озадачивал даже Ленина. Именно по его настоянию поправка Коллонтай к новой программе партии о борьбе "за исчезновение замкнутой формы семьи" не была принята.
В 1923 году, выступая на съезде, она скажет: "Партия потеряла свое подлинно пролетарское лицо, вырождается в касту бюрократов и карьеристов. Бюрократизм проникает и во все звенья государственного советского аппарата. Три года назад насчитывалась 231 тысяча чиновников. Теперь, после объявленного сокращения, - их 243 тысячи!" Тогда же, на съезде, она высказала крамольное: "ЦК отсылает инакомыслящих в отдаленные края, чтобы не путались под ногами, чтобы голос их никем не был услышан". В годы начавшихся внутрипартийных противостояний это запомнилось. И сыграло свою роль, решившую, как выяснилось впоследствии, дальнейшую судьбу Александры Михайловны. Сталин запомнил выступления Коллонтай. Он с удовольствием пошел навстречу ее желанию выехать на работу в одно из полпредств, определив местом службы Норвегию.
Решению генсека воспротивились многие, знавшие характер Коллонтай, в том числе и нарком иностранных дел Чичерин. Это и понятно. Дипломатия требовала спокойствия, выдержки, отказа от проявления собственных взглядов, а Коллонтай славилась как раз качествами прямо противоположными. Однако Сталин был тверд в своем решении.
В Норвегии Коллонтай стала рядовой сотрудницей полпредства. Но она не была бы собой, если бы смирилась с таким положением. Александра Михайловна быстро освоилась в новом для себя деле, и вскоре ее назначили советником. А первое, что ей удалось сделать, - это купить у Норвегии большую партию рыбы: 400 тысяч тонн сельди и 15 тысяч тонн соленой трески. Молодая Советская республика, не вышедшая еще из голодного кризиса, получала необходимые продукты, а экономика Норвегии - финансовую поддержку.
Газеты, до того писавшие о ней язвительные статьи, изменили тональность, воздавая должное женщине-дипломату. Ведь благодаря ей сотни норвежских рыбаков получили работу. Александру Михайловну пришло приветствовать все руководство профсоюза рыбаков, приведшее с собой переводчика. Их ждал еще один сюрприз: Коллонтай произнесла речь на чистом норвежском языке.
Стремясь использовать свою нечаянно возникшую популярность, Коллонтай взялась быстро налаживать отношения между Норвегией и Советской республикой. Она устроила грандиозный прием в честь Фритьофа Нансена, который, как говорилось в разосланном ею приглашении, "спас тысячи людей на Волге", возглавив широкомасштабную акцию помощи голодающим в России. Скованность, которая ощущалась в начале торжественного приема, вскоре исчезла. Естественно, благодаря Коллонтай. Тост в честь Нансена она произнесла по-норвежски, повторив его затем по-французски, по-английски, по-немецки, по-шведски, по-фински и по-русски.
