Питер Хопкирк - Большая Игра против России: Азиатский синдром
Все это время Келли и его люди пробивали путь через горы. Сначала они не столкнулись ни с каким противодействием читральцев, не предполагавших, что кто-то может попытаться пройти здесь в такое время года. 30 марта колонна на высоте 10 000 футов пересекла край снегов, и продвигаться стало заметно труднее. Днем, защищая глаза от снежной слепоты с помощью темных стеклышек, они медленно карабкались наверх, преодолевая тяжелые снежные заносы. Ночью, не имея палаток, спали под открытым небом. Этого не выдержали кули, которых наняли для переноски припасов, и в первую же ночь в снегах они сбежали, прихватив груженых пони. Правда, их удалось вернуть силой, и с тех пор за кули внимательно присматривали. Все еще не было никаких признаков приближения врага.
Через два дневных перехода отряд ожидало первое реальное испытание — 12 000-футовый перевал Шандур. Все знали, что перетащить через засыпанный тяжелыми снегами перевал горные пушки совершенно невозможно. И первая попытка оказалась неудачной: истощенные мулы сорвались со склона, и в опасности оказались и сами пушки, и боеприпасы. Два мула заскользили вместе с жизненно важным грузом, а затем покатились по 100-футовому склону и свалились в глубокий снег. С людьми дело обстояло ненамного проще. У всех была обветрена кожа, некоторые страдали от обморожения, а идти приходилось сквозь снега, которые местами доходили до подмышек. Если бы читральцы охраняли перевал, то могли бы спокойно перебить весь отряд. Через два дня, 3 апреля, была предпринята новая попытка. На сей раз Келли разделил колонну на несколько партий. Сначала на заснеженный перевал поднялись 200 выносливых сикхских пионеров. Их заданием была подготовка пути для пушек. Назавтра те предполагалось перевезти на самодельных санях, сколоченных инженерами Келли. Поздно ночью после тревожного двенадцатичасового ожидания пришла весть, что сикхи прошли. Помимо чрезвычайной трудности подъема следовало учесть, что силы, пусть временно, разделены по обе стороны перевала и потому чрезвычайно уязвимы. Откладывать было нельзя. Рано поутру начали медленную и опасную операцию по транспортировке горных пушек. Время от времени приходилось снимать их с саней и перетаскивать на руках по пояс в снегу. Но к сумеркам все было сделано.
Это был замечательный подвиг, отмеченный огромной выдержкой солдат и прекрасным командованием. Далось это не даром: за следующий день врачи отряда Келли выявили более пятидесяти пяти случаев снежной слепоты и обморожения. Как ни удивительно, никаких признаков врага по-прежнему не было, и через два дня перевал Шандур одолела и оставшаяся часть отряда. Только шестьдесят миль отделяло их от Читрала, но теперь пришлось сражаться за каждый дюйм пути: на следующий день враг узнал вдруг об их присутствии. До той поры читральцы сосредоточили все силы на осаде, затем — на противостоянии угрозе, связанной с продвижением войск Лоу. Горные пушки Келли внесли более чем заметный вклад в сражение и 13 апреля сбили врага с двух основных позиций на подходе к Читралу. Через пять дней, все еще ничего не зная о судьбе осажденного гарнизона, отряд Келли находился всего в двух суточных переходах от столицы, и все указывало на то, что враг обратился в бегство.
* * *
Тем временем дела в крепости, куда еще не долетели новости о приближении спасательной экспедиции, обстояли хуже некуда. Среди солдат многие были больны или ранены, офицеры вынуждены были есть лошадей, чтобы как-то поддержать силы. Никуда нельзя было деться от ужасного зловония, испускаемого полуразложившимися останками животных и нечистотами нескольких сотен обитателей крепости. И внезапно все кончилось. Впервые Робертсон узнал о разгроме врага ночью 18 апреля, когда часовые доложили, что какой-то человек подполз к стене и что-то прокричал, хотя никто не разобрал ни слова. Человек отступил в темноту, очевидно, опасаясь, что в него выстрелят. Но немного погодя он вернулся, и дозорные на стенах расслышали его слова. «По всей крепости разнеслась весть, что осаждавшие сбежали», — записал Робертсон в отчете об их испытаниях. Но предпринимать какие-то действия ночью Робертсон не стал, с большой долей вероятности предполагая, что это лишь уловка врага.
На следующее утро он выслал хорошо вооруженный отряд, чтобы выяснить правду. Вскоре подтвердилось, что враг действительно исчез по неизвестным причинам. Немедленно было направлено сообщение Келли, и той же ночью получен ответ: полковник надеялся достичь Читрала на следующий день. Даже после того, как его колонны преодолели перевал Шандур, читральцы оставались в убеждении, что такие незначительные силы не смогут выбить их из собственных твердынь, которые они считали неприступными. Кроме того, Умра Хан обещал послать Шеру еще 2000 своих пуштунов, чтобы начать последний штурм крепости, но обещания не выполнил, войска оказались отчаянно необходимы на юге. Тогда Шер с остатком сподвижников сбежал. Осада, которая продолжалась полтора месяца и стоила жизни сорока одному защитнику, закончилась.
Когда 20 апреля отряд Келли прибыл в Читрал, Робертсон и его люди напоминали ходячие скелеты. Колонна из Гилгита выиграла гонку. Авангард генерала Лоу все еще сражался за перевал Ловарай. Никто не сомневался, что в бегстве врага главная заслуга принадлежала выдающемуся прорыву Келли и его блестящих бойцов через горы, который вынудил читральцев отказаться от продолжения борьбы. Когда весть о спасении гарнизона достигла Лондона, подвиг Келли газетчики воспели как «один из самых замечательных маршей в истории» — вывод, с которым нельзя не согласиться. С юга первыми добрались до Читрала только неделей позже далеко ушедшие вперед от основных сил корреспондент «Таймс» капитан Янгхасбенд и его друг майор Родерик Оуэн, который представлял «Пионер» из Лакхнау. Они даже не пытались получить у Лоу разрешения самостоятельно ехать через враждебную территорию, зная заранее, что получат отказ. Вечером они отобедали с Робертсоном и Келли и распили драгоценную последнюю бутылку бренди в доме, который в дни Аман-аль-Мулюка служил резиденцией Янгхасбенда, а затем дал приют штабу Шера. Британские офицеры высоко оценили фанатическую храбрость врага, особенно пуштунов. Но настоящими героями, по единодушному мнению, были силачи из сикхских пионеров, люди низшей касты, которые на службе у Роберт-сона и Келли сражались, проявляя редкостную силу духа и профессионализм. Чем хуже становились условия в крепости, чем страшнее становился огонь врага, тем отчаяннее сикхи рвались в бой. Именно они, писал позже Янгхасбенд, в действительности спасли гарнизон.
Вскоре до Читрала дошло известие, что Умра Хан также покинул поле боя. Загрузив одиннадцать мулов сокровищами своего дворца, он благополучно добрался до Афганистана, оказавшись вне пределов досягаемости преследователей. Перед этим он освободил двух британских офицеров, захваченных после матча в поло и переданных ему Шером. С офицерами обращались неплохо, и Умра Хан даже извинился перед ними за способ, которым их пленили. «Умра Хан, — по наблюдению Робертсона, — вел себя как джентльмен». Кроме того, он оказался более удачлив, чем его читральский союзник Шер, который через десять дней бежал из столицы. Шер имел несчастье оказаться в руках у одного из своих противников, который морил его голодом, пока не передал в руки англичан вместе с полутора тысячами его сторонников. Шера отправили в изгнание в Индию, где он с ожесточением отозвался об Умра Хане: «Видеть его больше не хочу. Нарушил все наши договоренности и сбежал, как трусливая лиса». Несомненно, Умра Хан, сидевший в своем убежище в Афганистане, мог бы то же самое сказать о нем.
Британия пребывала в эйфории от новостей из Читрала, поскольку опасалась самого худшего. Майор медицинской службы Робертсон вернулся признанным политиком и восторженной королевой Викторией был посвящен в рыцари. Келли готовился к тому же, но вместо этого был назначен адъютантом королевы и получил орден Бани. Хотя рыцарства, которое он, как многие полагали, заслужил, Келли не получил, но остался в памяти солдат той армии обозников, с которыми совершал прославленный форсированный марш через горы. Капитан медицинской службы Генри Витчерч, вынесший с поля боя умирающего офицера после неудачной разведки в начале осады, удостоился Креста Виктории. Кроме того, еще одиннадцать отличившихся англичан были награждены орденом «За выдающуюся службу». Наконец, орденов и наград были удостоены многие отличившиеся туземные офицеры и рядовые. Все, кто принял участие в деле, получили дополнительное жалованье за шесть месяцев и трехмесячный отпуск. Возможно, все это в самом деле было лишь «незначительной осадой», как скромно обозначил в подзаголовке своего отчета о ней Робертсон, но со временем выяснилось, что среди тех, кто принял в ней участие, — будущий фельдмаршал, по крайней мере девять будущих генералов и множество рыцарей. С точки зрения карьеры Читрал оказался явно подходящим украшением их послужного списка.
