Митрофан Довнар-Запольский - История Беларуси
И доля мужика такая же грустная, тяжелая. Кругом бездолье в селе. Пропала сила, тяжело жить: «Кроў, пот, слезы век цякуць», что заработает, а что украдет, в три погибели гнет спину. А там после трудовой жизни, — крест, дерн и крапива на могиле.
Так за сохой, бороной, за серпом и косой изо дня в день, из года в год, льет слезы и пот народ. А там где-то вдали барский дом, но в палац не впустят мужика. Да и на что мужику хлеб, на что богатство, когда у него есть мякина? На что ему сапоги, башмаки, когда есть лыко в лесу? Его жизнь должна быть несложна.
Багаты будзь з нiвы,
Увесь чынш заплацi,
Будзь весел, шчаслiвы,
Ня пi, ня крадзi!
Жый згодна з усiмi
И Бога хвалi,
Не крычы з другiмi:
«Свабоды! Зямлi!».
(«Аб мужыцкай долi» — Ян. Купалы).
Из года в год пашет, засевает, потом и кровью обливает свой загон мужик («Жнiво» — Я. Купалы).
Но придет осень. Не велика награда за свою кровь и пот: в углу хлева сложено сено, на току снопы, умолоту в углу с полкопы, в другом куте немного гречки и овса. И это на прокорм и семьи, и коня, и коровы, и возврат долга в магазин («Прышла восень»).
Поэзия эпохи возрождения описывает жизнь мужика в реальных красках. Она теперь далека от дидактизма или от того, чтобы выбрать из народной жизни ту или иную картинку, смешной и забавный эпизод. Нет, это сам народ устами своих избранников описывает свою жизнь, раскрывает свои раны, свои заветные мысли и мечты. Здесь нет ничего придуманного, нежизненного. И тем не менее в этом реализме звучит чудная и непосредственная поэзия.
Тяжелы перипетии этой жизни. Мы ходим и спотыкаемся, как пьяные, мы с голодом сроднились, мы худы и оборваны. Мы осмеяны, смешаны с грязью, мы обижены богатыми, мы в неволе. Мы сидим среди болот, глаза наши завязаны и уши наши заткнуты. Но как народу ни горько живется, у него есть вера в будущее и эта вера не оставляет ни одного поэта.
Адно мы добра ведаем:
Хоць вечна мы блукаемся,
А усе ж такi, хоць некалi,
А праўды дапытаемся.
(Я. Колас).
Почти такой же грустный мотив общего характера мы встречаем и у Янки Купалы («З песень мужычых» и «Куды ты рвешся»):
Гора нам бедным, гора загнаным,
Мучаць нас чорныя долi,
Стогнем пад царам, стогнем пад панам,
Стогнем мы дома і ў полi.
Темный сермяжный народ не знает суда и права, он трудится со слезами и обливается кровью. Это народ — дитя недоли, темноты и этот исконный лапотник трудится на своих врагов.
В стихотворении «Праступник», полном юмора сквозь слезы, поэт описывает преступления мужика. Довелось мужику в панской пуще насечь сухостойки на хату, попасти скот на лугу, в волость не успел он отдать подати и к обедне однажды не успел, и шапку однажды перед земским не снял, и газеты прочел, и кричал с другими «Свабоды i зямлi».
Тяжелая доля мужика служит одной из излюбленных тем нашей поэзии.
Адна гуторка на свеце:
Абяднеу мужык дачыста,
Аж чуць-чуць дыхне!
Проел и пропил свое хозяйство и возит на спине темноту и беду.
Но, –
Трэба злое ўсе растрэсцi,
Сонных разбудзiць,
Трэба новае ўсё ўзнесцi,
Новы шлях адкрыць.
… Цi што знаюць, цi не знаюць,
Вось, абы з бяды.
Так пяюць, так адпяваюць
На усе лады.
Чуе усё мужык наш гэта,
Чуе кожны дзень,
Ды ўздыхае з лета ў лета,
Ды снуе як цень.
Ой, не грэе, хоць і свецiць,
Месяц над зямлёй…
Ходзяць гутаркі па свеце,
Ходзяць чарадой.
(Янка Купала).
Мужицкая доля знает одну науку: вставать рано, поздно ложиться, трудиться допьяна. Жизнь однообразна. Приходится обивать пороги сытых людей, обивать пороги трутней, по приказанию вить себе петлю. В родной хате, в родном крае мужик — чужак. Его веселье в корчме, а на лихо и в тюрьму попадет. И за все это мученье на земле его ожидает в пекле мука.
Гэткую навуку
Знаем не адну,
Дзедаў дзед праўнуку
Перадаў свайму.
(Янка Купала).
Грустное описание тяжелой доли мужика иногда сменяется отдельными картинами частной жизни. Труд всегда воодушевляет поэта, он ведь сам часть трудящегося народа. Описание трудовых процессов отражает на себе высокое поэтическое вдохновение, но результат труда приводит к грустной действительности.
Вот образ пахаря. Он покрикивает в поле на своего «малого», по песчаной земле направляет он свою сошку, камень бьет по сошникам, конь выбивается из сил. Вид пахаря реален: босые ноги, старая шапка, «зрэбныя порткi», грудь открыта, лицо обливается потом.
Матка-зямелька! Эх недарма ты
Кормiш убогi свой люд!
(Я. Колас).
Мужик не боится труда, но темнота и бедность приводят этот труд к печальным для него результатам:
Я мужык-беларус, —
Пан сахi i касы,
Цёмен сам, белы вус,
Пядзi дзве валасы.
Бацькам голад мне быў,
Гадаваў i кармiў;
Бяда маткай была,
Праца сiлу дала.
Хоць пагарду цярплю, —
Мушу быць глух i нем,
Хоць свет хлебам кармлю,
Сам мякiначку ем …
(Я. Купала).
Нет той работы, нет того труда тяжелого, упорного, которого не выносил бы этот мужик в лохмотьях. Вот красивое описание мужичьей страды, которое мы находим в стихотворении «Мужык» Якуба Коласа.
Я балоты сушу,
Надрываю жывот;
За бясцэнак кашу,
Рыю землю, як крот.
Усе вуглы i куты
Сваiм целам я змёў,
Ссек я лес i кусты
I дарогi правеў;
Ды ня ежджу па iх, —
А хаджу пехатой
У рваных ботах старых,
Часцей босай нагой.
Збудаваў я палац,
Многа фабрык, мастоў,
Сам жа голы, як бац,
Пары дзве лахманоў.
Недаром в стихотворении И. Левковича «Чыжык» «на Белай Русі» слезы, вопли, скорби. Много здесь горя, из хат глядит бедность. Тот же мотив и у другого поэта — Янки Купалы. Безнадежно, грустно описание этого сермяжного народа. Здесь кривда господствует из века в век, здесь все орошено слезами и кровью. И только где-то вдали заблестит заря, воскреснут счастливые дни. Цветы доли и воли взойдут.
Глянь на нашы хаты, вёскi
На шнуры, на край,
На народ зiрнi сярмяжны,
І тады пытай.
Столькi тэй крывi чырвонай,
Столькi слёзных рэк
Разышлося, разлiлося,
Крыўда з веку ў век.
А заплатай, а падзякай
За мiльёны ран —
Усе крыжы i наспы тыя
Ды нямы курган, —
Не сумуй, брат! Блiснуць зоры,
Шчасця ўскрэснуць днi,
Долi, волi, узойдзе кветка
Са слёз i крывi.
В этом стихотворении поэт дает надежду на лучшую долю, но это далеко не всегда. Настроенность Янки Купалы — чаще безнадежная картина убогости, темноты. Трудно отказаться от того, чтобы не привести его стихотворение «К брату», полное такой безнадежной грусти.
Мой ты ўбогi, мой ты цёмны,
Родны мой,
Ты пытаеш, хто такiя
Мы з табой.
Цi мы людзi, цi скацiна,
Запытай
Гэту коску, гэту сошку,
Гэты гай;
Гэта поле, на якiм ты
Млееш, млеў, гэту згнiўшую хацiнку,
Гэты хлеў.
Запытайся сваёй долi,
Сваiх пут,
Цi мы людзi, цi скацiна,
Хто мы тут.
Так и песня Якуба Коласа проста. От нее веет реальным знанием жизни, уверенностью сына несчастного, но долженствующего воскреснуть народа, она так проста, как прост белорусский мужик. Эта песня грустная. Но в ней такая же дивная, непосредственная настроенность, красота тонов и красок. Это — песни жалобы. Его песнь близка и к народу, и к природе родины, он чувствует и красоту природы и красоту угнетенной души человека, но, как все кругом, в этих песнях мало радостно:
Не пытайце, не прасеце
Светлых песен у мяне,
Бо як песню заспяваю,
Жаль усю душу скалыхне.
Я б смяяуся, жартавау бы,
Каб вас чуць развесялiць,
Ды на жыццё як паглянеш,
Сэрца болем зашчымiць.
Нешчаслiва наша доля:
Нам нiчога не дала, —
Не шукайце кветкi ў полi,
Як вясна к вам не прышла!
Наблюдение над недолей народа приводит в трепет поэта. Стон отчаяния вырывается из его груди. И Янка Купала в стихотворении «Цару неба й зямлi» обращается к творцу с тревожным вопросом о том, за что карает он свой несчастный народ. За что он дал «перамаганне» беде и тьме. Царь неба сокрушает горы, скалы и не может сокрушить наших кривд, не может смыть наших ран. Царь неба возвеличил прошлое и будущее бесчисленных народов, а у нас отнял даже прошлое, он сделал нас невольниками за ту веру, которую мы привыкли иметь сотни лет к нему. И творец смотрит на весь этот ужас с неба и небо глухо, чтобы понять мольбы несчастных о доле, о правде, о хлебе и поэт призывает небо проснуться:
