Олег Хлевнюк - Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры
Однако долгосрочное укрепление позиций членов Политбюро не входило в расчеты Сталина. Сразу же после войны он провел своеобразную «демобилизацию» высшей власти, целью которой было возвращение к порядкам предвоенного периода[1165]. В конце 1945 г. Сталин спровоцировал острый конфликт с В. М. Молотовым, что стало предвестником многочисленных аналогичных конфликтов, сопровождавших соратников Сталина до самой его смерти. В течение нескольких месяцев на рубеже 1945–1946 гг. Сталин изменил персональный состав своего окружения, выдвинув на первые роли в руководстве партийным аппаратом А. А. Жданова и включив в руководящую группу Политбюро Н. А. Вознесенского. Члены «пятерки» военного периода были подвергнуты многочисленным атакам и лишены части должностей. Сложившийся в результате этих перестановок баланс сил в целом просуществовал до середины 1948 г., когда в результате тяжелой болезни и последовавшей затем смерти Жданова (а возможно, и каких-то иных причин, которые, впрочем, пока не установлены на основе документальных источников) Маленков возвратился к руководству аппаратом ЦК ВКП(б). Продолжением этой очередной перетряски высшей власти было «ленинградское дело» 1949 г., в результате которого были физически уничтожены член руководящей группы Политбюро Н. А. Вознесенский и секретарь ЦК ВКП(б) А. А. Кузнецов. Одновременно, вне зависимости с «ленинградским делом» очередным атакам подверглись представители старой гвардии — Молотов и Микоян.
Объективно эти акции против членов высшего руководства усиливали позиции Маленкова и Берии. В противовес им Сталин настойчиво выдвигал на ведущие роли в партийно-государственном руководстве Н. С. Хрущева и Н. А. Булганина. Единодушным является мнение историков о том, что в значительной мере против Берии была направлено так называемое «мингрельское дело». За полгода до своей смерти Сталин инициировал новую реорганизацию в высших эшелонах власти. Дряхлеющий диктатор стремился предотвратить любую, даже гипотетическую, угрозу совместных действий членов Политбюро против его власти. Так же, как в свое время тяжело больной Ленин, Сталин предпринял две акции. Во-первых, он существенно разбавил состав руководящих органов партии новыми выдвиженцами, проведя на XIX съезде решение о создании вместо Политбюро многочисленного Президиума ЦК КПСС. Во-вторых, так же, как Ленин в знаменитом «Письме к съезду», Сталин публично дискредитировал наиболее старых и заслуженных своих соратников — Молотова и Микояна. На первом пленуме нового ЦК в октябре 1952 г. Сталин выступил с речью, в которой подверг этих деятелей чрезвычайно резкой критике, а после этого явочным порядком отсек их от участия в работе высших руководящих структур.
Хотя Сталин до конца своей жизни контролировал основные рычаги власти, многие факты позволяют утверждать, что в недрах диктатуры формировались предпосылки для возрождения политической олигархии — «коллективного руководства». Соратники Сталина, утратив политическую самостоятельность, обладали определенной ведомственной автономностью при решении оперативных вопросов, входивших в сферу их ответственности. Причем эта тенденция усиливалась по мере того, как сам Сталин неизбежно сокращал свое участие в повседневном руководстве страной. Оборотной стороной «ведомственной автономности» было формирование клиентских сетей членов высшего руководства[1166]. О существовании таких сетей свидетельствуют кадровые перемещения после смерти Сталина, когда каждый из членов высшего руководства старался расставить на ключевые посты своих людей.
Как фактор ограничения диктатуры (и, соответственно, предпосылку олигархизации власти) можно рассматривать формирование квазиколлективных механизмов принятия решений в последние годы жизни Сталина. Во время длительных периодов отсутствия Сталина в Москве в 1950–1952 гг. регулярно заседала руководящая группа Политбюро — «семерка» (Молотов, Микоян, Каганович, Маленков, Берия, Булганин, Хрущев). Судя по формулировкам протоколов заседаний, эта группа действовала как коллективный орган, используя традиционные для 1920-х — начала 1930-х годов методы работы — обсуждение вопросов, создание комиссий для проработки той или иной проблемы и подготовки проектов решений[1167]. Во время присутствия в Москве Сталина такие формулировки из протоколов Политбюро почти исчезали. Хотя решения «семерки» (пока трудно установить все или только наиболее важные) посылались на утверждение Сталина или обсуждались с ним по телефону[1168], возвращение к некоторым процедурам коллективного руководства было важным опытом, сыгравшим свою роль после смерти Сталина. Определенное значение для возрождения элементов «коллективного руководства» имели регулярные и частые заседания руководящих органов правительства. Бюро Президиума Совета министров, созданное в апреле 1950 г., персонально было практически таким же, как и руководящая группа Политбюро — Сталин, Булганин, Берия, Каганович, Маленков, Микоян, Молотов, Хрущев. Однако в отличие от заседаний руководящей группы Политбюро, которые в большинстве случаев проходили под руководством Сталина, Бюро Президиума Совета министров всегда работало без него[1169]. При этом именно на правительственные органы падала основная тяжесть оперативного руководства страной.
Ведомственная самостоятельность, патрон-клиентские связи, опыт коллективного руководства были важными предпосылками олигархизации высшей власти. Выполняя важнейшие функции в партийногосударственной системе и обладая реальными рычагами если не политического, то административного влияния, сталинские соратники были столь же необходимым элементом диктатуры, как и сам Сталин. Таким образом, известные сегодня факты позволяют представить диктатуру Сталина как систему власти, в основе которой лежала «обычная» модель авторитарной олигархии, функционирующей по принципу конкуренции и согласования групповых (ведомственных и региональных) интересов. Диктатор выступал в этой системе как активная надстройка. С одной стороны, он был одной из сторон (часто арбитром) в межведомственных столкновениях. С другой стороны, выступал инициатором многих решений, оказывающих существенное или даже определяющее влияние на развитие страны.
Двухуровневая организация системы высшей власти и принятия решений была источником постоянного воспроизводства элементов «олигархизации» в недрах диктатуры, подавление которых составляло значительную часть усилий Сталина. В значительной мере эта двухуровневая система определяла также объективные ограничители личной власти Сталина. Ведомственная автономность членов высшего советского руководства и их стихийная консолидация с целью недопущения единоличной диктатуры в наиболее очевидной форме проявились сразу же после смерти Сталина, когда произошла естественная, уже не подавляемая диктатором конверсия ведомственного влияния в политическое.
Хотя оба отмеченные уровня высшей власти в условиях сталинской диктатуры были тесно переплетены и взаимосвязаны, потенциально система олигархической ведомственности могла существовать без диктаторской составляющей. Этим объяснялась относительная легкость перехода как от «коллективного руководства» к единоличной диктатуре в 1930-е годы, так и обратно от диктатуры к «коллективному руководству» после смерти Сталина. Более того, устранение тех государственно-террористических крайностей, первопричиной которых был Сталин, уже в 1953 г. существенно изменило характер власти. Режим стал менее кровавым и более предсказуемым, несмотря на то, что многие базовые принципы системы оставались неприкосновенными, а сами наследники Сталина действовали в достаточно узких рамках авторитаризма.
Ключевое значение для трансформации системы после смерти Сталина 5 марта 1953 г., имели демонтаж Гулага, массовая амнистия и политическая реабилитация значительной части заключенных, отказ от разорительных хозяйственных проектов, многие из которых осуществлялись с использованием труда заключенных, сокращение планов форсированного наращивания военного потенциала, уменьшение налогового нажима на деревню и т. д. Скорость, с которой в считанные месяцы или даже недели после смерти Сталина осуществлялись эти глобальные перемены, лишний раз свидетельствовала о той огромной роли, которую прежде играл диктатор. Политические амбиции, личные пристрастия, ошибки и преступления Сталина изменяли характер режима, накладывали существенный (во многих случаях определяющий) отпечаток на развитие страны.
Можно отметить, по крайней мере, несколько наиболее существенных приоритетов Сталина, которые становились приоритетами государства в целом. Первостепенное значение имела особая приверженность Сталина к репрессивным методам решения любых проблем. Эта тенденция не выглядит чем-то исключительным, если учесть политические традиции большевизма и то, что новое государство было порождением революции и Гражданской войны. Однако Сталин, несомненно, усугублял эти предпосылки, привносил в них особое ожесточение и нетерпимость.
