Спиноза. Жизнь мудреца - Фёдоров Александр Митрофанович

Своенравная судьба, казалось, осудила Спинозу на вечное одиночество. Она как будто хотела этим сказать, что, если человек не нашел счастья с другими людьми, он должен искать его в себе самом.

Грусть и уныние грозили охватить душу Баруха, и он долго боролся с ними. Это была борьба не на жизнь, а на смерть: речь шла о том, чтобы или погибнуть под ударами судьбы, или, отрешившись от всего частного, подняться на такую высоту, с которой можно было бы смотреть на водовороты жизни с истинно олимпийским спокойствием.

Спиноза вышел победителем из этой борьбы. Решившись в самим собой довольствующемся сознании покориться неизбежному, он мало-помалу дошел до того внутреннего спокойствия и бесстрастия, которые необходимы для всякого, кто отдает себя служению истине.

Теперь, несмотря на недостаток средств, Спиноза мог беспрепятственно продолжать свои ученые занятия.

3

Итак, к двадцати четырем годам Спиноза уже закален в испытаниях жизни и изведал ее страдания. Какую же профессию избрать ему, чтобы, с одной стороны, обеспечить себе хотя бы кусок хлеба, а с другой — продолжить заниматься любимым делом всей своей жизни — философией?..

Выбрать профессию учителя, к чему он был готов по уровню своих знаний? Нет, это ему не по сердцу. Хорошо помня своих собственных учителей, он не хотел идти по избитой колее, не хотел продавать знания и совесть за хлеб насущный.

«Пока есть руки, — думал он, — человек должен добывать себе пропитание собственными трудами. Это даст, по крайней мере, возможность сохранить в неприкосновенности свои убеждения, избавиться от необходимости приглаживать их в угоду обыденным и будничным требованиям рутины. Если обстоятельства не дали ему независимости, он должен создать ее себе сам».

Спиноза решил твердо: он будет самостоятельно, собственными силами, добывать себе и хлеб и истину.

Но для этого нужно было овладеть каким-нибудь земным ремеслом.

4

На помощь ему пришел Декарт. Читая его «Диоптрику», Спиноза впервые узнал о законах преломления лучей, о том, что представляет собой радуга. Его увлекла загадка действия увеличивающих стекол. Современное ему знание впервые дало возможность человеческому зрению проникнуть в тайны как микромира, так и небесных сфер. Создание линз было сродни всегдашнему стремлению Спинозы проникать в суть вещей. И он избрал себе профессию шлифовщика оптических стекол.

Обладая обширными сведениями в математике и оптике, он впоследствии достиг такого совершенства в избранном ремесле, что заказы посыпались на него со всех сторон.

Какую светлую радость испытал Спиноза, когда увидел, что осуществляется его заветная мечта — полная независимость в житейских делах и в мыслях! До сих пор его жизнь была каким-то странным сцеплением противоположностей — теперь он достиг единства: единства с самим собой и со всем миром.

В часы досуга у него собирались добрые приятели и услаждали его уединение задушевными разговорами и рассуждениями о великих мировых проблемах.

5

Уже в самом начале своей философской деятельности Спиноза собрал около себя круг единомышленников, которые не только разделяли его воззрения, но и принимали деятельное участие в устройстве его судьбы.

Еще в филологической семинарии началась дружба Баруха Спинозы с Людвигом Мейером.

Людвиг Мейер был врачом, но в теологических познаниях не уступал любому богослову; не менее хорошо был он знаком с историей, физикой и философией. В его отношении к Спинозе проглядывала горячая и непритворная любовь. В то же время Мейер не был чужд некоторого дилетантского тщеславия и покровительственного тона.

Людвиг Мейер был приблизительно одних лет со Спинозой и, как и он, захвачен философией Декарта. Он относился сочувственно к дальнейшему развитию Спинозой идей Декарта и потому всячески поощрял своего друга к писательской деятельности.

Сам Людвиг Мейер, известный как врач-практик, был не чужд также литературным и научным интересам. Так, в 1654 году он издал составленный им «Нидерландский словарь», отличавшийся такими достоинствами, что выдержал впоследствии множество переизданий. Известен он был и как автор нескольких драматических произведений, поставленных на сцене.

В 1663 году он выпустил в свет анонимно свое исследование по церковному праву, в котором доказывал, что церковь должна всецело зависеть от государства и потому не имеет никаких особых, присущих только ей прав.

В 1666 году появился, тоже анонимно, его новый и более обширный трактат «Философия в роли исследовательницы Священного Писания», где автор стремился доказать божественность Писания исключительно доводами разума. Философии, как единственному источнику истинного познания, он предоставлял исключительное право толковать Библию и ставил на место сверхъестественного откровения естественный свет разума.

Среди собеседников, слушателей и корреспондентов Спинозы было немало образованнейших людей своего времени. Все они так или иначе принимали участие в распространении взглядов своего друга-философа и его сочинений.

Так, Петер Баллинг перевел с латинского на голландский язык «Основы философии Декарта».

Ярих Иеллес стал издателем «Основ философии Декарта» и написал предисловие к изданию посмертных сочинений Спинозы.

Свободомыслящим человеком был и Ян Риувертс, ставший издателем посмертных сочинений великого мыслителя, а книжная лавка, которая ему принадлежала, являлась своего рода клубом для передовых людей Амстердама. Так как в этой лавке можно было приобрести и антирелигиозную литературу, клерикалы и религиозные фанатики прозвали ее «домом разврата».

Одним из самых горячих последователей и самых преданных друзей Баруха был Симон Постен де Врис, руководивший в 1663 году кружком единомышленников по изучению трудов Спинозы. Де Врис сблизился со своим ученым другом, когда тот учился у Франциска ван ден Эндена. Друзья вели между собой переписку на латыни и обсуждали в письмах труднейшие вопросы философии.

Среди тех, кто посещал кружок друзей и единомышленников Спинозы, попадались и люди случайные, и такие, которые впоследствии становились его недоброжелателями. Но основную массу составляли истинные друзья, которые немало сделали как для самого Баруха, так и для пропаганды его новаторских идей.

6

По складу своего характера Спиноза был склонен к уединению и тишине. Самое полное удовлетворение он находил в научных занятиях и сосредоточенной работе мысли. Тем не менее он умел внушать другим и поддерживать сам истинную дружбу, умело наслаждаться ею и ценить ее как великое, чисто духовное благо, стоящее выше зависти и ревности, выше мелочности и своекорыстия. Это счастье, доступное лишь нравственно чистым и самостоятельным натурам, досталось ему в удел вместе со стремлением к истине.

«Из всего, что неподвластно мне, — писал однажды Спиноза, — я ничто не ценил так высоко, как дружбу с искренними друзьями истины, ибо думаю, что нет на свете ничего — из того, что находится вне нашей власти, — к чему мы могли бы питать более спокойную привязанность, чем к таким людям; разрушить их любовь друг к другу, основанную на познании истины, так же невозможно, как невозможно не держаться крепко самой истины, раз уж она усвоена».

В дружбе, как понимал ее Спиноза, чисто личный элемент отступает на второй план перед интересами познания. И тем не менее в его дружеских отношениях большую роль играла его собственная личность. Вот что говорил по этому поводу один из горячих почитателей Спинозы Генрих Ольденбург:

«Основательные знания в соединении с человеколюбием, благородством и мягкостью обращения — все эти преимущества, которыми щедро наградила его природа и собственные усилия, придают ему такую привлекательность , что все благожелательные и хорошо воспитанные люди не могут не любить его».