Питер Эйрл - Жизнь и эпоха Генриха V
Слухи о выходках сына, его популярности и подозрения в измене, должно быть, огорчали отца, который, без всякого сомнения, как и многие другие отцы, напрочь позабыл о своей молодости. По меньшей мере два раза отношения между ними обострялись не на шутку, пока принц с удивительным сочетанием высокомерия и смирения не помирился со своим отцом. Высокомерие его проявилось в городе, куда он въехал со своей свитой вооруженных людей под возгласы толпы; смирение он выказал перед своим отцом, поклявшись в своей верности и пообещав подчиняться.
Но дни Генриха Болингброка постепенно клонились к закату; в марте 1413 г. в Иерусалимской палате в Вестминстерском дворце в результате очередного и на этот раз последнего приступа он скончался. То, что принц якобы примерял на себя отцовскую корону в то время, когда его отец лежал на смертном одре, является еще одной из историй, которыми окутана молодость будущего героя. Один из панегиристов принца принимает на веру эту историю и оправдывает опрометчивый поступок своего героя, объясняя это тем, что если бы принц не взял эту корону, ею мог завладеть кто-нибудь другой. Ее, например, могли отдать двадцатидвухлетнему графу Марчу, который на тот момент стал более подходящей кандидатурой, чем в 1399 г. Об этом же беспокоился и умирающий король, который разрывался между угрызениями совести и надеждами на будущее своего дома. Согласно одному французскому хронисту, король спросил принца, какое у него будет право на корону, «если, как ты хорошо знаешь, у меня такового никогда не было». Ответ принца был четким и убедительным. «Милорд, вы его хранили и защищали мечом, и я так же намерен защищать его всю свою жизнь».
ХРИСТИАНСКИЙ ГОСУДАРЬ ГОТОВИТСЯ К ВОЙНЕ
Если во время рождения Генриха небеса молчали, то в момент его коронации они повели себя достойно, произведя на англичан глубокое впечатление. Сильная снежная буря опустилась на землю, погребя под снежными сугробами людей, животных и дома. Объяснения этого знамения нового царствования мудрые люди искали в Священном Писании. Результаты несколько сбивали с толку. Белый свет снега символизировал чистоту, его мягкость – милосердие, но холод снега означал холод строгого и непреклонного правосудия. Неистовство, с каким снег разносился по земле, символизировало неистовство короля на войне. Все мудрецы оказались правы, поскольку Генриху подходили эти характеристики. Подобная двусмысленность была характерна для той эпохи. Во время войны мужчина не мог быть одновременно и христианским государем и удачливым королем-рыцарем, не обладая теми личными свойствами, которые современным писателям сложно интерпретировать.
После смерти своего отца Генрих предстает совершенно новым человеком. Больше он уже не служит Венере и Марсу: больше не сквернословит, не танцует и не бражничает; с момента восхождения на трон и вплоть до брака он не гуляет с женщинами, а после женитьбы остается верен своей жене. Жизнь христианского короля должна быть выше всяческих упреков. Нет и тени подозрения нового короля в скандальном поведении. Паломничества, соблюдение постов, пожертвования церквям и монастырям, молебны о божьей милости – все это характерно для истории его пути к славе. Его продвижению по этой стезе немало способствовала также и его личная часовня, ибо ее наличие гарантировало, что король ежедневно будет присутствовать на трех мессах и щепетильно относиться к выполнению других религиозных обязанностей. Генрих V был очень набожным королем.
Но он также был преданным и милостивым; преданным по отношению к своим друзьям и милостивым к врагам своего отца. Те друзья, которые в юности кутили вместе с ним и в услугах которых уже более не нуждались, были щедро одарены. Те же, кто помогал ему советом и поддерживал его в оппозиции к отцу, теперь стали руководить страной. Его дядья, Бофоры, друзья, графы Уорик и Арундел, младшие братья Джон и Хэмфри, все члены Совета в его бытность принцем Уэльским, теперь, когда он стал королем, оказались его советниками. Врагам своего отца он объявил всеобщее прощение. В особенности он выделил тех молодых дворян, отцы которых являлись придворными короля Ричарда. Молодые графы Солсбери, Хантингдон и Оксфорд – все они теперь находились в фаворе, им вернули их земли, и за милость эту они должны были отплатить хорошей службой. Генрих чувствовал себя в безопасности – настолько, что освободил из длительного заключения графа Марча, законного наследника трона; настолько в безопасности, что к декабрю первого года своего правления он перенес останки короля Ричарда из бесславного места захоронения в гробницу, которую усопший король построил для себя в Вестминстерском аббатстве. Это должно было означать, что Генрих не являлся узурпатором, но, будучи сыном узурпатора, он готов был искупить грехи своего отца. Это также должно было означать, что король Ричард был действительно мертв.
Все на самом деле казалось спокойным. Лорды поспешили принести клятву верности еще до коронации. Да и сама коронация прошла с большим успехом. После церемонии в Вестминстерском холле состоялся грандиозный пир. На столах стояли роскошные блюда, а сами столы были украшены антилопами и орлами, сделанными из теста и сахара. С ртов животных ниспадали украшенные тексты, призывавшие короля «охранять закон и защищать веру», а также «жалеть народ». Сам король был в дурном настроении, его тяготили наложенные на него новые обязанности, и время пира он даже не притронулся к еде. Но его гости, за которыми верхом на конях ухаживали слуги, наслаждались, и когда защитник короля въехал верхом на коне и бросил вызов присутствующим, ответа не последовало.
Казалось, все лорды были довольны новым королем. Простолюдины также были рады. В стране царил мир и достаток; и пройдет немало времени, прежде чем бароны снова возьмутся за оружие, чтобы лишить трона ланкастерских королей. Но пока что крестьяне пожинали плоды ужаса, постигшего Англию в предыдущем столетии. Череда эпидемий чумы и голода, среди которых наиболее сильной по размахам оказалась Черная Смерть 1347-1348 гг., ослабили в стране напряжение. После того как проблема перенаселения исчезла и земледельцы возделывали лучшие земли, увеличилось количество продовольствия на душу населения. Упала цена на зерно, и бедняки получили возможность улучшить свой жизненный уровень, питаться пшеницей вместо ржи и мясом вместо пшеницы. Нехватка рабочей силы повысила общий уровень заработной платы. Недостаток рабочих рук также заставил лордов отказаться от старых способов возделывания земли, который состоял в том, что лорды обрабатывали свои собственные земли, прибегая к помощи сервов или низкооплачиваемых наемных рабочих. Теперь же все чаще и чаще они стали сдавать свои земли в аренду процветающим и зажиточным крестьянам, отказавшись от попыток привести в исполнение реакционные законы, по которым зарплата оставалась бы на низком уровне, а крестьяне прикрепленными к земле. Во время правления Генриха не будет ни одного крестьянского бунта.
Однако довольны были не все. Когда Генрих руководил церемонией перезахоронения останков короля Ричарда, среди сельского населения странным образом прошла волна возмущения. Спустя несколько недель хронист мог написать о движении людей вдоль дорог: «Можно было наблюдать толпы людей, которых почти из всех областей королевства манили большие обещания. Они спешно двигались по тропинкам, столбовым дорогам и узким улочкам, чтобы скоро встретиться в условленный день и час. Когда же их спросили, почему они так торопятся, что аж запыхались от спешки, они ответили, что спешат присоединиться к своему лорду Кобхему».
Лорд Кобхем, когда-то сэр Джон Олдкастл, был вождем лоллардов. Эти люди искали более старой и более чистой формы христианства и свое вдохновение черпали из прочтения новой английской библии. Их интеллектуальная сила исходила из Оксфорда, однако для приобретения поддержки среди народа они в основном полагались на промышленные круги, особенно на работников текстильной промышленности в быстро растущих новых центрах сельской местности, а также ремесленников, для которых грамотность была привычным или необходимым делом. Они считали, что исповедь не была необходимой для спасения и что после причастия хлеб по-прежнему оставался хлебом. Но больше всего они мечтали уничтожить власть церковнослужителей и особенно самого крупного из них – Папы Римского. Один понтифик – это плохо, но вот трое – еще хуже: трое антихристов, которые извращали священные слова Евангелия. Позиция Генриха по отношению к этим еретикам была вполне четкой и разделяли ее большинство церковных иерархов и мирян того времени. Возможно, Церковь несовершенна, и Генрих одним из первых пытался ее реформировать, однако ересь необходимо истреблять. Следовало использовать любую возможность для указания лоллардам ошибочности их взглядов: если же они будут и дальше настаивать на своих постыдных убеждениях, тогда очистить их от скверны может лишь огонь. Событие 1409 г. в полной мере демонстрирует эту позицию Генриха. Один портной был приговорен к сожжению на костре за ересь и был сожжен в присутствии принца Генриха. Как только языки пламени достигли его тела, он взмолил о пощаде. Принц приказал потушить костер и призвал портного отречься от своих убеждений. Портной отказался это сделать, тогда снова зажгли костер, и принц смотрел, пока человек не превратился и пепел. Ересь Олдкастла подвергла католическую веру Генриха еще большему испытанию, так как Олдкастл был его личным другом. Он был прославленным воином, принимавшим активное участие в подавлении валлийского восстания. Но взгляды, которые в Уэльсе могли показаться всего лишь чем-то необычным, в Лондоне были явно еретическими. Вскоре Олдкастл привлек внимание Церкви своими еретическими убеждениями. Ни король, ни главные священнослужители не могли заставить его раскаяться в своих заблуждениях. И когда в конце концов архиепископ Арундел с согласия Генриха привлек его к суду, он почти не приложил усилий для своей защиты. Ничего не оставалось делать, как отправить друга короля на костер.
