Борис Акунин - Любовь к истории (сетевая версия) ч.11
Трепанация тогда проводилась с наркозом, но руки на всякий случай связывали…
Страдальцу было сорок два года. Оставил двух дочерей и подростка-сына.
Сын (Александр Александрович) двадцати шести лет от роду застрелился. Как вы уже догадались, из того же пистолета…
Он-то, Герштенцвейг-третий, занимает меня больше всего. О его жизни я знаю очень мало, портрета не нашел, мотивы самоубийства мне неизвестны.
Очень вероятно, что молодой штабс-ротмистр был в чистом виде жертвой зловещего фетишизма. Несомненно, с детства был заворожен страшной фамильной реликвией. Маленькая железка, погубившая отца и деда, должно быть, его одновременно ужасала и притягивала. В конце концов притяжение возобладало.
Впрочем, версия сумасшествия кажется мне не особенно вероятной. Судя по тем фрагментам биографии, которые мне известны, А.А.Герштенцвейг не был человеком психически больным. Закончил Пажеский корпус, вышел в лейб-гвардии Конный полк, с отличием повоевал в Туркестане (модное место для храбрых честолюбцев), в 25 лет стал штабс-ротмистром, то есть был исправным офицером и делал хорошую карьеру.
Несчастная любовь? В 1872 году подобный романтизм, особенно в гвардейском кругу, был уже не в заводе. Эпоха была свежая, реформенная, владыкой мира считался Разум, а не Любовь. Конечно, всё может быть. Другой гвардейский кавалерист, граф Вронский, стреляется из-за любовных терзаний примерно в это время.
Но мне ажется, что тут был какой-то вопрос чести. Судя по всему, Герштенцвейги обладали обостренным чувством собственного достоинства. Вероятно, пример отца и деда подсказал единственно приемлемый выход из некоей невыносимой этической ситуации, а фамильный пистолет нашептал из своего ларца, выдвижного ящика, сейфа (или где там он хранился): «Я — твоя судьба, я для этого здесь и жду». И зов этот оказался настолько сильным, что молодой человек не испугался даже страшной смерти отца.
Впрочем, всё это мои фантазии. Если кто-то наткнется в чьих-нибудь мемуарах на описание самоубийства Герштенцвейга-третьего, напишите. Интересно.
Тему для этого поста мне подсказал chereisky, которому упоминание о роковой реликвии Герштенцвейгов встретилось в воспоминаниях фельдмаршала Милютина.
Из комментариев к посту:
panchenko_gr
из одного пистолета могли в принципе быть убиты два Первых Поэта. Дело в том, что де Барант для своей дуэли с Лермонтовым (в которой юный Михаил Юрьевич был категорически НЕ прав, но это вопрос отдельный) использовал комплект дуэльных пистолетов, это был тот самый комплект, который ранее одолжил у него Дантес для сами-знаете-какой дуэли…
chereisky
д'Аршиак в качестве секунданта Дантеса одолжил пистолеты у Баранта, вернул их ему после дуэли, а через три года Барант и Лермонтов стрелялись из них.
daria_telezhko
История, конечно, занимательная, однако, вполне типичная, и никакой мистики. Читайте книгу Анн Анселин Шутценбергер "Синдром предков". В этой книге кроме научного объяснения подобных историй с точки зрения современной психологии, приводится большое количество примеров различных травм и смертей, повторяющихся и в трех поколениях и больше.
Геополитические фантазии
12 декабря, 16:40
В почтовом ящике есть вопрос, который заставил меня крепко задуматься. Ответ длинный, поэтому выношу сюда.
bota_nick
Здравствуйте.
Вот читаю периодически ваши экскурсы в историю. И там вы рассуждаете очень здраво.
Но при этом не совсем понятна ваша позицию по современной геополитике. Комментируете вы очень редко, а при этом вопросы звучат интересные.
Первый вопрос.
Какую аналогию геополитических взаимоотношений вы считаете более верной?
1. антропоморфную, когда все отношения между странами воспринимаются как между добрыми и гуманными родственниками (яркие проявления и доводы в пользу — ООН, Юнеско, демократические патрули США на Ближнем Востоке).
2. экономическую, когда все отношения между странами воспринимаются как следствие конкуренции интересов и борьбы за сферы влияния (новые рынки).
3. ваша версия.
Второй вопрос.
Когда вы анализируете различные политические организации, вы обращаете внимание в первую очередь… на что? Прошу расставьте приоритеты: программа организации, структура, лидеры, спонсоры (источники финансирования).
Ну, и наконец, третья просьба. Могли бы вы, вжившись в образ мышления Эраста Петровича, вкратце проанализировать текущую геополитическую ситуацию в мире и в России, и проследить в общих чертах, какая же Россия выгодна для наших стран соседей (от Запада до Востока).
Вторая тема простая, углубляться в нее не буду (обращаю внимание на программу + этичность методов); третья тема связана с первой.
А вот первая требует вдумчивости, тем более что геополитические построения для меня — материя непривычная. Не то чтоб я совсем никогда ничего про это не думал и не говорил, но появился повод собрать разрозненные и туманные чувствования воедино.
Я в таких делах вообще-то мало что смыслю, мои представления носят довольно умозрительный характер. Но, как говорится, чем богат, тем и рад. (И не нужно обзывать меня маниловым и кабинетным мечтателем. Спросили — отвечаю, что думаю).
Мои представления о геополитике
Ни «антропоморфная», ни сугубо экономическая модели сосуществования стран не кажутся мне правильными. С моей точки зрения, главной отличительной чертой современной политической ситуации в мире является неравенство между странами. Причем я имею в виду не экономическое, военное или имущественное неравенство, а разницу в «зрелости»: в силу различных причин (исторических, социальных, культурных, религиозных и т. п.) есть общества более взрослые и менее взрослые. Это проявляется и в том, как устроена в стране внутренняя жизнь, и в том, как ведет себя государство на международной арене. Более подробно этот взгляд изложен в моем романе «Аристономия», так что не стану сейчас детализировать.
По этой градации, самые «зрелые» — страны вроде Норвегии, Нидерландов или Швеции. Самые инфантильные — … Ладно, не буду называть, а то подростки обидчивы. Вы и сами сообразите, какие страны я имею в виду.
По параметру «зрелости» Россия, как мне кажется, находится где-то посередине общемировой шкалы или, может быть, чуть выше середины. Если сравнивать с человеческим возрастом, нам сейчас лет восемнадцать. Вроде бы уже есть право голосовать на выборах, но не очень понятно, зачем тратить на это выходной. Есть масса занятий поинтересней: спорт, танцы, кино, гаджеты всякие.
Но мы как общество взрослеем, причем быстро. Еще несколько лет, и, пожалуй, посолиднеем. Тогда в мире найдется много желающих с нами дружить и делать совместные дела. Пока же мы, как и подобает еще не совсем вышедшим из переходного возраста 18-летним, предпочитаем водиться с теми, кто младше и слабее нас — чтоб слушались и смотрели нам в рот. С «взрослыми» нам пока неуютно, поэтому мы их задираем, самоутверждаемся, комплексуем. (Кстати говоря, Соединенные Штаты Америки я сильно «взрослой» страной не считаю. Двадцать, двадцать один — как дембелю, который ощутил себя бесконтрольным и от этого «старикует»).
Насчет российского геополитического будущего скажу для либерала нечто чудное. Думаю, мы никуда не денемся от имперского сознания. Это историческая судьба и особый тип психологии, накрепко вписанный в нашу матрицу. Проблема не в имперском сознании, а в том, как оно функционирует.
Российская империя должна быть не такой, как сейчас или в прошлом; строить ее надо не на насилии и принуждении, а — только не смейтесь — на любви. Прочным и надежным бывает только завоевание любовью. Это означает, что нужно построить у себя такую завидную жизнь, создать такую мощную экономику, излучать такую красивую культурную энергию, что соседи сами захотят быть вместе с нами; захотят жить, как мы.
Представьте себе, допустим, следующее. Вот Украина сейчас войдет в Европу, ценой огромных усилий освоится там, всё у них наконец станет чудесно (искренне им этого желаю) — а следующее поколение возьмет, да и скажет родителям: ну вас с вашей Европой, в России лучше, хотим быть с ними. Вот что такое правильная российская империя.
Ну, а в экономическом и стратегическом смысле (говорю осторожно, поскольку это совсем уж далеко от моей компетенции), мне кажется, что будущий путь России будет лежать не через Запад, а через Восток. «Атлантическому союзу» Америки и Европы мы не особенно нужны. Иное дело — Тихоокеанское направление. Рискну предположить, что наши перспективы сосредоточены там и что еще в этом столетии второй столицей станет Владивосток. Будущее России, по-моему, в союзе с обновленным Китаем, с моей любимой Японией, с объединенной Кореей. Все мы нужны друг другу; у каждого есть то, чего не хватает соседям. Давайте наконец возьмем от нашего азиатского «гена» лучшее, а не худшее.
