Гасан Сеидбейли - Из боя в бой
Самедов не сдержал улыбку.
- Зря волнуешься, старик, тебе-то попадет, гарантирую. Хотя... - Он постучал карандашом по столу, - если ты нам поможешь, тебе, пожалуй, сбавят.
Гаджи Алекпер недоверчиво прищурился:
- Это как же?
- А вот так: у кого ты покупал ворованное? Кто послал телеграмму Зейналабдину?
- Не выйдет, детка! Есть такая пословица: "Много захочешь съесть, и мало не съешь". Втроем мы работали: я, этот бестолковый и Парсаданов. И насчет телеграммы я приказал. Успел, когда вы дом обыскивали. Вот и все. Кончай дело, начальник.
- Куда так спешишь, старик? - пристально посмотрел на него Самедов.
Гаджи Алекпер потрогал свой единственный зуб, словно желая убедиться, на месте ли он.
- Я всю жизнь спешу. Меня даже прозвали шестимесячным - на свет божий я торопился. Я и теперь все такой же. Не люблю ждать, давай поскорее в суд.
И сколько ни бился после этого Самедов, ничего в дополнение к уже известному выудить не смог.
* * *
Однажды в середине октября Тарланов заметил, что Теймур вышел на работу небритым.
- Ты что, Джангиров, бороду отпускаешь? - добродушно пошутил он.
Теймур ответил без улыбки:
- Сегодня годовщина смерти моего хорошего друга.
- Того шофера? Как его звали? Имя словно из сказки...
- Алладин.
Тарланов пристукнул кулаком по столу.
- Мне бы заняться тогда этим делом! - он повернулся к Теймуру. - У меня не ушли бы, а?
Теймур помедлил с ответом:
- По-моему... это очень опытные, опасные бандиты.
- А которых я ловлю - безопасные, что ли? Возьми хотя бы дело инкассатора, или Намазовых...
- Товарищ капитан, - Теймур даже придвинулся ближе, - а если все это дела одной шайки?..
Тарланова удивила неожиданная страстность в голосе младшего лейтенанта.
- Фантазер ты, Джангиров. - Он покачал головой. - У меня первое время тоже так было, - я, все бандитское "правительство" искал, чтобы одним разом со всеми. Потом привык. Ничего - курочка по зернышку клюет, да ни одного не оставляет.
Он хлопнул Теймура по плечу.
- Вижу, ты на кладбище хочешь сходить. Иди.
Теймур медленно пробирался между могилами, не сводя взгляда со знакомого холмика. Гызханум, выплакав все слезы, уронила голову на могилу. Вокруг нее испуганными птенцами сбились дети. Теймур подошел к ним, долго стоял, глядя куда-то перед собой. Потом, спохватившись, вытащил горсть конфет, раздал детям, осторожно приподнял вдову.
- Хватит, Гызханум...
Женщина посмотрела на него так, будто увидела впервые. Отвела его руки и медленно повернулась к могиле.
- Посмотри, Алладин, кто пришел к тебе! Не видишь ты никого, бедный мой, нет в твоем доме ни окон, ни дверей.
Теймур постарался отвлечь ее.
- Я заказал мраморную плиту, скоро будет готова.
Гызханум вытерла слезы.
- Мы завтра уезжаем...
- Куда? - удивился Теймур.
- В Сабирабад... За нами брат мой приехал. Поедем мы лучше в село, к отцу-матери. А детишки подрастут, работать станут в колхозе, помогать будут. Теймур кивнул.
- Если денег на переезд надо, - не стесняйся, скажи...
Гызханум не ответила, она подняла небольшой камень и провела им несколько раз по надгробью. Повернулась к детям:
- Что же вы там стоите? Пусть отец тоже на вас посмотрит, - и тихо повторила: - Ни окон у тебя, ни дверей...
VI
- Что же ты молчишь? Что же ты мать свою мучаешь, есть у тебя сердце или нет? Я внуков нянчить хочу.
Теймур обнял мать.
- Тебе нужны внуки? Так жени Сеймура, он парень развитой, образованный, зарабатывает прилично.
Джаваир попробовала высвободиться.
- Где же видано, чтобы младшего женили раньше чем старшего? Ты же, слава богу, ни кривой, ни хромой... Вон, у тебя, тьфу-тьфу не сглазить, каждая рука тяжелее, чем я. А жениться боишься.
Теймур отпустил мать, поправил гимнастерку.
- Послушай, ты уже три года ведешь со мной эти политбеседы. Возьмись-ка лучше за Сеймура. А я... может, совсем не женюсь. А может, приведу кого-нибудь, что ты и сама рада не будешь.
У Джаваир дрогнули губы.
- Так нельзя. Есть порядок, обычаи...
Теймур уже взялся за ручку двери.
- Вот найду девушку по душе, а потом справляй все обряды и обычаи.
В это время калитка широко распахнулась, на пороге показался Сеймур. Пальто, темно-синего драпа, на нем было расстегнуто, серая каракулевая ушанка съехала ее затылок.
- Слыхал? - он с трудом перевел дыхание. - Говорят, деньги будут менять.
Теймур покачал головой.
- Нет, не слыхал.
- Да-а?... - недоверчиво протянул Сеймур, - посмотри, какой переполох в городе!
- Пусть беспокоятся те, у кого денег много. А нам-то что? - пожал плечами Теймур.
- Ай, ай, ай! - всполошилась Джаваир, - хорошо, что вспомнила. У нас ведь тоже лежат деньги, тебе на костюм. Надо обменять.
- Потом, как-нибудь, - отмахнулся Теймур, прикрывая калитку.
- Как это "потом", - донеслось до него. - Они у нас не краденые, слава богу!
На улице Теймур встретил сержанта Бабаева. Немолодой, круглолицый, сержант отличался тем, что с одинаковым выражением липа мог высказывать и очень дельные мысли, и очевидные нелепости. Поприветствовав Теймура, он посмотрел по сторонам и, словно бы сообщая тайну чрезвычайной важности, прошептал:
- Товарищ Джангиров, тут неподалеку есть очень подозрительный дом, там колокольчик звенит.
- Ну и что же? - усмехнулся Теймур, - в каждом дворе есть какие-нибудь забавные штуковины, где мельничка ветряная, где пропеллер на заборе.
Бабаев пожал плечами.
- Тебя, товарищ Джангиров, не узнать. Совсем бдительность потерял. Я тебе говорю - тут дело нечисто. Колокольчик не забавы ради подвесили, а для сигнализации.
Теймур испытующе посмотрел на сержанта.
- Кажется, ты не шутишь?
- Какие там шутки! Вот ведь верно сказано: у обманщика дом сгорел никто не поверил. Клянусь тебе, не шучу.
- Тогда все, как следует, проверь. Узнай, кто там живет, чем занимается. Но так сделай, чтобы и тени твоей не заметили. А то подозрительные люди насторожатся, порядочные - обидятся.
- Слушаюсь, - Бабаев козырнул.
Расставшись с ним, Теймур вышел на Советскую. Здесь у барьера, отделяющего нагорный район, он остановился. Прямо из-под ног, неровными уступами, сбегали вниз плоские крыши. Казалось - город стекает к морю. За последние годы Баку, на глазах Теймура, стряхнул с себя пыль и копоть, стер пятна маскировки и словно выпрямился во весь рост.
В трамвае Теймур заметил, что многие пытаются разменять крупные купюры.
- Откуда я возьму мелочь! - возмущалась кондуктор, - одни сотни дают.
Город такой спокойный и величавый сверху - кипел. У магазинов толпился народ, всюду только и говорили о денежной реформе. Шли толки, что во время войны фашисты забрасывали на оккупированную территорию фальшивые деньги, которые смешались с нашими, советскими. Но теперь-то все будет в порядке. Многих это радовало, но были и такие, кого реформа очень испугала. По улицам метались люди, объятые страхом и тревогой. Они кидались из одного магазина в другой, покупая все, что попадало под руки, в основном вещи дорогие и часто совершенно ненужные.
Около одного магазина Теймур невольно остановился. Мужчина, окруженный детьми, топтался у входа, все они были нагружены свертками и пакетами.
Малыши то и дело что-нибудь роняли. Однако мужчина ничего не замечал. Теймур видел, как эта компания ввалилась в аптеку, а через несколько минут снова появилась на улице, дополнительно нагруженная пакетами ваты. В конце процессии ковылял самый младший, обеими ручонками прижимая к себе стеклянную посудину с резиновой трубкой, конец которой волочился по тротуару.
На улице Зевина, возле ювелирного магазина бурлила толпа. Спекулянтки в клетчатых шалях, усатые старики, наглые парни в кепочках-восьмиклинках, выкрикивая ругательства, рвались к дверям. Внимание Теймура привлекла красавица лет двадцати-двадцати двух. С остер венением, которое никак не вязалось с ее внешностью, она расталкивала людей плечами, локтями, бедрами, "Пропустите меня, пропустите!" - расслышал Теймур.
Девушка, извиваясь змеей, пробралась уже к самому входу, когда на пороге магазина появился красный, встрепанный милиционер. Толпа отхлынула, но через мгновение с ревом устремилась вперед. Раздался звон, зеркальное стекло с золотой надписью "Вход" разлетелось вдребезги. Послышался чей-то вопль. Теймур кинулся в толпу, с большим трудом ему удалось вытащить из давки немолодую окровавленную женщину. Вместо того, чтобы поблагодарить, она накинулась на него с бранью за то, что он лишил ее возможности попасть в магазин. Но Теймуру было не до нее. Он взглядом нашел ту самую девушку.
- П'гопустите меня, п'гошу, - умоляла она милиционера, оборонявшего вход в магазин. Рука девушки вдруг нырнула в сумочку, а затем неуловимым движением что-то сунула ему в подставленную ладонь. Милиционер, подавшись грудью вперед, осторожно приоткрыл дверь...
Теймур стиснул зубы, огляделся, поблизости никого не оказалось. Он выбежал на угол, вскинул свисток. Ему тотчас ответили из-за музея Низами, из Крепости. Послышался топот сапог. Теймур, не дав милиционерам отдышаться, приказал:
