Петр Краснов - Всевеликое войско Донское
Мы завоевали эту землю и утучнили ее кровью своей, и мы, только мы одни хозяева этой земли.
Вас будут смущать обиженные города и крестьяне. Не верьте им. Помните, куда завел атамана Каледина знаменитый паритет. Не верьте волкам в овечьей шкуре. Они зарятся на ваши земли и жадными руками тянутся к ним. Пусть свободно и вольно живут на Дону гостями, но хозяева только мы, только мы одни… Казаки!
Вот где самостийность атамана. В страшном домашнем споре о земле и правах на нее! Атаман понимал, что этого вопроса трогать нельзя, но как только вопрос коснулся общей политики, атаман счел, что Дон не только неразделимая часть России, но что он обязан бороться и восстановлять «единую и неделимую»…
– Помните, – заканчивает атаман свою первую большую речь перед Кругом, речь – программу всей работы, – не спасут Россию ни немцы, ни англичане, ни японцы, ни американцы – они только разорят ее и зальют кровью. Помните нашу старую песню:
У меня, молодца, было три товарища:
Первый товарищ – мой конь вороной,
А другой товарищ – я сам молодой,
А третий товарищ – сабля вострая в руках!..
Спасет Россию сама Россия. Спасут Россию ее казаки! Добровольческая армия и вольные отряды донских, кубанских, терских, оренбургских, сибирских, уральских и астраханских казаков спасут Россию.
И тогда снова, как встарь, широко развернется над дворцом нашего атамана бело-сине-красный русский флаг – единой и неделимой России.
И тогда кончен будет страшный крестный путь казачества и Добровольческой армии, путь к свободе России и православного Тихого Дона.
Где же тут самостийность?
В конце сессии Круга, при пересмотре донской конституции, при рассмотрении статей о гимне, гербе и флаге, атаман возбудил сам вопрос о том, что не пора ли вернуться к общерусскому флагу. Его речь была сильна, но встал какой-то казак с фронта, окуренный порохом, с ухватками оратора солдатского митинга, и воскликнул:
– Господа, когда мы там, на фронте, идем с нашим флагом – неприятель бежит. Мы полюбили этот победный флаг. Надоть оставить его. В нем победа!..
Гром аплодисментов был ответом на эту короткую речь, и «самостийный» флаг остался развеваться над атаманским дворцом к великому негодованию Деникина.
Атаман решил идти с казаками спасать Россию не только на словах, но и на деле. Он готовил и берег для этого особый корпус молодых казаков. 1-я Донская казачья дивизия – 5 тысяч шашек и 12 конных орудий, 1-я пластунская бригада – 8 тысяч штыков, 8 полевых орудий, 4 тяжелых орудия, 1-я стрелковая бригада – 8 тысяч штыков, 8 полевых орудий и 4 мортиры, 1-й саперный батальон – 1000 штыков, все технические войска – броневые поезда, аэропланы, броневые машины и прочее – должны были идти с Деникиным на Москву. Их особо снаряжали, особо воспитывали и прививали им идею похода для спасения России. Но Деникин требовал, чтобы пошло все войско, чтобы оно дошло до полного напряжения и выставило 200–300 тысяч бойцов. Атаман же давал всего около 30 тысяч – в этом была его самостийность. Но атаман знал, что все казаки на Москву ни за что не пойдут, а эти 30 тысяч, а за ними столько же охотников наверное пойдут. Атаман чувствовал, что у него нет силы заставить пойти, и потому делал все возможное, чтобы пошли сами. Деникин решил заставить пойти…
21 сентября Круг, наконец, разъехался. Врагам атамана не удалось ни свалить его, ни уменьшить или обрезать его права. Напротив, в заседании 15 сентября Круг составил указ, в котором было сказано: «Пусть казак и гражданин Всевеликого войска Донского памятует о своем долге перед родным краем. Пусть в каждом из нас атаман найдет верных исполнителей. Одна мысль, одна воля да объединит нас: помочь атаману в его тяжелом и ответственном служении Дону…»
Эта мысль была у всего Круга, кроме маленькой части политических врагов атамана. Эти политические враги не разъехались. Они остались вместе с председателем Круга В. А. Харламовым в Новочеркасске в законодательной комиссии, завели тесные сношения с Екатеринодаром и повели серьезную подпольную работу для замены атамана Краснова – «германской ориентации» атаманом Богаевским – «союзнической ориентации». На случай прибытия союзников готовилась полная перемена декорации.
Глава VII
Ко времени занятия казаками Новочеркасска и вступления в управление Войском Донским атамана все вооруженные силы Донского войска состояли из шести пеших и двух конных полков при 7 орудиях и 11 пулеметах, составлявших Северный отряд полковника Фицхелаурова, одного конного полка в Ростове и нескольких небольших отрядов, разбросанных по всему Войску, сила, численность и вооружение которых ни атаману, ни командующему войсками не были известны. Дон кипел восстаниями и поднялся весь от крайнего севера до юга. Но сведения о восставших, о их силе, о успехах их борьбы первое время приходили лишь со случайными людьми, прорывавшимися сквозь большевиков и привозившими известия в Новочеркасск.
Полки имели дружинную, станичную организацию. Каждая станица выставляла свой полк из казаков-охотников, добровольцев. Сила полков была разная и колебалась от величины станицы и от того, каков был патриотический подъем в станице. Обыкновенно после прочтения воззвания и речей служили молебен, и после молебна выходило на фронт очень много. Но по пути многие отдумывали, других отговаривали жены.
– Чего ты, старый, пошел, куды тебе, а пахать да хлеб убирать кто будет? Ведь убьют! На кого меня, горемычную, покидаешь, да еще с малыми детями? – голосила казачка, провожая мужа, а тот только отмахивался.
Но многие останавливались под предлогом «прикурить маленько», отставали и возвращались тихонько домой. Шли больше старики и юная зеленая молодежь, фронтовики серьезничали, ждали приказа и, если собирались, то «своим» полком, и тогда были по большей части отлично одеты и сорганизованы. От этого и сила полков была разная. Одни станицы выступали почти поголовно и дали полки в 2–3 тысячи человек, в других, напротив, едва насчитывалось 300–500. Полки были пешие, но при каждом полку была непременно своя конная часть от 30 до 200–300 человек. Вооружены были пешие винтовками, наполовину со штыками, наполовину без штыков, конные – шашками, иногда пиками и винтовками. Каждый полк имел свои пулеметы от 4 до 16 на тысячу человек. Если полку посчастливилось забрать у красной гвардии пушки, то он оставлял их у себя и считал своими. В каждой станице были артиллеристы, они и приставлялись к этим пушкам. Патронов было мало. Обыкновенно 15–25 патронов на винтовку. Иметь 50 патронов на ружье считалось роскошью. Снарядов еще меньше. От 5 до 20 на орудие. Орудия были запряжены своими рабочими, но достаточно хорошими лошадьми, по 4, иногда по б лошадей на орудие. Конница сидела тоже на своих и часто очень хороших лошадях. Казаки Черкасского, 1-го Донского и отчасти 2-го Донского округов разграбили зимовники частного донского коневодства и отремонтировали свои полки отличными задонскими лошадьми. Казаки стремились служить в коннице, но недостаток в седлах удерживал их от этого. Штатный обоз был заменен частными подводами. Пулеметы возили на легких бричках и драндулетах, запряженных парами и четверками по большей части отличных лошадей. Часть обоза восточных округов была запряжена степными одногорбыми верблюдами. Обозы были небольшие. Район военных действий был так близок к станицам, что с наступлением темноты, когда бой затихал, на «позицию» являлись пешком и на телегах жены, отцы, матери и дети бойцов и приносили хлеб, молоко, мясо. Здесь иногда происходили душу раздирающие сцены, когда пришедшие находили своего близкого убитым или тяжело раненным. Легко раненные оставались в строю, и были казаки, имевшие по пяти, шести ранений.
Офицеры в полках были свои же станичники. Если их не хватало, брали казаков-офицеров из других станиц, брали офицеров и не казаков, но им первое время не доверяли и к ним присматривались. Если офицер оказывался молодец, его зачисляли к себе в станицу казаком и не отказывали в земельном наделе.
С казаками бороться против большевиков пошли и многие крестьяне, жившие поблизости от станиц и в самых станицах. Этих казаки приговором станичного общества зачисляли в казачье сословие. Такие добровольцы дрались отлично и подавали пример удали казакам.
Казаки в бою действовали великолепно, с громадным мужеством и искусством. Младшие офицеры были хороши, но в сотенных и полковых командирах ощущался большой недостаток. Пережившие за время революции слишком много оскорблений и унижений старшие начальники недоверчиво относились к казачьему движению и первое время прятались по станицам и в Новочеркасске, избегая идти на фронт.
