Петр Краснов - Всевеликое войско Донское
– Когда, – закончил свою речь атаман, принимая из рук войскового есаула принесенный ему тяжелый золотой атаманский пернач и стоя перед Кругом уже с перначом в руках, – управляющий видит, что хозяин недоволен его работой, да мало того, что недоволен, но когда хозяин разрушает сделанное управляющим и с корнем вырывает молодые посадки, которые он с таким трудом сделал, он уходит! Это его долг! Ухожу и я, но считаю своим долгом предупредить вас, что атаманский пернач очень тяжел, и не советую вам вручать его в слабые руки!
С этими словами атаман с такой силой бросил пернач на стол, что он расколол верхнюю доску, и ушел из зала заседаний.
На Кругу царило гробовое молчание. И сейчас же заволновалось большинство. Серая часть Круга, станичники и фронтовые казаки почувствовали себя, как стадо без пастыря, и на Кругу раздались крики: «Вернуть, вернуть атамана!»
Депутация от Круга во главе с председателем его поехала во дворец и уговорила атамана вернуться и оставаться на посту впредь до выборов. Атаман согласился, но просил ускорить выборы. Этот случай еще раз показал противникам атамана его силу и его популярность, и они решили вопреки его просьбам оттянуть выборы.
Германское командование с глубоким интересом следило за всем происходящим на Кругу. Немцы волновались оттяжкой выборов, они видели разлагающее действие Круга на армию и, несмотря на всю свою сдержанность, решили предупредить атамана, что если Дон станет опять ареной политической игры, то они откажутся ему помогать.
4 сентября майор Кокенхаузен писал из Ростова:
«Атаману Всевеликого войска Донского, господину генералу от кавалерии Краснову.
… Имею честь доложить Вашему Высокопревосходительству, что за последнее время высшему командованию в Киеве стал известен целый ряд событий на Дону, произведших там очень нехорошее впечатление.
Прежде всего удивляются, что выборы атамана, назначенные на 23 августа, не состоялись и отложены на неопределенный срок. В то время, как на фронте в тяжелой борьбе с большевиками дерутся доблестные и храбрые войска Вашего Высокопревосходительства, Вы и Ваши министры отвлекаются от работы скучными и длинными заседаниями на Кругу. Высшее командование боится, что Ваше твердое и самостоятельное управление страной тормозится Кругом, его продолжительными спорами из-за внутренних конституционных вопросов, тем более, что враждебно настроенная Вашему Высокопревосходительству партия стремится урезать полноту власти, Вам данной.
Немецкое высшее командование не хочет вмешиваться во внутреннюю политику Дона, но не может умалчивать, что ослабление власти атамана вызовет менее дружеское отношение к Дону германцев.
Высшее германское командование просит Вас потребовать немедленного выбора атамана, которым, несомненно, будете избраны Вы, Ваше Высокопревосходительство (судя по всему тому, что нам известно), чтобы скорее приняться за работу и твердо вести Всевеликое войско Донское к устроению его.
Далее получено известие, что генерал-лейтенант Богаевский в одном из заседаний Круга, на котором Ваше Высокопревосходительство не присутствовали, осуждал Вашу деятельность и все большое строительство на Дону в этот короткий срок приписывал исключительно себе. В другом заседании он пытался ослабить речь генерала Черячукина, который беспристрастно описал положение дел на Западном фронте. Генерал Богаевский выражал сомнение в окончательной победе германцев и указывал на близкое осуществление союзнического Восточного фронта. На вывод наших войск из Таганрога он указал, как на последствие наших неудач на Западном фронте, между тем как с нашей стороны это было только доказательством наших дружеских и добрососедских отношений.
Откровенно говоря, мне очень неприятно обращать внимание Вашего Высокопревосходительства на отзывы Вашего председателя министров, тем более, что генерал-лейтенант Богаевский не раз уверял меня в своем дружеском расположении к немцам.
Я считаю себя все-таки обязанным поставить Вас в известность и предупредить, что если мнение господина председателя министров действительно таково, то высшее командование германцев примет согласно с этим свои меры. Я еще пока не доносил об этом высшему командованию в Киеве, но буду принужден сделать это, если в будущем дойдут до меня слухи о враждебном отношении к немцам господина председателя.
… Я не могу скрыть от Вас, что все эти известия не могут произвести хорошего впечатления в Киеве, тем более, что высшее командование, очистив Таганрог, допустив туда донскую стражу, снабжая Дон оружием и политически воздействуя на Советскую власть на Северном фронте, явно выказало высшую предупредительность.
Отсрочка выборов атамана дает возможность агитировать враждебным немцам элементам, и я боюсь, что высшее командование сделает свои выводы и прекратит снабжение оружием. Примите уверения в моем совершенном уважении. Вашего Высокопревосходительства покорный слуга фон Кокенхаузен, майор генерального штаба…»
Из этого письма видно, что к этому времени на Дону наметились два кандидата в атаманы: генерал Краснов – «германской ориентации», сторонник свободного Дона, и генерал Богаевский – «союзнической ориентации», сторонник подчинения генералу Деникину.
12 сентября, наконец, Круг приступил к выборам атамана. В первом часу ночи 13 сентября закончился подсчет записок, поданных для выборов атамана. Из 338 записок 234 были поданы за генерала Краснова, 70 за генерала Богаевского, 33 записки пустых и одна за войскового старшину Янова…
Атаман Краснов остался на своем посту.
Глава VI
Был ли действительно атаман «германской ориентации» и самостийником? Этот вопрос тогда занимал многих, на этом строилось тогда обвинение атамана Добровольческою армиею, из-за этого Войску Донскому не была оказана своевременная помощь ни союзниками, ни Добровольческой армией, из-за этого атаману пришлось уйти со своего поста, не докончив начатого дела. Если обвинение в союзнической ориентации для русского человека и истинного патриота далеко не лестно, то тем более обвинение в приверженности ко вчерашним нашим врагам, ненависть к которым искусственно воспитывалась в течение всей войны, является тяжким обвинением. Это обвинение было пущено врагами атамана, собравшимися в Екатеринодаре, Сидориным и Гущиным, которых атаман отозвал из Киева и к которым выказал полное недоверие ввиду их прошлой некрасивой деятельности (Сидорина в дни похода Корнилова на Петроград и Гущина в первые дни революции), Семилетовым, уволенным от командования партизанами, Родзянко, высланным из Новочеркасска за вредную политическую деятельность, С. П. Черевковым и другими. Оставшись без дела при шумном и многолюдном штабе Деникина, они вымещали свою злобу на атамана в клевете на него. «Calomniez, calomniez – il en reste toujours quelque chose»,[15] и эти обвинения остались за атаманом.
Если обратиться к речам и поступкам атамана, то трудно найти в них какую-либо особую симпатию к немцам и тем более самостийность.
В большой программной речи, сказанной при открытии Круга 16 августа 1918 года, атаман несколько раз останавливался на том, каковы должны быть отношения к немцам и союзникам.
– … Россия побеждена? – говорил атаман. – Россия завоевана неприятелем? Нет… Неприятельские войска вошли на Украину, в Польшу, в Прибалтийский край, дошли до берегов Дона и были встречены как избавители. Несчастный русский народ потерял голову и уже не знает, кто у него друг и кто враг…
То, чего ожидали со страхом и трепетом народы Европы с конца прошлого века, – великая мировая война разразилась летом 1914 года. Это война между Англией и Германией. Война не на жизнь, а на смерть, война капиталистов за рынки, война рабочих за право жить и работать. Франция и Россия, Австро-Венгрия и Турция, Румыния и Италия, Болгария и Япония – это только пособники.
Они работали каждый на своей стороне – одни за Англию, другие за Германию. Но своей задачи, своей роли они не имели.
Англия не была готова для войны, и раньше 1916 года она не могла выступить. Америка колебалась – и вот два года занять и истощить Германию, парализовать Австро-Венгрию было поручено Франции и России.
Россия честно выполнила свою задачу. И когда немцы вторглись во Францию и самому Парижу угрожала опасность захвата, началось наступление русских войск в Пруссию во имя спасения Франции. С беззаветным мужеством дрались русские солдаты и казаки, и наш бывший войсковой наказный атаман Самсонов погиб, окруженный врагами в Пруссии. Но мы спасли Францию.
В 1915 году немцы начали свои жестокие атаки на Верден, и снова Парижу грозила опасность. И опять, устилая долины Карпатских гор трупами солдат и казаков, истекая кровью, без снарядов и патронов, бросились русские армии выручать положение. Верден не был взят: Франция спасена от разгрома, но нам пришлось откатиться назад и уступить Варшаву. Но мы благородно спасли союзников.
