Роджер Чарльз Андерсон - Парусные корабли. История мореплавания и кораблестроения с древних времен до XIX века
В наши дни положение руля представляется настолько само собой разумеющимся, что мы об этом даже не задумываемся. Несмотря на это, изобретение кормового руля должно рассматриваться как важнейший шаг в истории судостроения. Кормовой руль – одна из трех составляющих, преобразовавших лодку викингов в современное парусное судно, способное использовать ветер любого направления. Двумя другими были корпус с большой осадкой и бушприт. Мы говорим «были», потому что в более поздние времена появление новой оснастки изменило приоритеты. Корпус, глубоко уходящий под воду, лучше для плавания крутым бейдевиндом, чем если осадка небольшая. Это было обнаружено, возможно, торговцем, который построил судно для перевозки грузов, и оказалось, что, хотя его плавсредство не такое быстрое, как длинный корабль, у него намного больше возможностей под парусами.
Чтобы воспользоваться этими преимуществами корпуса, необходимо очень надежно установить парус. Когда судно идет крутым бейдевиндом, то есть максимально близко к положению левентик, передняя шкаторина паруса будет колыхаться и стараться завернуться от ветра. Чтобы предотвратить это, появились канаты, называемые булинями. Их крепят к краю паруса и оттягивают вперед. На коротких судах с большим парусом необходимо оттягивать парус далеко вперед, иногда даже дальше, чем форштевень. Для этого использовали бушприт. Булини явно не показаны ни на одной из приведенных здесь печатей, но представляется весьма вероятным, что две провисающие линии под бушпритом на судне из Сэндвича на самом деле булини, не закрепленные на парусе. Печать Сан-Себастьяна (Испания) с изображением корабля такого же типа показывает булинь, прикрепленный к парусу и ведущий к бушприту.
Рис. 51. Печать из Ипсуича XIII в.
Когда люди стали предпринимать попытки плыть против ветра, бортовой руль стал неудовлетворительным. Когда ветер дует в правый борт и судно кренится влево, руль оказывается над водой. На Средиземном море руль устанавливали на оба борта, и трудности были не такими большими. Но на северных судах второй руль так и не вошел в широкое употребление, и центральный кормовой руль был единственным выходом. Он доказал свою эффективность и довольно быстро сменил два руля на бортах на Средиземном море.
Вероятно, два вида руля и две соответствующие формы корпуса можно считать отличительными признаками двух типов средневековых судов, нефов и когов. Эти названия относились в XIII и XIV веках к большим парусникам, и между ними определенно существовали различия, поскольку в документе 1226 года говорится о флоте, состоящем из шести когов и семи нефов. Если так, ког, вероятнее всего, был новым судном с кормовым рулем.
Во фландрском источнике 1252 года мы находим раздельное упоминание о кораблях «с рулем на одном борту» и тех, где «руль на корме». Последние платили больше сборов, так что, вероятно, были больше. В других фламандских, голландских и немецких документах XIII века упоминается четыре разных вида рулевых устройств: kuelroeder, hangroeder, sleeproeder, hantroeder. Суда с kuelroeder платили самые большие сборы, с hantroeder – самые маленькие. Обычно суда с hangroeder платили больше, чем суда, имеющие sleeproeder, но иногда бывало и наоборот.
Hangroeder, или навесной руль (в латинских документах pendulum gubernaculum), судя по всему, это обычный кормовой руль, какой мы видим сегодня на небольших лодках. Hantroeder, или ручной руль (manuale на латыни), – это, вероятно, рулевое весло. Sleeproeder, руль на борту, – это обычный бортовой руль XII века. Что же такое kuelroeder, вопрос намного более сложный. В одном немецком документе он назван Lochsteuer – что-то вроде руля в отверстии. Возможно, это значит, что или головка балера руля, или румпель проходили через отверстие в корпусе. Это необходимо на судах с массивными кормовыми надстройками, а такие суда, естественно, самые крупные. Существует искушение предположить, что такой руль работал в щели или желобе, как рули на китайских лодках, но это, вероятно, все же искусственная идея.
Отметим, что судно на печати из Эльбинга не имеет паруса и даже рея. То же самое можно сказать и о голландских печатях, на которых суда имеют тот же тип корпуса. Хороший пример – печать из Хардервийка (рис. 52), датированная 1280 годом или ранее. Было высказано предположение, что на этих печатях изображено судно не только более мелкое, предназначенное для прибрежного или внутреннего плавания, но и имеющее совсем другую оснастку – шпринтовый парус и фок, как современные баржи на Темзе. Эти паруса будут подробно рассмотрены в следующей главе, а здесь мы только отметим, что самые ранний известный шпринтовый парус изображен на миниатюре 1416 года. Конечно, габариты кормчего на судне из Эльбинга наталкивают на мысль об очень маленьких размерах этого судна, но соблюдение масштаба никогда не было сильной чертой средневековых художников, что лишний раз показывают золотые монеты. По росту людей на судне никогда нельзя судить о его размерах. Что же касается оснастки, на печатях недостаточно деталей для того, чтобы говорить о ней с уверенностью.
Рис. 52. Печать из Хардервийка. XIII в.
Рис. 53. Печать из Штральзунда. XIV в.
Лишь очень немногие корабли на печатях выглядят так живо, как на печати из Штральзунда (1329 г.) (рис. 53). Мы видим красивое судно с кормовой надстройкой, которая выглядит более основательной и постоянной, чем на более ранних печатях, и тем, что, вероятнее всего, является kuelroeder. Судно плывет по ветру в условиях сильного волнения. Человеческая фигура, как обычно, слишком велика для этого судна, и художник также слегка «заблудился», изображая ванты. Во всем остальном судно удивительно пропорционально и правдоподобно.
Чтобы получить представление о том, чем являлось путешествие на таком судне, можно обратиться к поэме, сохранившейся на манускрипте, который теперь находится в Тринити-колледже, Кембридж. Этот манускрипт датируется XV веком, однако поэма, вероятнее всего, написана намного раньше. Судя по тексту, судно имело только одну мачту, что было как раз характерно для флота лет на сто раньше.
Пересказ поэмы в прозе звучит следующим образом.
«Люди, которые плывут в Сент-Джеймс, могут попрощаться с удовольствиями, поскольку многие страдают, когда ставят паруса. Ведь когда они должны выйти в море из Сэндвича, Уинчелси, Бристоля или любого другого места, у них начинается сердечная слабость.
Капитан приказывает морякам поспешить и занять свои места вокруг мачты, чтобы поднять паруса. Все кричат:
– Эй! Поднимаем!
– Эй, там, друг, ты стоишь слишком близко, и твоему товарищу не хватает места, чтобы тянуть. – Так они начинают разговаривать.
Один или два мальчика лезут наверх и ложатся на рей, остальные кричат:
– Эй, тянем! – и тянут изо всех сил.
– Загружай лодку, боцман, пусть наши паломники чем-то себя займут, потому что многие из них еще до полуночи будут кашлять и стенать.
– Выбрать булинь! Травить шкот! Кок, еда готова? Наши паломники есть не хотят. Молю Бога дать им отдых. Стать на руль. Эй, там! Не ближе! Парень, кружку пива!
– Пожалуйста, сэр. У вас должно быть все самое лучшее.
– Эй, там! Выбрать гитовы! Ты не тянешь, ты отлыниваешь! О, смотрите, как хорошо плывет наше судно. – Так они разговаривают. – Выбирай военный галс. Стюард, накрой стол, поставь хлеб и соль. И побыстрее.
Потом кто-то подходит и говорит:
– Смейтесь, будет шторм или шквал.
– Спокойно. Тебе это плохо удается. Ты ужасный паникер.
А пока паломники лежат рядом со своими чашами и требуют мальвазийского вина, чтобы поправить здоровье.
Некоторые просят соленого хлеба, потому что не могут есть мяса – вареного или жареного. Человек мог заплатить за два дня содержания как и за один. Некоторые положили книги на колени и читали, пока могли что-то видеть.
– Увы, моя голова вот-вот развалится на три, я уверен в этом, – так сказал один.
Потом приходит наш хозяин, как господин, и говорит много славных слов, и идет к высокому столу – хочет видеть, что все хорошо. Теперь он зовет плотника и говорит, чтобы тот захватил свои инструменты. Нужно сделать каюты и много маленьких отсеков.
– Мешок соломы здесь будет очень кстати, потому что многим из них придется спать, завернувшись в свои плащи.
– Я бы скорее оказался в лесу без еды и питья, ведь когда мы ляжем спать, насос будет у изголовья кровати, а тот, кто почувствует эту вонь, будет все равно что мертвый».
Некоторые моменты в поэме требуют пояснения. Мальчиков посылают на рей, чтобы резать канаты вокруг паруса, когда он поднимается. На первый взгляд непонятно, зачем надо выбирать булинь и травить шкот одновременно. Обычно оба вытравливаются, когда ветер дует в корму, и выбираются при плавании крутым бейдевиндом. Сэр Алан Мур предположил наиболее вероятное объяснение. Вероятно, они хотели, чтобы весь парус был как можно дальше впереди, чтобы судно увалилось под ветер. При наличии нескольких парусов это можно сделать, поставив сначала паруса на фок-мачте или бушприте, но при только одном парусе нужно выполнить нечто подобное описанному.
