Надежда Соболева - Очерки истории российской символики. От тамги до символов государственного суверенитета
Включение древнерусского материала в контекст общеевропейской истории знаков власти поможет нарисовать более правдоподобную картину развития государственной символики нашего Отечества.
Из-за ограниченного объема статьи, к сожалению, придется только в постановочном плане обозначить многие аспекты проблемы. Не будут подвергнуты анализу, в частности, функциональные действия, которые сами по себе являлись прерогативой княжеской власти (чеканка монеты), создание печатей с соответствующим изображением и их применение в делопроизводстве, осуществление таможенного права и сбора налогов с использованием особых знаков («Иде Вольга Новугороду, и оустави по Мьсте повосты и дани и по Лузе оброки и дани; и ловища ея суть по всей земли, знаменья и места и повосты»)[167]. Не будут в полной мере проанализированы вербальные обозначения знаков власти, употребляемые лишь в качестве примеров. Основное внимание уделяется «предметным» символам, среди которых выделяются знаки господства («политические») и военные знаки.
Главный знак господства – трон: «стол», «престол». Формула, столь типичная для самого раннего текста «Повести временных лет», – «сел», «посадил» (на княжение) – уже предполагает некоторое овеществленное сидение («стол» – лавка, по И. И. Срезневскому), которое очень скоро проявляется в летописях как «стол» – символ верховной власти, престол: «Ярославъ же седе Кыеве на столе отьни и дедни»[168]. «Стол» и «княжение» идентифицируются. «Сидеть на столе» мог только князь: «на столе посадити» означало «дать власть», что, в частности, формулирует «Изборник Святослава» 1073 г.[169]
Первые русские монеты декларируют власть князя формулой «Владимир на столе». Они же демонстрируют и форму этого «стола»: скамья без высокой спинки на сребрениках князей Владимира Святославича IV типа, Святополка Владимировича; престол с высокой спинкой на сребрениках Владимира III типа[170]. Миниатюры лицевых рукописей XIV-XV вв. (прежде всего Сильвестровский сборник XIV в., Радзивиловская летопись XV в.) дают образцы довольно разнообразных в художественном выражении «столов» – со спинкой и без нее.
К властным политическим знакам относится также головной убор. Это могла быть корона, в которой изображен на первых русских монетах сидящий на «столе» правитель. Однако для реального получения короны последний должен короноваться.
З. Пех считает, что князья употребляли «княжескую митру» вместо короны. Представление о подобном головном уборе могут дать русские буллы Изяслава Ярославича (Киев, 1054–1078)[171], Святослава Ярославича, правившего в Чернигове, а затем в Киеве (1073–1076)[172]. Подобные головные уборы – инсигнии, отличающиеся от «дорогих колпаков», зафиксированы и Н. В. Жилиной[173].
Необычен и интересен головной убор, в котором Ярослав Мудрый изображен на печати, относящейся, как установил академик Янин, ко времени «окончательного вокняжения Ярослава в Киеве» в 1019 г.[174] Это остроконечная шапка, заканчивающаяся шишечкой. В связи с этим обращает на себя внимание замечание Н. П. Кондакова, который писал, что Андроник I Комнин «в своих продолжительных скитаниях среди варваров усвоил себе и головной убор вроде варварского остроконечного колпака». Далее Кондаков, ссылаясь на Дюканжа, сообщает, что кроме венцов в виде обруча «Византия для разных чинов пользовалась весьма часто пирамидальными, остроконечными и шаро– или тиарообразными шапками, как своего рода «венцами», или инсигниями, что будет точнее»[175].
Регалиями королевской, императорской власти являются скипетр, держава. Княжеские печати, как правило, их не несут. Место скипетра занимает посох, оканчивающийся крестом, который держит обычно в правой руке князь. Скорее всего, с подобным посохом в руке, а не с державой изображен Святополк Окаянный на принадлежавшей ему печати[176]. Подобные длинные посохи-кресты можно видеть и на печатях Святослава Ярославича[177]. Посохи-кресты напоминают лабарумы на монетах византийских императоров. Лабарумы рассматриваются как знаки власти типа штандарта. Однако В. Шандровская отмечает, что к XI в. они окончательно превратились в кресты (она так и называет лабарум: «длинный крест»). Не удивительно, что именно так выглядит знак власти в руках русских князей, монеты и печати которых подражали византийским.
К военным знакам власти принадлежит меч. На Руси, как и во многих европейских странах, меч всегда был также судебным символом. В начале X в. арабский писатель Ибн Русте сообщал о русских: «Мечи у них Соломоновы»[178], имея в виду, что князь судит с мечом в руке. О судебной функции меча имеется запись в Лаврентьевской летописи: «Князь бо не туне мечь носитъ в месть злодеемъ, а в похвалу добро творящимъ»[179]. Радзивиловская летопись в сцене инвеституры изображает мечи, которые один князь передает другому[180], однако они крайне «обезличены». Между тем, по-видимому, княжеские мечи имели признаки индивидуальности. Так, когда умер князь Всеволод Мстиславич «… в Пьскове… февраля II день, а въ неделю положенъ бысть во церкви святыа Троица… и поставиша надъ нимъ его мечь, иже и доныне стоить, видимъ всеми…»[181]. Вероятно, для усиления значимости меча князья использовали оружие «милостьное», т. е. заветное. Например, в «Повести об убиении Андрея Боголюбского» сообщается, что «его то бо мечь бяшеть святого Бориса»[182] (князя Бориса Владимировича).
Об индивидуальности еще одного предмета княжеского вооружения – шлема – свидетельствует известная находка последнего на месте Липицкой битвы близ Юрьева-Польского. Крестильное имя владельца шлема было Федор[183]. Возможно, в битве князь выделялся позолоченным шлемом. Во всяком случае, «Слово о полку Игореве» сообщает о золотом шлеме Буй-Тур Всеволода – князя Всеволода Святославича[184], но в «Слове» вообще очень много упоминаний о золотых предметах, относящихся к быту князей.
Обладал ли русский князь особым, лично ему принадлежащим стягом? Этот вопрос остается открытым, ибо утверждения некоторых авторов, что князья имели стяги с определенным «гербом» Рюриковичей, не находят веских доказательств. Уже в «Повести временных лет» как будто говорится о стяге того или иного князя, однако исходя из смысла текста, очевидно, что речь идет о военных подразделениях, именуемых словом «стяг».
С XII в. под стягом все чаще понимается именно знамя. Но все изображения русских знамен (красных, зеленых, синих), знамен русского воинства лишены индивидуальности, хотя знаковость их очевидна: само слово «стяг» происходит от «стяганье» – объединение, сбор вокруг стяга воинов. Функция власти (невоенная) прослеживается, когда речь идет о действиях Даниила Романовича. Галицко-Волынская летопись сообщает о приходе его в Галич: «Данило же вниде во градъ свой и прииде ко пречисте святей Богородици, и прия столъ отца своего, и обличи победу, и постави на немечьскыхъ вратехъ хоруговь свою»[185]. Здесь речь идет о юго-западных русских землях, где на западный манер на городских воротах и башнях вывешивались знамена, вероятно, с каким-то знаком. В других регионах Руси этот обычай не был известен: в источниках упоминания о знаменах сопутствуют описанию военных сражений. Лицевые рукописи дают о них весьма общее представление. Только одна из ранних иллюстраций (список лицевой рукописи «Хроника Константина Манассии»; написана в XII в. византийским поэтом Константином Манасси, переведена на болгарский язык в XIV в., широко использовалась на Руси) изображает войско князя Святослава Игоревича в походе на Доростол со знаменем красного цвета, которое в нижней части полотнища имеет косицу – «хобот», а также «чолку стяговую». По мнению публикатора миниатюр, это характерный признак русских знамен[186].
О «чрьленой чолке» русских воинских знамен говорится в «Слове о полку Игореве»: «Чрьленъ стягъ, бела хорюговь, чрьлена чолка, сребрено стружие – храброму Святьславличю!»[187]. Примерно с этого времени речь может идти о разных формах военных знамен. Со знаменами двух форм – «стягами» и «хоругвями» – изображены русские воины, отправляющиеся в поход в византийские земли, на рельефах знаменитого Царского места – «Мономахова трона» 1551 г. из Успенского собора Московского Кремля[188].
В источниках много говорится о княжеских одеждах, в них изображаются князья на фресках и миниатюрах. Однако четко отделить княжеское одеяние от одежд других богатых и знатных людей вряд ли возможно, ибо не только князья носили золотые гривны, «багъру», «очерьвлену и багряну оденью» – красную одежду и обувь[189] (как, например, византийский император). Даниил Галицкий на встрече с венгерским королем был обут, по сообщению летописи, в тонкие кожаные сапоги зеленого цвета.
