Андрей Смирнов - Почему «сталинские соколы» воевали хуже Люфтваффе? «Всё было не так!»
Но и это еще не все. Приведенные выше цифры показывают скорость, которую Пе-2 развивал без бомб на внешней подвеске и без наружных бомбодержателей. С установкой же последних 530 км/ч превращались в 508, а с подвеской под крылом двух 250-кг бомб – в 492 км/ч186. А между тем во второй половине войны, когда «пешки» стали чаще бомбить с пикирования, без внешней подвески обойтись было нельзя. Ведь бомбы, находившиеся в бомбоотсеке, Пе-2 (в отличие от Ju88) с пикирования сбрасывать не мог: на нем отсутствовал механизм, «выталкивавший» их из «чрева» устремившегося вниз самолета…
Весной 1943 г. стали принимать срочные меры по улучшению аэродинамики Пе-2. После того как начали заделывать щели и стыки, улучшили внутреннюю герметизацию самолета, изменили форму маслорадиаторов и капотов, «утопили» в крыло замки и ухваты наружных бомбодержателей, стали более тщательно выполнять сопряжение экрана установки ВУБ-1 с фонарем и т. п., в июле – сентябре 1943 г. серийные «пешки» стали показывать максимальную скорость (она достигалась теперь на высоте 3700 м) до 521–524 км/ч. Однако затем завод № 22 (ставший в конце 1942-го единственным изготовителем Пе-2) и авиамоторные заводы снова стали нарушать технологическую дисциплину, и в апреле – августе 1944-го скорость серийных Пе-2 уменьшилась до 496–518 км/ч (правда, уже с бомбодержателями внешней подвески и пулеметами)… И только к концу 1944 г. удалось опять увеличить ее (в той же боевой конфигурации, на высоте 3900–4000 м) до 520–524 км/ч187…
Но в условиях, когда новые «мессершмитты» (Bf109G-6, G-14, G-10 и К-4) и «фокке-вульфы» (FW190А-8 и D-9) развивали на тех же высотах до 615–650 км/ч188, и этого было недостаточно. «Горизонтальная скорость самолета Пе-2, – отмечали в мае 1944 г. в Главном штабе ВВС, – вследствие его использования главным образом в зонах наибольшего противодействия истребителей противника, требует повышения ее на 20–30 км/час даже по сравнению с самолетами 205-й серии [т. е. до 540–550 км/ч. – А.С. 189]. Это увеличит свободу действий пикировщиков и затруднит нагон его [так в тексте. – А.С. ] истребителями, а в сочетании с большой скоростью пикирования (до 750 км/час) обеспечит отрыв от них в воздушном бою»190.
Однако выполнить это пожелание так и не удалось. В очередной раз сказалась главная беда советского самолетостроения тех лет – отсутствие надежных мощных двигателей. Казалось бы, проблему решат моторы семейства М-82: в апреле 1943 г. Пе-2 с М-82 развил (на высоте 6250 м) желанные 547 км/ч. Однако 24 серийные «пешки» с М-82Ф, выпущенные в 1943–1944 гг., смогли показать не более 526 км/ч: новый двигатель был крайне ненадежен191. Неудовлетворительная работа карбюраторов и высотных корректоров газа не позволяла давать на высотах более 3000–4000 м полный газ. Кроме того, бомбардировщик с М-82Ф трудно было удержать в строю группы: из-за капризов карбюратора моторы самопроизвольно то уменьшали, то увеличивали тягу – и машина рыскала по курсу. А не зависевшие от капризов карбюратора М-82ФН полностью забирались заводами, строившими истребители Ла-5ФН и Ла-7. Да, впрочем, и эти двигатели вряд ли были приемлемы: они часто «сдавали» из-за отказов свечей, а из-за их значительно большего по сравнению с М-105ПФ веса ухудшились бы и без того неудовлетворительные посадочные качества Пе-2… Еще один мощный и перспективный для «пешки» мотор – М-107 – также не был доведен до приемлемого уровня надежности. А немецкий двигатель с советским обозначением М-1 (позволявший Пе-2 развить 562 км/ч192) не стали запускать в производство, так как понадеялись на М-107…
В общем, в течение всей войны для Пе-2 оставался справедливым вывод, сделанный советским авиационным командованием еще летом 1941-го: «[…] Оборона за счет превосходства в скорости отпадает»193.Ну, а оборонительное вооружение? На первых 140 «пешках» оно состояло из тех же четырех 7,62-мм пулеметов ШКАС, что и на СБ, и размещены они были не лучше, чем на этом последнем. Половина стволов опять могла стрелять только вперед, хотя спереди истребители противника атаковали значительно реже, чем сзади. Больше того, в отличие от СБ, оба носовых ШКАСа Пе-2 были неподвижными – так, что летчик мог лишь ждать, когда «мессершмитт» окажется прямо перед ним… ШКАС, стрелявший вверх-назад, был размещен в кабине пилота и штурмана на весьма неудачной турели ТСС-1. Как и в случае с Тур-9, стоявшей на большинстве СБ, устанавливая эту турель, заботились прежде всего об аэродинамике самолета, а не об эффективности стрельбы. Поэтому ТСС-1 требовала времени на перевод ее из походного в боевое положение: штурману надо было освободить фиксаторы плексигласового обтекателя, после чего тот «утапливался» в фюзеляж, а откинутый к борту кабины ШКАС вскидывался вверх. Но и после этого он имел недостаточные углы обстрела по горизонту – всего по 45° влево и вправо от оси самолета. Кроме того, в боевом положении ТСС-1 оказывалась совершенно открытой сзади, и поток воздуха мешал штурману разворачивать пулемет… Четвертый ШКАС, как и на СБ, стрелял вниз-назад через нижний люк хвостовой части фюзеляжа. Пожалуй, единственным преимуществом этого, первоначального, варианта вооружения Пе-2 по сравнению с СБ было то, что пулеметы, прикрывавшие бомбардировщик сзади, обслуживались каждый своим членом экипажа (верхний – штурманом, а нижний – стрелком-радистом) и могли поэтому стрелять одновременно.
Примерно со 140-го самолета, с мая 1941 г., вместо правого носового и нижнего ШКАСов стали устанавливать 12,7-мм пулеметы Березина – сначала БТ, а с лета – УБТ. Из этого мощного оружия с дульной энергией 1634 кгм (впятеро большей, чем у ШКАСа) и 48-граммовой (опять-таки, впятеро более тяжелой, чем у ШКАСа) пулей194 можно было надежно поражать «мессершмитты» даже на дальних дистанциях – 400 м и более. Однако самый опасный сектор («сзади-сверху») по-прежнему прикрывал маломощный ШКАС. А конструкция нижней установки была далека от идеала. Крупнокалиберный пулемет в ней монтировался на турели ЛУ-Пе-2 – видоизмененной МВ-2, обслуживать которую в тесном фюзеляже «пешки» было весьма неудобно. Перископический прицел ОП-2Л, как уже отмечалось, имел очень узкое поле зрения, и после нескольких резких маневров своего или атакующего самолета стрелок-радист терял пространственную ориентацию. А восстановить ее, прильнув к блистерам в бортах фюзеляжа, было нелегко: эти овальные окна обеспечивали обзор только в стороны. Наконец, рукав, по которому в нижний БТ (УБТ) подавалась патронная лента, первоначально был жестким, из-за чего ленту подчас заедало уже после первого выстрела…
Испытав в июльских боях 1941-го оба эти варианта оборонительного вооружения (с 4 ШКАСами или с 2 ШКАСами и 2 пулеметами Березина), фронтовые экипажи (например, в 410-м бомбардировочном авиаполку особого назначения и в 13-м скоростном бомбардировочном ВВС Западного фронта) оценили стрелковое вооружение «пешки» как слабое и «недостаточно продуманное»195. На это наложились слабая стрелковая выучка штурманов Пе-2 и тактическая грамотность немецких летчиков-истребителей. Так, в ходе Смоленского сражения пилоты 51-й истребительной эскадры люфтваффе атаковывали «пешки» сзади-сверху – там, где у бомбардировщика стоял не БТ, а ШКАС. При этом они еще с дальних дистанций начинали обстреливать Пе-2 из пулеметов – провоцируя этим неопытных советских штурманов открывать ответный огонь, т. е. впустую расходовать боекомплект неэффективного на этих дистанциях ШКАСа. После же того, как у штурмана заканчивались патроны (ввиду исключительной скорострельности ШКАСа это случалось очень быстро), Bf109 стремительно сближались с бомбардировщиком и безнаказанно расстреливали его в упор из пушки – стремясь поразить бензобаки. Последние были протектированы и имели систему наддува азотом, что, казалось бы, должно было исключить их возгорание. Однако на полевых аэродромах азота, по-видимому, не было, а одни лишь протекторы не могли предотвратить пожар, если бак был поражен из пушки (или из пулеметов, но зажигательными пулями). Кроме того, немцы быстро выявили, что на Пе-2 не протектированы расходные топливные бачки, размещавшиеся рядом с моторами. Вот, видимо, почему участвовавшие в Смоленском сражении летчики 13-го скоростного бомбардировочного авиаполка отмечали высокую пожароопасность «пешки», хотя тот же В. Швабедиссен указывает, что поджечь Пе-2 даже в 1941 г. было трудно196. Трудно – но для опытного летчика-истребителя вполне возможно…
Правда, если Пе-2 было не меньше девятки и летели они в плотном строю – позволявшем встречать атакующих сосредоточенным огнем нескольких самолетов, – спасти их могли и ШКАСы. Так, в ходе боев «пешек» 40-го бомбардировочного авиаполка ВВС Черноморского флота с Bf109 над северными подступами к Крыму в октябре 1941 г. выявилась «закономерность: группы Пе-2 в составе девятки несли потери только в тех случаях, когда отдельные самолеты по тем или иным причинам отрывались от строя»197. Огненные трассы, тянувшиеся к ним сразу от девяти ШКАСов, оказывали сильное психологическое воздействие на пилотов «мессеров» и заставляли их выходить из атаки еще на дистанции 500–800, – поразить бомбардировщик с которой было практически невозможно. Но после того, как осенью 1941 г. Bf109 оснастили лобовым бронестеклом, их летчики стали откровенно игнорировать маломощные ШКАСы штурманов Пе-2. Зимой – весной 1942 г. они уже безбоязненно подходили к Пе-2 сзади на 100–150 м и спокойно расстреливали хвостовое оперение бомбардировщика. «[…] Нас сбивают как цыплят», – с горечью говорил тогда один из пилотов «пешек»198.
