Игорь Зимин - Царские деньги. Доходы и расходы Дома Романовых
Николай II был далек от этих денежных дел. Однако и он отметил в дневнике: «14/27 февраля. Среда. Приходится нам значительно сократить наши расходы на продовольствие и на прислугу, так как гофмарш[альская] часть закрывается с 1 марта и, кроме того, пользование Собственными капиталами ограничено получением каждым 600 руб. в месяц. Все эти последние дни мы были заняты высчитыванием того минимума, кот[орый] позволит сводить концы с концами».
Поскольку с наличными деньгами стало действительно плохо, то царской семье в Тобольске несколько раз передавали различные суммы «на жизнь». Самая крупная сумма поступила из Москвы. Николай II отметил этот факт в дневнике: «12/25марта. Понедельник. Из Москвы вторично приехал Влад.[имир] Ник. [олаевич] Штейн, привезший оттуда изрядную сумму от знакомых нам добрых людей, книги и чай. Он был при мне в Могилёве вторым вице-губернатором». Императрица Александра Федоровна в своем дневнике была более предметна: «Тобольск. 12 (25). Март. Понедельник. Видела проходивших мимо моего бывшего крымца Маркова, а также Штейна 5!4–7 [часа]. Считала деньги с Т<атьяной> и Жиликом». То что деньги считали два часа втроем понятно, сумма была крупная – 250 000 руб.
Поскольку ситуация вокруг семьи начала обострятся, то императрица Александра Федоровна приняла ряд превентивных мер, чтобы сохранить свои ценности у надежных людей до более благополучных времен. К этому времени из Царского Села в Тобольск слуги доставили оставленные в сейфах Александровского дворца ценности. В результате в начале 1918 г. в Тобольске у Романовых скопилось довольно много драгоценных вещей, в их числе были даже такие малотранспортабельные предметы, как драгоценные кинжалы, шашки и сабли. Тогда же в Тобольск доставили бриллиантовые диадемы императрицы и ее дочерей. Чего это стоило слугам, перевозившим колоссальные ценности через охваченную анархией страну, можно только догадываться. Александра Федоровна подбирала слуг для сопровождения семьи в Тобольск особенно тщательно, с учетом их поведения по отношению к семье в период после отречения Николая II – с марта по июль 1917 г. В качестве отрицательного примера можно упомянуть «дядьку» цесаревича Алексея, боцмана А.Е. Деревенько. Обласканный семьей, безотлучно находившийся рядом с цесаревичем с 1905 г., он после отречения царя счел нужным проявить лояльность к новой власти, несколько раз проявив грубость по отношению к цесаревичу. В это же время его уличили в нескольких эпизодах воровства. Несмотря на то что он был оставлен в списках дворцовой прислуги, его в Тобольск не взяли. Вместо него туда отправился другой матрос, К.Г. Нагорный.921
Списка всех драгоценностей, имевшихся у Романовых в Тобольске, мы, естественно, не знаем, хотя в материалах допросов 1934 г. о таком «полном» списке драгоценностей Романовых есть упоминания. Отчасти о списке драгоценностей, которыми располагали Романовы, мы можем судить только по сдаточным описям Я. Юровского, когда он в конце 1918 г. сдавал романовские вещи коменданту Московского Кремля балтийскому матросу Малькову.
В результате анализа складывавшейся ситуации императрица Александра Федоровна приняла решение оставить часть драгоценностей у надежных людей в Тобольске. Одной из ключевых фигур, помогавшей императрице в подборе кандидатур на роль «хранителей» и в распределении драгоценностей, стал воспитатель цесаревича Алексея Пьер Жильяр.
Прежде всего определили лиц, которым было сочтено возможным доверить ценности для хранения: во-первых, это игуменья Тобольского Ивановского монастыря Дружинина; во-вторых, священник Тобольской Благовещенской церкви Алексей Васильев; в-третьих, начальник охраны полковник Кобылинский; в-четвертых, писарь Николая II Александр Петрович Кирпичников. Были еще «мелкие держатели» ценностей, такие как комнатная девушка императрицы Николаева. Таким образом, императрице Александре Федоровне удалось через доверенных людей организовать (видимо, в марте 1918 г.) несколько тайников в Тобольске и его окрестностях, где царские ценности должны были находиться до лучших времен. О дальнейшей судьбе этих людей и доверенных им ценностей мы расскажем ниже.
В конце апреля 1918 г. ситуация вокруг семьи еще больше обострилась, поскольку планы «легитимного суда» над «извергами Романовыми» разрушила логика разгоравшейся Гражданской войны. Страна стала стремительно разваливаться на части, и проблемой стал не только суд, но и возможность безопасного вывоза царской семьи в Москву. Да к этому и не стремились, поскольку император мешал не только большевикам, но и новым амбициозным лидерам белого движения. В этой ситуации большевистское руководство принимает решение о перевозке царской семьи из Тобольска в Екатеринбург.
Рядом с домом губернатора появились новые люди, которые начали готовить отъезд семьи из Тобольска. Александра Федоровна внимательно отслеживала ситуацию вокруг семьи, и когда близ нее начало нарастать совершенно отчетливое напряжение, императрица немедленно отреагировала на это. В дневнике Александры Федоровны 10 апреля 1918 г. появляется недвусмысленная запись: «С детьми и Тутельс зашивала свои драгоценности».922 Это первое «открытым текстом» упоминание в дневнике Александры Федоровны о самом факте наличия значительного числа драгоценностей, находившихся в Тобольске.
За последние два десятка лет о расстреле семьи Романовых в июле 1918 г. написано очень много. Начало формирования массива литературы по этому трагическому эпизоду российской истории положено еще в начале 1920-х гг., когда лица, причастные к расследованию этого дела, издали свои книги за пределами России.
Оставляя в стороне дискуссии о том, чьи останки покоятся в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга, обратимся к интересующей нас теме «царского золота». По большому счету, загадок тут нет. Если коротко, то факты сводятся к следующему.
Во-первых, Александре Федоровне, ее дочерям и слугам удалось вывезти значительные ценности 1 августа 1917 г. из Царского Села в Тобольск. Во-вторых, Александре Федоровне удалось укрыть значительную часть своей ювелирной коллекции в Тобольске и его окрестностях. В-третьих, некоторая часть ценностей была вывезена «на теле» царских дочерей и самой Александры Федоровны, во время переезда семьи из Тобольска в Екатеринбург. После расстрела царской семьи эти ценности собрали с трупов и через некоторое время переправили в Москву, в Гохран. В-четвертых, эти ценности «на крови» обезличили в лабораториях Гохрана и, видимо, распродали на европейских аукционах в конце 1920-х гг. Как вариант: эти ценности могли пойти на финансирование мировой революции в начале 1920-х гг.
За этим сухим «бухгалтерским счетом» стоит не только драма семьи Романовых, расстрелянной большевиками, но и драма всей России, которая именно тогда, летом 1918 г., начала захлебываться собственной кровью, погружаясь в пучину Гражданской войны. Если более развернуто описать перечисленные «пункты», то картина будет такова.
В апреле 1918 г., поскольку цесаревич Алексей тяжело болел и его нельзя было трогать, большевистское руководство принимает решение разделить семью Романовых и вывезти их «частями» в надежно контролируемые ими области. «Первая партия» в составе императора Николая II, императрицы Александры Федоровны и великой княжны Марии Николаевны покинула Тобольск 12 апреля 1918 г. Большая часть ценностей семьи оставалась в Тобольске. Императрица отметила в дневнике, что у нее с собой был «совсем небольшой багаж».
17 апреля 1918 г. императорская чета переступила порог дома инженера Ипатьева в Екатеринбурге. Через некоторое время Александра Федоровна отправляет в Тобольск письмо, в котором сообщает об обыске их личных вещей. Факт обыска императорской четы в Ипатьевском доме подтвердил и камердинер Николая II Терентий Иванович Чемодуров: «Как только Государь, Государыня и Мария Николаевна прибыли в дом, их тотчас подвергли тщательному и грубому обыску…».923 Николай II записал в дневнике: «Долго не могли раскладывать своих вещей, так как комиссар, комендант и караульный офицер все не успевали приступить к осмотру сундуков. А осмотр потом был подобный таможенному, такой строгий, вплоть до последнего пузырька походной аптечки Алике. Это меня взорвало, и я резко высказал свое мнение комиссару». Столь жесткий досмотр мотивировался тем, что вещи семьи при отъезде из Тобольска не досматривались. В подобной ситуации могли быть сохранены только те ювелирные вещи, которые были «на теле» у императрицы и ее дочери Марии Николаевны, поскольку личный досмотр не производили.
ЕЛ. Шнейдер. ИЛ. Татищев. ПЛ. Жильяр. А.В. Гендрикова. В.А. Долгоруков. 1917 г.
Об инциденте с обыском императрица немедленно проинформировала своих дочерей, оставшихся в Тобольске. Что очень важно, поскольку именно они должны были доставить в Екатеринбург оставшиеся в распоряжении семьи ценности. По словам П. Жильяра, «в этом письме в очень осторожных выражениях она давала понять, что надо взять нам с собой при отъезде из Тобольска все драгоценности, но с большими предосторожностями. Она сама драгоценности называла условно «лекарствами». Позднее на имя Тегелевой пришло письмо от Демидовой, писанное, несомненно, по поручению Ее Величества. В письме нас извещали, как нужно поступить с драгоценностями, причем все они были названы «вещами Седнева»».924
