Марлис Штайнер - Гитлер
Геббельса после этой беседы осенило: в неудачах на Восточном фронте виноваты слабые нервы командующих войсками, зато фюрер за последние четыре недели буквально спас нацию. Ему даже пришлось отправить в резерв Гудериана, который ослушался приказа – а приказы священны, особенно в кризисное время. И тот действительно несколько недель сидел без дела, пока его не призвали снова. «Только нехватка боеприпасов и людей, которых мы успели вовремя подвести, позволила большевикам прорвать линию фронта, но не нехватка отваги или способности к сопротивлению», – рассуждал Геббельс, очевидно готовый использовать подобные аргументы в пропагандистской работе. Отныне речь шла о подготовке к весеннему наступлению, в результате которого немецкая армия достигнет Волги, закрепится на ее берегах и наконец получит все, что ей так необходимо. К концу беседы Гитлер повторил, что он не исключает, что вскоре Москва запросит мира.
В немецкой и советской военной историографии декабрьский кризис 1941 года часто называют «предтечей московского перелома». Однако, как мы показали, с оперативной и экономической точки зрения провал плана «Барбаросса» был к этому времени уже очевиден. Есть труды, в которых «перелом в войне» объясняется тем, что с этого момента конфликт приобрел глобальный характер: японцы совершили нападение на Перл-Харбор, а 11 декабря Германия объявила войну США. Но, как нам представляется, подлинное значение декабрьского кризиса кроется в том, что он показал границы возможностей немецкого националистического государства, выявил дистанцию между его «желаниями и его возможностями».
Провал восточного блицкрига показал также чудовищную жестокость, с какой он велся. Эта война отличалась от других, в которых суровые испытания и постоянная близость смерти заставляют людей испытывать героизм, мужество, ощущение особой ценности жизни. Здесь все обстояло иначе: примитивная жестокость с самого начала вывела эту войну за рамки любых международных норм, призванных ограничить наиболее бесчеловечные ее проявления. «Жизнь жестока, – рассуждал Гитлер. – Все, что рождается, должно умереть». Или еще: «Война вернулась к своей изначальной форме. Войну народов сменила война пространства. Исходно война была не чем иным, как борьбой за пищу. Сегодня речь идет о борьбе за природные ресурсы. Согласно законам творения, эти ресурсы принадлежат тем, кто завоюет их в борьбе. Законы жизни требуют постоянно убивать, чтобы выжил лучший». Во время одного из визитов Гиммлера в штаб-квартиру фюрера тот заявил ему, что ему нужны грубые натуры, чтобы творить историю. «Стратег ничего не добьется без применения животной силы, а вот животная сила вполне может обойтись без стратега».
Именно «животная сила» и «грубые натуры» стали самыми главными характеристиками восточной войны. И эти характеристики были официально приняты и закреплены в приказах о поведении войск и о способах обращения с советскими политическими комиссарами. Солдаты довольно скоро поверили в том, что им внушали по поводу «преступных элементов» – евреев или партизан, поскольку им приходилось иметь дело с врагом, воодушевленным речью Сталина, произнесенной 3 июля, в которой тот призвал их отрешиться от всякой жалости и создавать партизанские отряды. Штурмовым отрядам немецкой полиции безопасности и СД соответствовали спецбатальоны НКВД, в подчинении которого находилось 80 штрафных соединений и сотни концентрационных лагерей. С первых дней войны производились массовые убийства прибалтов, поляков и украинцев. Пропаганде Геббельса СССР противопоставил контрпропаганду, важную роль в формировании которой сыграл писатель Илья Эренбург. Он писал о «бешеных волках», «чумных крысах» и «людоедах» – немцы употребляли такие выражения, как «недочеловеки» или «полуживотные». С обеих сторон началась бесконечная гонка массовых убийств. Зачастую не делалось никаких различий между солдатами регулярной армии, партизанами и гражданским населением. Даже многие офицеры вермахта перестали различать военные действия и идеологическую борьбу, особенно в тылу, где ширилось партизанское движение. Доказано, что армия не только пособничала в бесчинствах, но и активно сотрудничала с боевиками СД. Высшие офицеры, пользовавшиеся бесспорным авторитетом, подписывали приказы о немедленном уничтожении «в тылу фронта» врага, вдохновляемого евреями. Впрочем, необходимо отметить, что некоторые офицеры пытались ограничить подобные бесчинства, «несовместимые с немецкой честью». Не менее очевидно, что в умах многих офицеров прочно утвердился стереотип «жидобольшевика», виновного в поражении 1918 года, особенно в умах тех, кто к концу Первой мировой войны был молодым лейтенантом и чью карьеру прервал Версаль.
Именно в контексте массовых уничтожений людей необходимо исследовать самую темную страницу немецкой истории – «хоть и страшится душа и бежит той памяти горькой»[10] (Вергилий, «Энеида»).
Глава тринадцатая
Расизм и массовые убийства
Утопические планы Гитлера базировались на трех ключевых понятиях, укорененных в немецкой ментальности: рейх, пространство, раса. Идея рейха была неразрывно связана с мифологизированным представлением об истории, олицетворением которой служила фигура императора Фридриха Барбароссы, а также с эсхатологическими пророчествами Готфрида Эфраима Лессинга или Мёллера ван ден Брука, изложенными в его книге «Третий рейх». Память о Вестфальском мире (1648), Верденском договоре (843), кочевая жизнь Гитлера, переезжавшего из области в область (гау) подобно императором Священной империи германской нации – все это достаточно красноречивые примеры. Особенно глубокой была мечта о рейхе в кругах аристократии в «лучших семействах». Ее же внушали школьникам на уроках истории. Начиная с эпохи колониализма в XIX веке она расширилась до представлений о колониальной империи, сопоставимой с Британской.
Понятия пространства и расы имели менее древнее происхождение. Зародившиеся в XIX веке, они воплощали ту самую тонкую связь между природой, почвой и человеком, которую воспевали певцы романтизма. Своего рода научную «дворянскую грамоту» эти идеи получили в ХХ веке благодаря геополитике и некоторым направлениям медицины, в первую очередь антропологии и психиатрии. «Расовая теория» достигла кульминации в евгенике.
Затевая войну на востоке, Гитлер стремился увенчать свою деятельность, придать немецкой истории истинный смысл и вернуть своему народу (фольк), очищенному от чужеродных и пагубных элементов, жизненное пространство, после чего совместно с другими «германскими» народами Европы воздвигнуть великий рейх. Без ясного понимания того, насколько сильно было влияние этой фантасмагорической триады в сознании фюрера, невозможно объяснить ни войну против СССР (начатую несмотря на угрозу второго фронта), ни уничтожение душевнобольных, инвалидов и стариков, цыган и евреев, сопряженное с огромными экономическими трудностями. И напротив, если допустить, что Гитлер был одержим этой тройной «невыполнимой миссией», все его решения вписываются в безжалостную логику.
Как и в случае с превращением Веймарской республики в фюрерскую республику, ремилитаризацией, ведением внешней политики и всего прочего, нетрудно заметить, что его эволюция шла этапами, связанными с внутренними и внешними проблемами, от которых страдал рейх. Расистская политика нацизма исследовалась в огромном количестве работ и публикаций; поскольку выше мы уже говорили об идеях Гитлера, то здесь остановимся на главном: той роли, которую он сыграл в осуществлении «биологической» программы национал-социализма.
В самом начале было принято четыре закона, благодаря которым государство «окончательно обеспечило себе первенство и власть в областях жизни, брака и семьи»: закон об «ограничении продолжения рода людей, страдающих наследственными заболеваниями»; закон о «неисправимых и опасных преступниках»; закон об учреждении «единой организации здравоохранения» (все три – от 1934 года) и закон о «добрачном освидетельствовании» (от 1935 года). В рамках двух первых законов 350 тыс. человек подверглись стерилизации – их тексты были составлены настолько обтекаемо, что позволяли применять их все более широко, особенно по отношению к «неисправимым преступникам», именуемым «асоциальными элементами»; к ним добавились уклоняющиеся от труда, бродяги, проститутки, гомосексуалисты, адепты религиозных сект и цыгане. Все эти люди содержались в закрытых лечебницах или концентрационных лагерях. Отметим, что термин «неисправимый» применялся также по отношению к политическим противникам, если они отказывались от сотрудничества с режимом (как упоминавшийся выше бывший коммунист Торглер).
Если законы, касающиеся людей с наследственными заболеваниями, встретили благожелательную реакцию психиатрических ассоциаций, то ученым, занимавшимся расовой проблематикой, пришлось столкнуться с немалыми трудностями при определении этого понятия и разработке его таксономии. Самым простым признаком оставался, разумеется, цвет кожи, и «черная раса» стала первой жертвой нацистов: «рейнские ублюдки» (дети, рожденные от черных отцов, служивших в африканских частях французских войск в годы оккупации Рейнской области и Рура, и немецких матерей) были подвергнуты стерилизации.
