Сергей Марков - Земной круг
Левашев в Петербурге
В октябре 1771 года Михаил Левашев достиг Петербурга, который покинул более семи лет назад.
Вскоре Адмиралтейств-коллегия принимала от него рапорт о деятельности Восточной экспедиции и особый «Экстракт». Полностью он назывался так: «Экстракт из журналов морской секретной экспедиции под командою флота капитана Креницына и капитан-лейтенанта (что ныне капитан) Левашова разных годов в бытность их в той экспедиции, с 1764 по 1771 годы». К «Экстракту» Левашев приложил записки — об Уналашке и ее жителях, об ясаке, о русских промышленниках, добывающих уналашкинских лисиц.
Убеленный сединами Алексей Нагаев с юношеским пылом взялся за изучение бумаг и карт Восточной экспедиции. Он хотел полностью напечатать путевые журналы мореплавателей, составить жизнеописания Креницына и Левашева, но не смог этого сделать.
Обзор событий 1771 года мы закончим на походе Ивана Соловьева. Шало́нник — ветер поморов — наполнял паруса «Святого Павла», когда, перезимовав на Курилах, Соловьев пошел к Лисьим островам, к Акуну, где и провел зимы 1771 и 1772 годов.
В 1772 году уже известный нам Василий Шилов, Иван Лапин и тульский оружейник Афанасий Орехов вверили бот «Святой Владимир» устюжанину Василию Шошину и Потапу Зайкову, На пути к вновь обретенным островам мореходы зазимовали на Командорах. К берегам Северной Америки двинулся и Дмитрий Брагин, но его корабль выкинуло на скалы у южного конца Камчатки, где брагинцам пришлось остаться до весны. Бывалый Иван Коровин устремился к Андреяновским островам.
Северную часть Большой земли не забывали. В 1772 году чукча-казак Николай Дауркин, возвратясь из похода с целью поисков берегов Северной Америки против Медвежьих островов, дал одну из своих карт штурману Ивану Добржанову. Тот составил новую карту и снова изобразил на ней знаменитый острог на Хевуврен-реке!
Карта Ивана Синдта
Что же делалось в то время на Камчатке и в Охотске?
Камчатка получила самостоятельное управление и уже не зависела от Охотска. Весною 1772 года главным начальником Камчатки был назначен Матвей Карпович, он же Магнус, Бем, премьер-майор и участник Семилетней войны. Он оставил о себе хорошую память.
Сразу же по приезде в Большерецк Бем стал простирать свои виды на южные Курильские острова.
Он оказал покровительство «сибирскому дворянину» Ивану Антипину, хорошо знавшему японский язык.
Дела, связанные с Алеутскими островами и Аляской, тоже находились в ведении Бема.
В 1773 году он встретил у себя в Большерецке казака-чукчу Николая Дауркина. Искатель крепостей на северных островах явился к Бему по приказу иркутского губернатора Бриля. Дауркин изложил Бему свой план исследования Чукотки и Большой земли, говоря, что еще в 1764 году хотел идти на матерый берег за Чукотским носом, но его не отпустил туда капитан Яков Пересыпкин. Оказывается, кое-кто из анадырских начальствующих лиц считал, что Дауркин, как чукча, «всякой отчаянности подвержен». Вот почему он не побывал на Аляске. Дауркин настойчиво просился в Северную Америку и требовал, чтобы ому дали одного геодезиста и четырех казаков.
Бриль прислал Бему еще два предложения подобного рода. Татаринов составил записки о необходимости путешествия из устья Лены — для обхода Чукотки и достижения Северной Америки.
Еще одно предложение исходило от студента Фридриха Сирина из Берлина. Он хотел построить два корабля на Анадыре и оттуда идти для осмотра Чукотки и американского побережья. Может быть, Сирин знал о плавании Бахова и Перевалова, начинавших свой путь от анадырского устья?[288].
В 1773 году увидела свет карта Ивана Синдта. Ее издал «профессор элоквенции и поэзии» Яков Штелин в «Месяцеслове географическом», рассчитанном на 1774 год. Она называлась «Карта нового Северного архипелага, изобретенного Российскими мореплавателями в Камчатском и Анадырском морях»[289].
Мы уже упоминали о неведомых островах, открытых Синдтом. Но нас не может не волновать надпись на его карте, огибающая Чукотку и своим концом упирающаяся в залив Святого Креста. Точечный пунктир под надписью идет еще дальше — до реки Погычи и Олюторского носа. «Путь, которым часто ездили в древние путеш. в 1748 трех россий. кораблей из которых один дошел даже до Камчатки» — так обозначено на карте Синдта — Штелина. О каком походе говорится здесь?
Я считаю неверным, когда историки В. Ю. Визе, М. И. Белов, А. В. Ефимов и другие в подобных свидетельствах видят лишь запоздалые известия о плавании Семена Дежнева.
1748 год — время путешествия Бахова и Перевалова.
А что, если они не были одиноки в своих дерзаниях и поиски Северной Америки согласовывали с действиями неизвестной нам Колымской экспедиции, о которой говорят Синдт и Штелин?[290] Да и как мог Синдт ошибиться на целых сто лет и спутать Бахова с Дежневым? Конечно, речь идет здесь о Бахове, Перевалове и Новикове.
Карта Синдта — Штелина обратила на себя внимание соотечественников, о ней были написаны отзывы. Тимофей Шмалев, бывший в то время, вероятно, в Нижне-Камчатске, размышляя об открытиях Ивана Синдта, делал примечания к его донесениям и карте.
Тимофей Шмалев в 1773 году написал «Краткое о Камчатке объяснение, учиненное Камчатским командиром капитаном Тимофеем Шмалевым».
Он и Бем боялись за судьбу Камчатки и Алеутских островов, думая, что иноземные пираты нагрянут на беззащитные русские поселения. Поэтому Матвей Бем стал укреплять Петропавловскую гавань.
Пока бурш Фридрих Сирин из Берлина хлопотал о плавании к берегам Северной Америки, тоболяк Иван Соловьев перешел с Акуна к рогу полуострова Аляска. Очевидно, он высаживался на берег, ибо видел оленей и медведей.
Тут Соловьева внезапно осенила замечательная догадка. Оленей или медведей он не встречал никогда ни на Уналашке, ни на Акуне или каком-либо другом острове Алеутской гряды. Следовательно, Аляска — вовсе не остров, а часть материка Америки! Обрадованный этим открытием, Иван Соловьев двинулся на «Святом Павле» вдоль берегов большой матерой земли, торгуя с ее обитателями и собирая меха бобров, песцов и лисиц.
Два года пробыл бесстрашный Соловей в новой суровой стране, но мы не знаем в точности, где он ставил корабль на прикол и раскидывал свою парусную барабору.
В 1773 году мы впервые встречаем имя столь знаменитого впоследствии Гаврилы Прибылова.
Купец Иван Никонов прибыл на Камчатку после плавания к Курильским островам на галиоте «Святой Прокопий». Никонов представил Бему заметки, написанные на корабле и в пещерной хижине на курильском острове Уруп. По этим запискам была составлена карта. Чертил ее сам Гаврила Прибылов. Она нигде не была напечатана и осталась в рукописи[291].
XI. ПРИХОД ГРИГОРИЯ ШЕЛЕХОВА
Исследования Ивана Брагина
Летом 1774 года Иван Брагин вместе с Дмитрием Полутовым пошел к Лисьим островам на корабле «Святой Михаил».
Проведя вторую зимовку на Командорах, они построили впрок промысловые байдарки, запасли вяленой рыбы и солонины.
На Уналашке Иван Брагин, если читатель помнит, был в 1764 году, когда жил в бараборе из корабельных парусов. Еще в то время он стал вести записки, занося в них свои наблюдения. Так составлялось описание жизни обитателей Уналашки и пушных промыслов на Лисьих островах.
Записки Ивана Брагина впоследствии были напечатаны П. С. Палласом в его журнале, причем ученый отдавал Брагину должное не только как искусному мореплавателю, но и как добросовестному и пытливому исследователю[292].
Вместе с Иваном Брагиным на Уналашке находились Евстрат Деларов и Алексей Сапожников.
Гамбургская книга
В 1775 году особенно плодотворно трудились братья Шмалевы[293].
Только в одном этом году Василий и Тимофей Шмалевы составили: «Примечания» о морских путешествиях в Беринговом море с 1744 по 1775 год; обзор походов в Ледовитом океане и Охотском море с описанием островов, на них лежащих; исторический обзор развития сухопутных и водных сообщений в Сибири; историю Охотского порта; списки промышленных, плававших к «американским островам» из Охотска и с Камчатки.
Миллер на Вшивой горке снова вскрывал огромный пакет с драгоценными дарами Шмалевых, вынимая оттуда пачки бумаг и большую карту Восточной Сибири.
В 1775 году Г. Ф. Миллеру было поручено написать «Историю российского мореплавания к острову Шпицбергену, Северному полюсу и Америке».
