Рустан Рахманалиев - Империя тюрков. Великая цивилизация
Не сохранилось ясной картины произошедших в Отраре событий. Известно, что караван был разграблен, а весь состав его перебит. Спасся один только человек – погонщик верблюдов, которому удалось добраться до ставки Чингисхана и рассказать о трагической судьбе каравана.
Ответственность за убийство купцов и послов лежала на главе государства. Были убиты послы, которые находились под защитой общепринятых норм права, кроме того, 450 купцов-мусульман. Получалось, что защитником прав мусульман, как и в случае с Кучлук-ханом, снова оказался «неверный» Чингисхан, а не владыка огромной мусульманской империи и покровитель ислама хорезмшах Ала-ад-Дин Мухаммед. «После падения Отрара, хорезмшаха покинули 7 тыс. человек из войск его племянников… и перебежали к татарам», – писал арабский автор Ибн-аль-Acир.
Убийство посла во все времена и у всех народов считалось поводом к войне. Чингисхан был возмущен действиями султана. «Хорезм-шах не властелин, он бандит, – восклицает он. – Если бы он был властелином, он не убил бы моих послов и купцов, которые приехали в Отрар. Государи не убивают послов».
«Получив известие о бойне в Отраре, – писал Джувейни, – Чингисхан взошел на вершину холма, снял шапку, поднял лицо к небу и молился три дня и три ночи, говоря: „Не я спровоцировал ситуацию. Дай мне силы для отмщения“. После чего он собрал своих приближенных и объявил: „Пойду войной на сартаульский народ и законной местью отмщу за сотню своих посольских людей во главе с Ухуна. Можно ли позволить сартаульскому народу безнаказанно обрывать украшения моих златоцарственных поводьев?“ Сыновья и сановники настаивали на немедленном походе в Центральную Азию, но Чингисхан делает еще одну, последнюю попытку оттянуть начало военных действий. Он направляет посольство к хорезмшаху с требованием выдать ему губернатора: „Ты своей подписью обязался обеспечить безопасность купцов и не нападать ни на одного из них, но поступил вероломно и нарушил свое слово. Вероломство постыдно, особенно если оно последовало со стороны мусульманского властелина. Однако если ты утверждаешь, что Каирхан напал на караван не по твоему приказу, тогда выдай его мне, чтобы мы могли наказать его за совершенное им преступление и тем самым избежать кровопролития и успокоить население. В случае отказа будет война…“»
Свою готовность воевать с Чингисханом хорезмшах уже продемонстрировал ранее в ходе противостояния с Джучи. Хорезмшах не желал терпеть вмешательство тюрко-монголов в сферу его интересов и считал восхождение Чингисхана на трон властителя кочевых народов Центральной Азии угрозой безопасности своей империи. Он также опасался, что, выдав монголам Каирхана, он настроит против себя весь клан матери и подданных ей тюркских феодалов. Шах приказал убить послов Чингисхана. «Но сколько мусульманской крови будет пролито потом в отместку за смерть послов», – сокрушался позже Нассави.
Никто из современников, особенно в Центральной Азии, не мог предугадать и десятой доли тех бедствий, которые впоследствии обрушатся на цивилизованные народы Азии и Восточной Европы, так как никто по-настоящему не представлял себе реального соотношения сил между государством хорезмшаха и тюрко-монгольской державой.
Хорезмшах Мухаммед не обладал качествами, необходимыми мудрому государю – выдержкой, проницательностью в политических и военных делах и зачастую здравомыслием. Когда к его границам подходил неизвестный ему противник, который покорил Северный Китай, он, вместо того чтобы укреплять внутри государства власть, в припадке бешенства казнил бухарского шейха, главного мусульманского просветителя своей империи. Мухаммед испортил отношения с матерью, чем настроил против себя вождей и военачальников кыпчакских племен, связанных с ней родоплеменными узами. Кыпчакское ополчение составляло основное ядро войска хорезмшаха.
Учитывая это и боясь заговора, Мухаммед перевел свою резиденцию из Ургенча в Самарканд. И в заключение своей политической недальновидности он поспешил начать бессмысленный поход против халифа (халиф запретил читать в мечетях хутбу на его имя). Он отлучил его от ислама, как мятежника, еретика и изменника, и тем самым освободил всех его подданных мусульманской веры от клятвы верности. Одним словом, хорезмшах Мухаммед задел религиозные чувства верующих мусульман и настроил против себя часть духовенства, поэтому не мог провозгласить священную войну с неверными, которая могла бы объединить народ его государства.
Чингисхан был прекрасно информирован о положении дел в государстве хорезмшаха и понимал, что в грозный час Мухаммед не найдет поддержки ни у народа, ни у войска.
Патриоты Туркестана ясно видели приближающуюся грозу. Зная, что столица Великой Тюркской империи – Каракорум восстановлена Чингисханом и что он ведет войну за возрождение Тюркской империи, многие из них ждали случая, чтобы открыто встать на сторону великого объединителя тюрков и монголов. И это время настало. Перед походом к Чингисхану присоединились ополчения уйгуров, карлуков и части туркестанцев, оппозиционных хорезмшаху. Арабские авторы и компиляторы ас-Субки, Ибн Тагриберди сообщают о крупных соединениях из «мусульман, христиан и идолопоклонников», участвовавших помимо собственно монголов в составе армии Чингисхана в походе против державы хорезмшаха. Забегая вперед следует отметить, что чем дальше шел процесс разгрома государства хорезмшаха, тем больше перебегало к монголам его бывших вассалов – так, после падения Бухары к Чингисхану перешли со своими войсками владетели Кундуза и Балха.
К моменту подготовки похода на Хорезм минимальная количественная оценка присоединенных восточно-туркестанских воинов составила 30–40 тыс.; из этого воинства формировали крупные военные подразделения, во главе которых были их собственные ханы. Таким образом, в походе на хорезмшаха Чингисхан мог сосредоточить тюрко-монгольскую армию примерно в 150–160 тыс. человек.
Перед походом на Хорезм Чингисхан созывает курултай, на котором провозглашает новые законы, дает директивы по ведению военных действий и отдает распоряжения, касающиеся наследования власти на случай своей смерти.
В «Сокровенном сказании» говорится, что накануне похода одна из его жен, Есуй, убедила Чингисхана решить вопрос о преемнике. Чингисхан признал правоту слов Есуй: «Ты всего лишь женщина, а только что сказала мне разумные слова, которые ни мои братья, ни сыновья, ни мои военачальники никогда не осмеливались мне произнести. Да, я не подумал об этом, как будто я сам наследовал моим предшественникам мирным путем или как будто мне никогда не придется умереть».
Итак, хан призвал в свой шатер четверых сыновей, своих братьев, полководцев и нескольких верных друзей. Затем он спросил своего ставшего сына Джучи о праве наследования. Но тот не успел высказаться, как вмешался Чагатай: Джучи не имеет права высказывать свое мнение, т. к. он зачат у меркитов, похитивших Бортэ. И в бешенстве произнес слово «внебрачный». Джучи, смертельно оскорбленный, бросился на Чагатая. Их поспешили разнять. Чингисхан вынес суровое порицание Чагатаю, и оба брата были вынуждены склониться в пользу третьего брата, Угэдея, известного своей уравновешенностью и великодушием.
Это решение сводило на нет право Джучи на первородство, и сомнения, тяготевшие над законностью его рождения, не оставляли ему выбора.
Итак, преемником был в конце концов назван Угэдей. Толуй, младший, заявил, что будет всячески помогать своему старшему брату.
Чингисхан принял решение. «Мать-земля велика, – заявил он сыновьям, – больших и малых рек много. Я разделю империю так, чтобы каждый из вас получил отдельное владение, а каждое племя – четко обозначенные зоны выпаса».
Решив вопрос с наследованием, укрепив свою армию вспомогательными войсками из представителей покоренных народов, Чингисхан двинул объединенные силы тюрко-монголов в поход. Лето 1219 г. повелитель провел на Иртышe: он устраивает облавные охоты, которые одновременно являются маневрами и позволяют запасти провиант для войска. Осенью того же года армия Чингисхана приблизилась к местности, прилегавшей к Отрару. Великая армия Чингисхана могла отправляться в поход завоевывать земли ислама.
По мнению Бартольда, Чингисхан собрал почти двухсоттысячную (включая резерв) армию, в которую входили пехотные части и осадный обоз, оснащенный китайскими стенобитными и камнеметными орудиями, забрасывающими на территорию осажденного города сосуды, начиненные порохом или горючими жидкостями. Войска он разделил на четыре части, одну из которых взял под свою команду, а остальные подчинил сыновьям – Джучи, Чагатаю и Угэдею. Вести наступление на Хорезм он планировал с северо-востока; тем временем Джэбэ с войском должен был двинуться с территории Каракитая.
Войска распределились следующим образом: центр – 90 тыс. человек; правое крыло – 40 тыс., левое крыло – 30 тыс. человек.
