Дмитрий Лысков - ВЕЛИКАЯ РУССКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ: 1905-1922
Примечания:
[1] А. Сидоров «Экономическое положение России в годы Первой мировой войны» М.: Наука, 1973. С.657 (стр. 351‑352).
[2] Там же, стр. 350.
[3] Д. Лысков «Сумерки Российской империи», стр. 137.
[4] А. Сидоров «Экономическое положение России в годы Первой мировой войны» М.: Наука, 1973. Стр. 353.
[5] Там же.
[6] Л. Кацва «История России. Советский период (1917‑1991)» [электронный источник] — 1 файл fb2.
[7] «Главкизм» // Большая советская энциклопедия (БСЭ) [электронный источник] — 1 оптический носитель (CDROM).
[8] Гражданская война и военная интервенция 1918‑20 гг. // Большая советская энциклопедия (БСЭ) [электронный источник] — 1 оптический носитель (CDROM).
[9] «Определение промышленности и ее роль в мировом развитии» // Индустриальный портал Metaprom URL: http://www.metaprom.ru/pub436.html (дата обращения 14.03.12).
[10] Л. Кацва «История России. Советский период (1917‑1991)» [электронный источник] — 1 файл fb2.
[11] Там же.
[12] В. И. Ленин «Герои Бернского Интернационала» // В. И. Ленин, ПСС Т.38 URL: http://leninism.su/index.php?option=com_content&view=article&id=1331:geroi‑bernskogo‑internaczionala&catid=77:tom-38&Itemid=53 (дата обращения 14.03.12).
4. Продовольственная диктатура
С началом кризиса в России общественное мнение высказывалось за создание национального регулирующего продовольственного органа. В том же направлении действовало и царское правительство. Эволюция государственной системы снабжения привела к созданию в августе 1915 года Особого совещания по продовольствию, которое в ноябре того же года получило право административного контроля цен на хлеб.
В Феврале 1917 года страна стояла на пороге голода, а в ряде местностей голод уже наступил. «Наследие, которое мы получили, — вспоминал И. Шингарев, — заключалось в том, что никаких хлебных запасов в распоряжении государства не осталось». Первыми действиями Временного правительства стали реквизиции хлеба у крупных земельных собственников и арендаторов всех сословий, у торговых предприятий и банков.
Параллельно выстраивались новые органы заготовки и снабжения — продовольственные комитеты. В хаосе революции создать полноценную замену структуре Особого совещания не удалось. Однако в деятельности Временного правительства четко прослеживались все те же тенденции, что и ранее — стремление к централизации и установлению единовластия в вопросе заготовок продовольствия.
25 марта 1917 года был принят закон о государственной монополии на хлеб, который полностью упразднял хлебный рынок, запрещал частную торговлю, вводил нормы потребления крестьянского хозяйства. Весь хлеб вне нормы подлежал сдаче государству по твердым ценам.
Летом Временное правительство начало борьбу с черным рынком — спекулянтами–мешочниками, подрывающими хлебную монополию и ставящими под сомнение твердые цены на хлеб. Были установлены заградительные кордоны и приняты другие меры, препятствующие деятельности торговцев [1].
В августе 1917 года положение с продовольствием в стране достигло точки, которая представлялась критической: хлебный паек в Москве и Петрограде составлял около 200 граммов в день, подмосковные города митинговали с плакатами: «Мы голодаем», «Наши дети голодают». Министр продовольствия распорядился всеми средствами — вплоть до применения оружия — взять в деревне хлеб.
После Октября Советы провели достаточно мягкую реформу продовольственных органов. На базе Министерства продовольствия Временного правительства был создан Народный комиссариат продовольствия. 21 декабря 1917 года из центра была разослана всем Советам телеграмма, которая предписывала образовать при Советах продовольственные комиссии, которые должны взять под свой контроль продовольственные комитеты Временного правительства, ввести в них своих представителей, постепенно переводя деятельность комитетов в полное ведение Советов [2].
В первые недели революции СНК и Наркомпрод, как и ранее Временное правительство, пытались решить продовольственную проблему чрезвычайными мерами. Д. Рид писал: «В Петрограде оставалось хлеба всего на три дня, а новых запасов не подвозилось. Армия на фронте голодала… Отряды матросов и красногвардейцев обыскивали торговые склады, железнодорожные вокзалы и даже баржи, стоявшие в каналах, открывая и отбирая тысячи пудов продовольствия, припрятанного частными спекулянтами. В провинции были посланы эмиссары, которые с помощью земельных комитетов реквизировали склады крупных хлеботорговцев» [3].
Практически одновременно предпринимались попытки наладить товарообмен с деревней: «Из Петрограда двинулось на восток тринадцать поездов, груженных железом и мануфактурой, для товарообмена с сибирскими крестьянами. Эти товары были собраны фабрично–заводскими комитетами. С каждым поездом ехал особый комиссар, прилагавший все усилия, чтобы выменять у сибирских крестьян как можно больше хлеба и картофеля…» [4]
Чуть позже в хлебные районы стали направлять рабочие продовольственные отряды — продотряды. Цель их формирования изначально была чисто агитационной. Троцкий, выступая в Москве с докладом на народном собрании в Сокольниках 9 июня 1918 года говорил: «Действительно, на местах необходимы отряды из голодающих мест… Когда голод где‑то далеко — в другой губернии, то там, на сытых местах, его по–настоящему не сознают, не чувствуют. Представление о нем исчерпывается тем, что в газетах читают: в Москве голод! Ведь, мы тоже, прочитав, например, что где‑то носится холера или чума, подумаем и забудем… И поэтому необходимо, чтобы туда, в богатые хлебом губернии, отправлялись рабочие отряды из голодных городов, питерцы и москвичи…
Наши отряды, поехав из Москвы и из Петрограда, прихватят с собой работниц, пролетарских жен, матерей, которые лучше всех знают, что такое голод в семье, где есть много детей. Явившись в Уфимскую губернию или в Западную Сибирь, такая женщина–хозяйка тамошнему кулаку скажет настоящее слово» [5].
Продотрядам разрешалось вести заготовку продовольствия по твердым ценам с тем, что половина заготовленного хлеба поступала в распоряжение пославшей отряд организации, другая половина — в фонд Наркомпрода [6].
Революция, первые чрезвычайные меры и реформа продовольственных органов создали естественную неразбериху на местах. Положение усугублялось непоследовательными действиями СНК — так, до мая 1918 года Советское правительство никак не обозначало своей позиции по отношению к хлебной монополии Временного правительства. Формально монополию никто не отменял. Но на практике в нее не вписывались те же рабочие продовольственные отряды, которые направлялись в деревню хоть и с одобрения центральных властей, но все же не от имени государства–монополиста, а от лица своих предприятий.
В мае 1918 года началась очередная, третья по счету с начала Первой мировой войны, кампания по централизации продовольственного аппарата в стране. Причем нужно отметить, что каждая последующая кампания проходила в неизмеримо более сложных условиях, чем предыдущая.
Декретом ВЦИК от 9 мая 1918 года (и совместным декретом ВЦИК и СНК от 13 мая) [7] Народному комиссару продовольствия предоставлялись чрезвычайные полномочия. Эти меры — по аналогии другими инициативами Советов по централизации управления, в частности, на железнодорожном транспорте («диктаторские полномочия» народного комиссара путей сообщения), получили название «Продовольственной диктатуры».
«Борьба с продовольственным кризисом требует применения быстрых и решительных мер, — говорилось в декрете, — …наиболее плодотворное осуществление этих мер требует в свою очередь централизации всех распоряжений продовольственного характера в едином учреждении и …таким учреждением является Народный комиссариат по продовольствию».
Наркомпроду предоставлялись полномочия, во многом сходные с теми, что имело ранее Особое совещание. Среди них — издавать постановления по продовольственному делу, в том числе, выходящие за рамки компетенции комиссариата — т. е. задействовать в своих целях другие учреждения. Требовать от них неукоснительного соблюдения требований Наркомпрода (за исключением ВСНХ и Комиссариата путей сообщения). Отменять продовольственные постановления других учреждений и т. д.
