Олег Хлевнюк - Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры
В связи с устранением сначала Чубаря, а затем Ежова состав постоянных комиссий Политбюро менялся. Каких-либо специальных решений на этот счет, однако, принято не было. Лишь по отдельным признакам в оформлении документации Политбюро можно предполагать направление эволюции комиссий. Так, 27 ноября 1938 г., через несколько дней после снятия Ежова с поста наркома внутренних дел, нарком иностранных дел М. М. Литвинов направил очередную инициирующую записку для решения в Политбюро в привычные адреса — Сталину, копии Молотову, Кагановичу, Ворошилову, Ежову. Однако при проведении голосования Ежова (хотя он оставался кандидатом в члены Политбюро и формально членом постоянной комиссии Политбюро) уже не опрашивали. Как следовало из помет заведующего особым сектором А. Н. Поскребышева, опросом по данному решению проголосовали Сталин, Молотов, Микоян, Ворошилов, Каганович[1114]. Появление в этом списке Микояна, как показали последующие события, не было случайностью. 13 декабря очередная записка Литвинова была направлена именно по этим адресам[1115]. Хотя записка Литвинова от 4 января 1939 г. предназначалась Сталину, Молотову, Ворошилову и Кагановичу, т. е. укороченной «пятерке»[1116]. Нельзя исключить, что включение Микояна в «пятерку» происходило постепенно в процессе работы. В 1939 г. Микоян в несколько раз чаще бывал в кабинете Сталина, чем в 1938 г.[1117], что также свидетельствовало о его включении в руководящую группу Политбюро.
Сохранилось также прямое указание на то, что «пятерка» продолжала свое существование в 1939 г. и включала в себя Микояна. В конце 1939 г. Сталин получил докладную записку начальника Управления государственных резервов при СНК СССР М. В. Данченко, в которой говорилось о большом отпуске из мобилизационных запасов цветных металлов и каучука. Резолюция Сталина гласила: «Членам ПБ (пятерке) предлагаю воспретить выпуск цветных металлов и каучука из госрезервов без согласия Политбюро ПК ВКП(б) Копию решения Политбюро, если оно будет принято, вручить т-щу Данченко и Вознесенскому, поручив последнему контроль за этим делом»[1118]. Соответствующее решение (полностью в сталинской формулировке) было оформлено как постановление Политбюро от 16 декабря 1939 г.[1119] На докладной Данченко под резолюцией Сталина расписались Молотов, Ворошилов, Микоян, Каганович. Запись в журнале регистрации посещений кабинета Сталина зафиксировала, что из членов Политбюро 16 декабря 1939 г. в кабинете Сталина собиралась только эта четверка[1120]. Видимо, во время этой встречи и было принято решение о государственных резервах, а также другие решения, зафиксированные затем как постановления Политбюро. Важно подчеркнуть, что в своей резолюции по документу Данченко Сталин полностью отождествил Политбюро и «пятерку», что, несомненно, отражало реальное положение дел. Молотов, Ворошилов, Каганович и Микоян в 1939 г. намного чаще, чем другие члены советского руководства, посещали кабинет Сталина[1121], где, вероятно, и происходили заседания «пятерки». Именно эти члены Политбюро чаще всего визировали решения Политбюро.
Таким образом, к началу 1939 г. состав «пятерки», скорее всего, определился в результате слияния двух комиссий, созданных в апреле 1937 г. После расстрела Чубаря, а затем снятия Ежова в «секретную пятерку» (первую комиссию) вошел член второй комиссии Микоян. Остальные четыре члена «пятерки» (Сталин, Молотов, Ворошилов и Каганович) изначально были членами обеих комиссий.
О прекращении обычной деятельности Политбюро в полном составе свидетельствовало также оформление протоколов Политбюро. С июня 1937 г. до начала войны в июне 1941 г. в протоколах зафиксировано проведение всего десяти регулярных заседаний Политбюро в присутствии почти всех членов и кандидатов в члены Политбюро, а также группы членов ЦК. Большинство принятых постановлений фиксировались в рубрике «решения Политбюро», а с 1939 г., послеХУШ съезда партии, под этой рубрикой записывались все постановления Политбюро. Было ликвидировано даже прежнее выделение решений, принятых опросом. Несомненно, новый порядок оформления протоколов отражал реальное положение дел: вытеснение регулярных заседаний Политбюро разного рода собраниями узких групп.
Вместе с тем утверждение «пятерки» даже в качестве регулярно действующего органа (на самом деле, мы не знаем, в какой мере это было так) не означало, что в высших эшелонах власти произошло возвращение к механизмам «коллективного руководства», хотя бы и в ограниченном виде. «Пятерка» была не более чем совещательным органом при диктаторе. Помимо решений «пятерки», многие вопросы согласовывались в рабочем порядке Сталиным и теми членами Политбюро, которых Сталин считал необходимым привлекать к обсуждению. Значительная часть таких встреч, как свидетельствуют журналы записи посетителей, проводились в кабинете Сталина. Кроме того, они могли происходить в зале заседаний Политбюро или на даче Сталина. Так, в опубликованных записях Молотова, составленных перед его поездкой в Берлин в ноябре 1940 г., и представляющих собой, по существу, директивы Сталина к ведению переговоров, присутствует пункт: «Если спросят о наших отношениях с Англией, то сказать в духе обмена мнений на даче Ст[алина]»[1122]. Решения, принятые на таких встречах далеко не всегда фиксировались формально. Поэтому в протоколах заседаний Политбюро отсутствуют какие-либо резолюции по поводу заключения пакта между СССР и Германией в августе 1939 г., упомянутых директив Молотову перед поездкой в Берлин, а также по другим важнейшим вопросам.
Прямым следствием таких изменений в порядке работы Политбюро было существенное уменьшение количества решений, оформленных от имени Политбюро в 1938–1940 гг. по сравнению с предыдущим периодом. Что касается содержания протоколов, то в предвоенные годы Политбюро в значительной мере сосредоточилось на утверждении решений Оргбюро и Секретариата ЦК ВКП(б) по кадровым вопросам, а также на идеологических вопросах. Эту более ярко выраженную специализацию Политбюро — кадровые и идеологические проблемы — подчеркивала реорганизация аппарата ЦК ВКП(б). В 1939 г. были созданы два ключевых управления ЦК, ведавших кадрами и пропагандой. Соответственно, упразднялись прежние отраслевые отделы. Управление кадров возглавил Маленков, а управление пропаганды Жданов. Именно эти две структуры, и соответственно, Маленков и Жданов, фактически готовили решения по партийным и кадровым вопросам, которые затем согласовывались со Сталиным и оформлялись от имени Политбюро. 17 января 1941 г. на одном из заседаний сам Сталин так объяснил суть этого нового упрощенного порядка принятия решений: «Вот мы в ЦК уже 4–5 месяцев не собирали Политбюро. Все вопросы подготовляют Жданов, Маленков и др. в порядке отдельных совещаний со знающими товарищами, и дело руководства от этого не ухудшилось, а улучшилось»[1123].
Еще одну значительную группу решений, внесенных в протоколы заседаний Политбюро, составляли постановления СНК или совместные постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР, утверждаемые Политбюро согласно практике, сложившейся в 1930-е годы. Как обычно, эти постановления СНК касались в основном хозяйственных и оборонных вопросов. Однако в отличие от предыдущих периодов, когда для разработки постановлений СНК или совместных постановлений ЦК и СНК создавались комиссии Политбюро, теперь они готовились в правительственном аппарате. Функции и структура аппарата СНК усложнялись, что отражало растущее значение правительства в системе высшей власти и оперативного управления страной.
Сталин во главе Совнаркома
Существенная реорганизация порядка работы Политбюро, намеченная решением от 14 апреля, была дополнена постепенным размежеванием функций, своеобразным уточнением специализации ЦК партии и правительственных структур. Важным шагом на этом пути было решение Политбюро от 27 апреля 1937 г. о создании Комитета обороны СССР при СНК СССР. Новый комитет фактически заменил Совет труда и обороны СССР (который был упразднен тем же решением от 27 апреля) и совместную комиссию Политбюро и СНК по обороне, созданную в 1930 г., в период максимального сращивания высших партийных и правительственных инстанций после назначения Молотова председателем СНК. В ликвидации совместной комиссии Политбюро и СНК и создании Комитета на правах правительственной инстанции, видимо, состояла суть этой реорганизации.
В Комитет обороны вошли семь членов: В. М. Молотов (председатель), И. В. Сталин, Л. М. Каганович, К. Е. Ворошилов, В. Я. Чубарь, М. Л. Рухимович, В. И. Межлаук и четыре кандидата в члены: Я. Б. Гамарник, А. И. Микоян, А. А. Жданов, Н.И. Ежов[1124]. По сравнению с прежней Комиссией обороны Комитет обороны имел более значительный аппарат. В декабре 1937 г. по этому поводу было принято специальное решение Комитета обороны, утвержденное затем Политбюро. Оно предусматривало, что аппарат Комитета обороны должен готовить к рассмотрению в Комитете вопросы мобилизационного развертывания и вооружения армии, подготовки народного хозяйства к мобилизации, а также проверять исполнение решений Комитета обороны. Для контроля за исполнением решений создавалась специальная главная инспекция Комитета обороны, получившая широкие права, в том числе за счет упраздняемых отдела обороны Госплана и групп военного контроля Комиссии партийного контроля и Комиссии советского контроля[1125].
