Арсен Мартиросян - Заговор маршалов. Британская разведка против СССР
Вот почему, собственно говоря, германское золото на «русскую революцию» имело отчетливый цвет американских долларов.
…До определенного момента и как бы в одной упряжке с ними шла и Великобритания, глобальная задача которой, как прирожденного врага России, ликвидировать ее и как государство, и как страну. В этом смысле ее геополитические интересы до поры до времени частично совпадали и с интересами США и Германии — и именно поэтому Ллойд Джордж, едва узнав о «февральской революции», радостно воскликнул в британском парламенте, что «британское правительство уверено, что эти события начинают собой новую эпоху в истории мира, являясь первой победой принципов, из-за которых нами была начата война».
Однако очень скоро коварный Альбион обжегся так, что с тех пор крайне подозрительно стал смотреть не столько на Москву, сколько на Вашингтон и Берлин, ибо при дележке добычи ни друзей, ни партнеров не бывает. США откровенно проигнорировали Версальский «мирный» договор, отказавшись его ратифицировать (кстати, сорвал его ратификацию не кто иной, как Генри Кэбот Лодж-старший), затем подтолкнули поверженную Германию к сотрудничеству с Советами — как сообщал глава американской миссии в Берлине Эллис Дризел в Госдеп США еще 10 января 1919 г., «один из ведущих немецких финансистов (Ратенау. — А. М.) разъяснил мне (т. е. ему, Э. Дризелу. — A.M.), что нациями, призванными навести порядок в России, являются, несомненно, немцы и американцы».
Обратите внимание на то обстоятельство, что такое «разъяснение» Дризел получил еще до того, как начались военно-геополитические игры между Карлом Радеком и представителями высшей военной, политической и деловой элиты поверженной Германии.
Кстати говоря, вместо ратификации Версальского договора в августе 1921 г. США подписали отдельный Договор с Германией, в котором не было и тени намека на какое бы то ни было эхо Версаля. В октябре 1921 г. — Висбаденское соглашение между Францией и Германией. В апреле 1922 г. — Рапалльский договор с Советской Россией. В итоге получилась совершенно иная глобальная геополитическая конструкция, в которой, как бы само собой, Лондону места не нашлось.
Дальше был «план Дауэса» (1923 г.) — «мина, подложенная под Европу», и многое другое…
А вот «миной», подложенной непосредственно под Великобританию, точнее американо-германской «миной», заложенной руками Ленина и Троцкого под фундамент Британской империи, стали непомерно неадекватные реальным возможностям геополитические потуги едва только образовавшейся советской республики, особенно на восточном направлении.
Вот чем должно объяснять отнюдь не удивительное совпадение с «тайной вечерей» Радека в Берлине секретного предложения Троцкого ЦК партии об организации вооруженного похода в Индию от 5 августа 1919 г.
Этим же должно объяснять и происхождение совершенно неадекватных геополитических фокусов Москвы раннего советского периода, в частности, пресловутого «персидского похода» в 1920 г., когда ради того, чтобы отобрать у белогвардейцев пару-тройку угнанных ими посудин, напали на Персию и учредили там недолговечную Гилянскую Советскую Республику. Между тем эта авантюра не что иное, как прямой вооруженный наскок на Великобританию с целью потеснить ее в Персии, а ведь эта страна — прямой подступ к главной жемчужине в короне британской империи Индии. Кому все это могло быть выгодно, кроме США и Германии?
…Кстати говоря, в глубине всех этих соотношений и взаимосвязей американо-германского толка, особенно в точке пересечения тактических и стратегических соображений самого Троцкого как «германофила проамериканского толка», и следует искать главную причину неимоверного взлета Тухачевского: от подпоручика до генерала армии (если по-современному) всего-то за четыре месяца, из которых только три он пребывал в коммунистах — уже летом 1918 г. он командовал Восточным фронтом, главная задача которого была геополитическая, т. е. освободить захваченную в результате спровоцированного Англией мятежа чехословацкого корпуса Транссибирскую магистраль.
Мало того, что США и особенно непосредственно американский капитал с самого начала проявляли колоссальный интерес к этой великой железнодорожной магистрали — тот же Генри Кэбот Лодж-старший еще до войны проехал по всей магистрали, детально исследуя ее значение, — так ведь еще и лично директор Федеральной Резервной Системы США У. В. Томпсон прямо указал Троцкому, что грабить Россию США намерены именно с помощью Транссиба! Полковник Р. Робине вполне определенно выразился на этот счет в беседе с Локкартом, как бы предупреждая через него Великобританию, активно провоцировавшую Японию на согласованную еще до «февральской революции» интервенцию на советский Дальний Восток. США же были категорически против «японизации» советского Дальнего Востока, т. к. мало того, что Транссиб в руках Японии полностью бессмыслен для США, так ведь и опирающаяся на ресурсы России Япония — это уже очень серьезная угроза самой Америке в ее дальневосточных интересах.
Именно на Восточном фронте проверялась «революционная сознательность» новоиспеченного члена компартии Тухачевского — будущего «гениального стратега и полководца». Проверялась именно Троцким.
Не исключено, что сам «стратег» некоторое время не понимал, или, по меньшей мере, не вполне осознавал, какими же мощными, восходящими потоками геополитических ветров его столь круто «взмывает» вверх — по сути дела, едва ли не вертикально — но догадываться он должен был, особенно после Ингольштадта…
Обо всем этом необходимо было упомянуть, ибо главным здесь является имеющее для нашего расследования важнейшее обстоятельство, — такая позиция Троцкого, а, следовательно, и его ближайших сторонников и последователей, давно и хорошо была известна Великобритании, особенно ее разведке.
И потому совершенно не случайно, что при попытке выехать из США в Россию через Канаду британские власти арестовали Троцкого, справедливо полагая, что он везет в предстоящую «русскую революцию» уже социалистического толка очень сильный американский акцент с очень сильными прогерманскими нотками.
…Даже с точки зрения элементарно обыденных деталей британская разведка была права — Троцкий направлялся в Россию как американский гражданин, т. е. с загранпаспортом США, выданным ему по личному распоряжению президента США Вудро Вильсона, за спиной которого всегда стоял «серый кардинал» тогдашнего Белого дома — знаменитый полковник Хауз, теснейшим образом связанный с влиятельнейшими финансовыми кругами Уолл-стрита, особенно же еврейскими.
Так что наряду с запродавшимся германскому Генеральному штабу «вождем мирового пролетариата» Ульяновым-Лениным, «великий октябрь» стряпал и гражданин США — Лев Давидович Бронштейн-Троцкий, который, кстати говоря, сохранял американское гражданств вплоть до изгнания из СССР.
И вот что интересно: когда британские власти арестовали Троцкого в Галифаксе, то тут же последовал очень резкий нажим со стороны тех банкиров, которые «спонсировали» «русскую революцию» американско-германского толка (кстати, сообщил им об аресте Троцкого министр иностранных дел Временного правительства П. Милюков), и многомиллиардно обязанная Соединенным Штатам за войну Великобритания вынуждена была отступить и освободить Троцкого.
Сам же Лейба Давидович до конца своей жизни откровенно валял дурака, заявляя, что — «закулисная механика его ареста и освобождения» ему, видите ли, «не вполне ясна»…
Именно с тех пор все действия Троцкого и его приспешников британская разведка оценивала только через призму этого уникального американо-германского акцента в «русской революции». В постлокарнский период значимость остроты восприятия американо-германского акцента в действиях Москвы (пока было сильно влияние Троцкого и его сторонников) для британской разведки резко усилилась, поскольку за кулисами самого Локарно разыгрывались нешуточные геополитические баталии глобального толка. Дело прежде всего в том, что столь незаурядно отмеченные Комитетом по присуждению Нобелевский премий «успехи» Великобритании в Локарно имели как минимум тройную подоплеку, сводившуюся к получению свободы маневра в целях решения задач азиатской политики Лондона.
Во-первых, в Локарно Великобритания сумела на некоторое время вернуть себе роль главного арбитра на Европейском континенте, не неся в принципе никакой ответственности за судьбу Европы.
Во-вторых, Лондону удалось подорвать сложившуюся было в порядке постфактум по итогам Первой мировой войны военную гегемонию Франции в континентальной Европе.
