Эдуард Петров - Паруса в океане
- Тебе все резать.
- Потом мы обратим всех рабов в наших невольников, - продолжал Хромой. - Но простолюдины нам нужны: наши враги - это их враги. Как говорил мой друг-привратник, которого вчера убили на пожаре: "Если муравьи объединятся, они разъяренного льва вытащат из шкуры".
Рабы восторженными криками одобрили слова Хромого. Мудрый раб задумчиво наморщил клейменный лоб:
- А что дальше? Э, Гвоздь, ты уж помолчи! Как говорил мой друг, у кинжала есть лезвие, и язык ему не нужен. Как колодец не наполнить росой, так и наши головы твоими речами. Поручи дело ребенку, а сам беги за ним, иначе не увидишь ни дела, ни ребенка. Выслушай совет Гвоздя и умойся, иначе весь будешь в крови.
- А что тут долго думать, - сказал очень рассудительный раб, которого все звали Мем-Молитва, так как он знал назубок длиннющую заупокойную молитву. - Царь Итобаал ведь не захочет оставаться с нами. Поэтому изберем нового правителя. Из рабов.
Всем понравилась мысль Мема. Но с неожиданным раздражением вступил в разговор молчавший до этого Астарт:
- А потом этот повелитель будет пьянствовать с друзьями и начнет резать всех, кто ему не по душе.
- О небо, верные слова! - вдохновенно воскликнул Хромой. Он льстил, мечтая втянуть в общее дело молодого кормчего. - Мы слушаем тебя, Астарт.
- Народом должен управлять справедливый судья.
- Как судья? - удивился Гвоздь.
- Я не слышал о странах, где вместо царей на престолах бы сидели судьи, - изрек Мем.
- Я не понимаю в таких делах, - честно признался Эред и тяжко вздохнул, - но как без царя?
- ...Как слеп человек! - гневно воскликнул Астарт. - Даже пытаясь смотреть вдаль, он видит что близко. Пусть правит судья, но не царь!
Астарт обвел всех грозным, почти враждебным взглядом.
- Пусть, если ты так хочешь, - еще раз вздохнул Эред. Он пытался не думать о своей любимой, оставшейся в Тире.
- Но и этот твой судья, - сказал Хромой, - что его остановит, если у него будет вся власть?
Астарт на миг растерялся. Но тут же нашелся:
- Пусть будет двое судей!
- Сто ударов паяльщика не сравнится с одним ударом кузнеца! вскричал Хромой. - Сто наших речей жалки перед одним твоим словом, наш друг и спаситель Астарт. Я за двух судей, за двух шофетов. А рабами у нас будут знатные тиряне.
- Пусть роют ямы под виноградные лозы, пусть носят тяжести и пасут скот, пусть делают самую грязную и трудную работу! - закричал Гвоздь, дрожа от восторга.
В глазах рабов клокотало пламя, и кулаки сжимались сами собой.
- Да, но как на это посмотрят боги? - произнес рассудительный Мем.
- Боги любят жертвы, - ответил Астарт, - богатой жертвой можно искупить любое безумство. Так что пусть будет шофет-судья, а не мельк-царь!
14. ИДИЛЛИЯ
Что ты наделал, мой милый, - первое, что произнесла Ларит, когда они встретились. На ее лице боролись страх и радость.
- Мы опять вместе. Ларит...
Он обнял ее, целуя в испуганные усталые глаза.
- Как прекрасна моя Ларит! Как прекрасны ее глаза! Все прекрасно, что принадлежит ей! Слышишь? Даже страх твой - чудо!
- Богиня между нами! Ты погубил все! Никто не позволит мне покинуть храм ради земной любви.
- ...Ибо крепка, как смерть... - с горькой иронией проговорил Астарт.
- Никто не позволит, но я же покинула. - Женщина пылко обняла его и притянула голову к своей груди, шепча: - Мы скоро погибнем, обязательно, оба погибнем, и мне становится не так страшно... Нисколько не страшно, если ты со мной. Боги не могут поразить одного из нас, это безжалостно и несправедливо. Они поразят обоих. А это уже не страшно.
Шумели сосны, дюны курились струйками песка. Рабы разбрелись по всему пляжу в поисках съедобных моллюсков. Их живописные фигуры, казалось, были созданы для этого дикого, неповторимого пейзажа.
- Мы будем живы назло жрецам... и богам... И ты родишь мне много крепких парней вроде Эреда, - его рука, большая, тяжелая, ласкала ее. Ларит молчала, закрыв глаза, и в мохнатых ресницах сверкали слезинки. Богам не за что нас карать: оскорбить жреца - не значит идти против бога. "Твой бог - в сердце твоем", - сказал Иеремия. Жрецы и храмы никому не нужны - ни богам, ни людям... Велик Иеремия, раскрывающий людям глаза. Его слова заставили меня думать. Жрецы - паразиты веры, они сосут человека, творят зло. Это мы видим с рождения. Но как трудно привычному дать оценку! Но найдется один человек, посмотрит вокруг и скажет: это плохо, разве не видите, а это хорошо. И многие начинают видеть, удивительно...
Ларит размышляла. Слова Астарта несли всегда столько пугающей новизны, что трудно было сразу справиться. Очень трудно простой жрице расстаться вдруг с привычным, освященным богами и веками укладом жизни.
- Если в нашей жизни еще появится жрец, я забуду о клятве, данной Мелькарту, - произнес Астарт зазвеневшим голосом.
После захода солнца заговорщики на лодках и плотах поплыли к Тиру, где тысячи взбудораженных невольников ожидали сигнала. Как ни рвался Астарт в бой, как ни пылала его душа, но и на этот раз Мелькарт победил. Клятва, данная высшему божеству, удержала его в дюнах.
Зажглись яркие звезды. Глухо шумела приливная волна. Выли шакалы в пальмовой роще, и перекликались кормчие невидимого каравана, идущего вдоль побережья.
Астарт и Ларит вошли по пояс в воду. Астарт смял в кучу одежду, свою и жрицы, и бросил навстречу приливу. То был древний обычай молодоженов, пытающих судьбу. Если море выбросит одежду обратно в одном комке, быть им вместе. В ином случае - судьба их разлучит.
Астарт волновался не меньше своей возлюбленной. Они медленно брели по мелководью, обнимая за плечи друг друга.
- Нет, не могу ждать утра. Я боюсь. Любимый мой, а вдруг боги не захотят соединить нас...
Астарт готов был угрожать богам. Он мучительно ждал, взывая к Мелькарту. Вся его страсть борца вылилась в молитву. И странная же то была молитва: в ней смешались мольба о счастье его и Ларит с мольбой помочь тем, кого он, по сути дела, покинул, которые, может быть, в этот момент гибнут... Ларит не менее страстно шептала рядом, стоя на коленях и подняв лицо к звездам.
Из-за моря выкатила луна, лик богини. Пальмы и пинии делись в сверкающие саваны. Дюны закутались в тонкое нежное покрывало, сотканное из блесток песчинок.
Ларит с мольбой тянула руки к небу, и зачарованный Астарт, забыв обо всем, смотрел на нее - ложбинка позвоночника извивалась как священный урей.
Астарт вскочил.
- Может, уже выбросило.
- И я с тобой!
Астарт торопливо шел у пенной линии морского наката. Что-то чернеет. Его юбка и ее туника, распластавшись, как живые усталые существа, лежали порознь.
Астарта прошиб холодный пот.
- О Мелькарт!..
- Нашел? - Ларит бежала во весь дух, взбивая ногами подкатившуюся волну. И столько в ее крике было надежды, что Астарт дрожащими, непослушными пальцами соединил оба мокрых символа.
- Вместе, - сказал он изменившимся голосом.
Ларит ликовала.
Потом они лежали в роще, сравнивая шум пальм и сосен, прислушивались к биению сердец и к ночным звукам.
- Любимый, ты же знаешь: жрица, ставшая женой, не приносит счастья ни себе, ни мужу. Бывало, и до нас жрицы уходили из храма, но затем возвращались, и несчастней их не было на всем свете.
- И они знали, что вернутся, и все же уходили...
- Ибо крепка, как смерть, любовь...
Утром они увидели одинокий парус, растущий на глазах. "То, что осталось от заговорщиков?" Сердце Астарта сжалось от предчувствия беды.
Днище зашуршало по песку, и грязный, окровавленный Эред обнял сразу обоих.
- Победа! - смеялся он.
- Тир ваш? - недоверчиво произнес Астарт, все еще находясь во власти предчувствий.
- Нет. Мы захватили дворец первого визиря - настоящая крепость внутри крепости! Рабы и простолюдины избрали тебя шофетом, первым шофетом Тира! Ларит! Наш Астарт - шофет, равный царям! Вы что, не понимаете?
Бедная жрица, прижав руки к груди, умоляюще смотрела то на одного, то на другого. Ей было ясно: ее недолгому счастью пришел конец.
- Ни царем, ни шофетом быть не желаю! - решительно заявил Астарт и сел на песок. - Никуда отсюда не двинусь.
- Поедешь, - Эред, всегда покладистый и добродушный, на этот раз был непреклонен и даже грозен; одна ночь сделала его другим, - ты всю жизнь, сколько я тебя знаю, ненавидел зло, но боролся ли ты со злом? Нет! Тебя тащили волны судьбы, и ты, если упирался, так только из-за любви к себе, из-за своей неуемной гордыни!
Он замолчал, пораженный собственным красноречием. Но, справившись с мыслями, закончил:
- Если останешься здесь, ты поможешь своим врагам, моим врагам, ее врагам! - он гневно указал на Ларит.
Астарт задумчиво смотрел на море, крохотный эстуарий ручья, песок. Полчища мелких крабов облепили дохлую рыбину. Чайка врезалась грудью в прозрачную гладь и, вырвавшись из каскада искрящихся брызг, устремилась к солнцу.
Все трое молчали. Астарт закрыл глаза и увидел два мокрых распластанных куска материи, лежащих порознь и слегка занесенных песком. "От судьбы не убежишь. Так лучше..." Он тяжело поднялся и протянул руку Ларит.
