Евгений Кукаркин - Новый Альфонс
Да это же Нина, она по-прежнему прекрасна, несмотря на жару и прошедшее с первой встречи время.
- Я слушаю вас, княгиня.
- Для своей охраны я набираю достойных офицеров, нельзя ли мне уступить капитана Стрельцова.
- Как пожелаете, княгиня. Я думаю... - взор Врангеля падает на низкого квадратного генерала с калмыцкими глазами, - генерал Кутепов, спишите капитана в резерв.
- Слушаюсь, ваше превосходительство.
Врангель и свита идут дальше, около меня задерживается Нина.
- Здравствуй, Андрей. Вот мы и свиделись.
- Здравствуйте, княгиня. Спасибо, что похлопотали за меня.
- Я через три часа уезжаю отсюда в Париж, будь готов, коня найдешь в подворье дома генерала.
- Я буду там вовремя, княгиня.
- До встречи.
Она засеменила за свитой. Мои товарищи по строю, стали поздравлять и поддевать меня.
- Андрей, зачем тебе конь, ты оседлай ее.
- Эй, капитан, откуда у тебя такие связи. Устрой мне тоже протеже.
- Поздравляем, Андрей, быстрее выбирайся из этого дерьма...
Режиссеру зачем-то нужно было показать, как мы удираем из Галиополли, хотя этого по сценарию нет, и поэтому три дня я мучался с лошадьми. Снимали участки дороги, где якобы весь день мы скакали до Варны, это четыре офицера охраны и карета с княгиней и ее подругой графиней Верейской, судя по сценарию, весьма не глупой, но странной женщиной. Только потом, после этих съемок, Нина мне сказала, что нашему Роман Петровичу показалось, что начало любви графини ко мне нужно показать раньше, хотя по книге она должна появиться позже в Варне. Когда снимали эту сцену, то я натер крестец, так как на лошади приходилось скакать галопом, из-за этого ходил по лагерю враскорячку, чем вызывал смех труппы.
Нину отсылают в Россию, ее роль за границей кончились. Роман Петрович из экономии решил отправить девушку не самолетом, а поездом. Из всей труппы, я один пришел проводить ее на вокзал. Мы стояли перед вагоном, и Нина прижала свою голову к моей груди.
- Как мне было с тобой здесь хорошо.
- Мне тоже.
- Я понимаю, что это маленький роман, но он иногда ранит сердце.
Я молчу, не хочу давать такой шикарной женщине хоть какой-нибудь шанс.
- Ой, - Нина встрепенулась, - хочу оставить тебе маленький подарочек, пусть это будет памятью обо мне.
Она отрывает голову от моей груди и поспешно роется в сумочке.
- Вот, возьми.
Девушка протягивает мне маленькую коробочку.
- Что это?
- Посмотри.
Я раскрываю ее и вижу золотистую заколку на галстук, с маленьким блестящим камешком посередине.
- Нина, но это же... Я не могу...
- Бери, бери, это маленький пустячок от меня. Самому красивому и элегантному любовнику, от противной девчонки.
И тут глаза ее наполнились влагой.
- Я пойду, - поспешно продолжила Нина, - не надо провожать меня в вагон.
Она торопливо поцеловала меня в щеку и ушла в вагон.
В Варне начались съемки на стареньком пароходе, на котором мы должны уплыть во Францию.
Главное действие происходит на палубе. В шезлонге сидит графиня Верейская, рядом стою я.
- А где княгиня? - спрашивает она.
- Ее укачало, лежит в каюте.
- Может быть княгине нужна помощь?.
- Я ей хотел помочь, но она... выгнала меня. В общем, там одна из эмигранток ухаживает за ней.
- Скажите мне, Андрей, зачем вы едете в Париж. Что вы будете там делать? Без денег и работы трудно жить в таком огромном городе.
- Так все бегут туда, и я бегу. А как жить там... еще не знаю.
- Хотите мой совет?
- О да, графиня.
- У вас необычная внешность. С таким лицом, такой фигурой в Париже можно жить безбедно. Вам надо быть альфонсом...
- Альфонсом? Что-то я читал об этом. Быть на содержании женщины..., это унизительно для офицера.
- Да брось, Андрей. Какой уже ты офицер? В Париже сейчас полно безработных русских эмигрантов, увы, они уже не те вояки. Без капитала и профессии во Франции теперь делать нечего. Вы же ничего не умеете делать, поэтому, чтобы в дальнейшем не нищенствовать, примите мой совет. Я понимаю, сначала трудно свыкнуться с такой мыслью, быть на содержании..., но ведь и женщины сразу проститутками не рождаются...
- Вы обижаете меня.
- Да брось кривляться. Сделай первый шаг, а там все будет хорошо.
- Не знаю... Я понимаю, что мне там будет трудно, но... А Нина...? Она поможет мне устроится в Париже.
- Не будь наивным. Княгиня без связей и денег там тоже не приживется и ей придется торговать только своим титулом. Бедная Нина ничем тебе помочь не сможет.
- А у вас связи есть?
- У меня есть все. Во Франции я живу уже пятнадцать лет.
- Так может, вы поможете мне?
- Нет. Хотя..., могу взять к себе на содержание. Ты мне нравишься.
Верейскую играет Алла, та самая, которая вместе со мной была на пробах.
- Лешка, ты меня не очень-то хватай, - смеется она в перерывах съемок. - А то, ведь я завожусь, изнасилую прямо перед камерой.
- Так тебе главный и даст...
- Тогда после съемок.
А глаза - хитрющие. Мы едем в поезде в Париж, в отдельном купе.
- Может до..., - хмыкаю я.
Алла прекращает улыбаться.
- Может и до. Слушай, у тебя еще по сценарию встреча с десятью или более женщинами, неужели ты будешь трахаться с каждой?
- Но это же съемки. Там все имитация.
- Ну да... Голый мужик лезет на голую женщину. Неужели не хочется каждую?
- У меня дурной пунктик в голове, перед камерой и посторонними не могу.
- А без камеры?
- Наверно могу.
- Ну, ты даешь. Мне кажется, писатель писал книгу с тебя.
- Алка, чего ты несешь? Альфонс, мужчина, который находится на содержании женщины. А меня, что... содержат?
- Время, конечно, не то, бабы денег, естественно, не дают, но все время в чем-то помогают, то постирают, то покормят, то преподнесут подарочек, а, может, и проталкивают... Я все думаю, до чего же ловко устроены мужики. В жизни пробивают себе дорогу, если не умом и бицепсами, так членом.
- А вы что, не такие?
- Такие, но мы женщины, нам суждено страдать и торговать своим телом.
- Чего ты от меня хочешь?
- Пока тебя.
В Париже устроили в номерах второразрядной гостиницы. Мне достался маленький номер с холодной обшарпанной комнатой с ванной и туалетом. В первый же вечер в дверь постучали. На пороге стояла Алла с бутылкой вина в руке.
- Алеша, я замерзла, пришла погреться.
- Проходи.
Вино мы выпили, а потом разделись и полезли греться на кровать под одеяло.
Без конца идут съемки, режиссер считает деньги и поэтому торопит нас на репетициях.
- Ирина, чего ты жмешься. Альфонс подходит к тебе и хватает за плечи, ты, наоборот,... к нему сразу же, к нему...
- Так, щекотно.
- Алеша, тогда схвати ее за грудь, да так, - он сжимает кулак, - чтобы не было ей щекотно.
- Так не надо. Роман Петрович, я больше не буду...
Ирина играет роль Марины, служанки у графини Верейской, из-за которой госпожа потом выкидывает Альфонса на улицу.
- Тогда поехали... Мотор...
Я ловко перехватываю Марину из-за угла коридора и прижимаю к себе.
- О Мари...
- Господин, - ее трясет то ли от страха, то ли от волнения, - нам так нельзя.
Моя рука нарушает сценарий, опускается ей на грудь и нежно ее гладит. Режиссер молчит, и я продолжаю нахальничать.
- Меня уволят, - отчаянно шепчет она.
- Неужели я тебе не нравлюсь?
- О, господин, я вас люблю. Но прошу, не сейчас.
- А когда?
- Графиня едет на прием сегодня вечером.
- Ну, хорошо, иди.
Выпускаю девушку, и она, пошатываясь, уходит.
- Стоп, - орет режиссер, - снято. Хорошо, Мариночка, так и работай дальше.
Мы работаем. Идет сцена в спальне графини, на кровати я и Марина. После бурной любви, отдыхаем. Марина положила голову мне на грудь.
- Тут в лавке за углом, продают ажурные чулки. Ты можешь мне купить? говорит она.
- А почему бы нет. Могу, конечно.
- Какой ты... славный...
В этот момент стук в дверь и чей то женский испуганный голос кричит.
- Марина, к парадной подъехала госпожа.
- Графиня, - взвизгивает моя подруга, - боже мой! И мы в ее постели.
Мы вскакиваем и начинаем быстро одеваться, но дверь распахивается раньше, и в спальне появляется Верейская.
- Так вот вы где? Ну, ты, подстилка, брысь отсюда, - полуодетая Марина выбегает. - А с тобой, мой милый, я рассчитаюсь сама.
В руках у графини появился кнут, и она его сразу же пустила в дело. Сыромятный ремень отметил на коже спины красную полосу. Я закричал.
- Что ты делаешь? Мне больно...
Алка сошла с ума, мне действительно больно. По сценарию графиня лупит альфонса ридикюлем, кидает в него подушки и всякие безделушки со столика трюмо, но не бьет кнутом. Что там Роман Петрович...
- Так тебе...
Еще один удар, и я вылетел за дверь, чуть не воя от боли.
Уже после съемки, спросил Аллу.
- За что ты меня так?
- Не могу переносить, когда мои мужики с чужими бабами в постели.
- Но это же игра.
- А я с тобой, например, спала по настоящему.
