Ричард Холланд - Октавиан Август. Крестный отец Европы.
Вернувшись в 47 году до нашей эры в Рим, Цезарь послал за Октавианом, желая взять его в следующий поход — им предстояло отвоевать провинцию Африку (современный Тунис), где неутомимому Катону удалось собрать десять легионов. Мать, считая, что шестнадцатилетний Октавиан слишком молод, запретила ему участвовать в походе. Юноша, наверное, испытал сильное разочарование, но матери подчинился и остался дома; Цезарь неохотно согласился. Некоторое возмещение Октавиан все же получил, когда в июле 46 года до нашей эры Цезарь вернулся, разбив на Фасосе упрямцев-оптиматов. За африканскую кампанию он оказал Октавиану воинские почести, хотя юноши там не было, а позже, во время триумфального шествия, позволил ему ехать в своей колеснице. Празднество продолжалось несколько дней, и кульминацией его стал ночной подъем на Капитолийский холм, причем по обеим сторонам процессии шли сорок слонов с факелами.
Цезарь еще не мог уделять достаточно внимания настоятельным нуждам Рима и всей империи. Катон после Фасоса покончил самоубийством, но сыновья Помпея Гней и Секст собрали оставшихся противников Цезаря и удерживали за собой Испанию.
На этот раз Атия позволила сыну участвовать в кампании в числе приближенных к Цезарю офицеров. Однако накануне отбытия юноша серьезно заболел. Цезарь навестил его на одре болезни и приказал организовать для него наилучший уход. Ждать, пока родственник поправится, Цезарь не мог. До конца 46 года до нашей эры он отправился в Испанию, высказав пожелание, чтобы больной последовал за ним, как только сможет.
За свою жизнь Октавиан перенес несколько опасных для жизни болезней, неизвестно, каких именно. Вблизи Рима простирались топи и болота, кишащие москитами; малярия была для столицы и окрестностей делом обычным. Хворь, поразившая Октавиана перед отъездом, прошла не скоро, но и самого Цезаря задержало упорное сопротивление сыновей Помпея. Эта военная кампания оказалась для него последней, и уцелел он чудом. Цезарь шел на такой риск, который можно объяснить исключительно сочетанием излишней самоуверенности и горячего желания покончить с затянувшейся гражданской войной. Сыновья Помпея едва не расквитались за отца; Цезарь всерьез задумывался о самоубийстве, желая сохранить честь. Позже он говорил, что никогда раньше не приходилось ему сражаться не только за победу, но и за свою жизнь.
Тем временем Октавиан выехал из Рима в надежде сразиться бок о бок с Цезарем — где придется. Но корабль попал в шторм, и семнадцатилетний Октавиан оказался выброшен на берег Средиземного моря с горсткой солдат. Октавиану и его спутникам удалось невредимыми преодолеть занятую противником территорию. Цезарь, восхищенный таким доказательством предприимчивости и настойчивости, тепло поздравил племянника. К тому времени он уже разбил врага в решающей битве при Мунде 15 марта 45 года до нашей эры.
Старший брат, Гней, бежал и погиб, зато младший, Секст, спасся и впоследствии доставил Октавиану немало хлопот.
Победители теперь только и говорили что о победе, о возвращении домой, о том, какие политические изменения нужны в Риме. Октавиан присутствовал при этих беседах; в то лето, во время обратного пути, он несколько дней ехал вдвоем с Цезарем в его повозке. Окружающие понимали: Октавиан стал любимым протеже Цезаря; разговор их, по-видимому, касался серьезных вопросов государственного управления, которые нужно было решать. Нетрудно представить, как с помощью наводящих вопросов Цезарь изучал взгляды Октавиана на разные вещи, желая подтвердить первоначальное о нем впечатление — что из юнца вырастет зрелый муж, достойный унаследовать власть над Римом.
Насколько далеко зашел Цезарь в своем доверии, нам неизвестно. Судя же по политической зрелости и опыту, выказанным Октавианом в первые же месяцы после смерти Цезаря — то есть меньше года спустя, — он очень хорошо знал тех людей, с которыми ему пришлось иметь дело всего в восемнадцать лет. Правда, ближайшее окружение диктатора, состоявшее из самых доверенных помощников, пережило мартовские иды, и Октавиан получил от них хорошую поддержку, но то были не единственные его советники. Одной из характерных черт взрослого Октавиана была способность взвесить предложенные ему противоположные решения и, как правило, безошибочно выбрать путь, ведущий к успеху.
Именно Октавиан создал новую форму управления (историки называют ее принципатом, а последующие поколения называли Римской империей), но едва ли он достиг бы столь кардинальных перемен, если бы Цезарь не осветил ему путь. Сама империя — как географическое понятие — уже большей частью существовала. Октавиану, помимо дальнейшего расширения ее границ, предстояло перестроить форму управления, то есть заменить систему ежегодно избираемых магистратов, поддерживаемых сенатом, одним верховным правителем, также поддерживаемым сенатом, членов которого он сам может назначать или отправлять в отставку.
Но намеревался ли Цезарь уничтожить республику? Плутарх, греческий историк-биограф и религиозный мистик, живший около ста пятидесяти летспустя после описываемых событий, полагал, что Цезарь планировал именно это, причем с самого начала, и ему помогали боги. Если пристально изучать жизнь Цезаря, становится ясно, что она изобиловала счастливыми случайностями. Все могло сложиться совершенно иначе. По вопросу, хотел ли Цезарь установить монархию, взгляды ученых разделились. Согласно мнению большинства, он просто хотел стать первым человеком в Риме, человеком с самым большим auctorito[7]. Но враги настолько стремились его остановить, что Цезарю приходилось все больше повышать ставки, пока в конце концов он не встал перед выбором: либо подвергнуться преследованию и рисковать жизнью, либо силой оружия сделать себя единственным правителем.
Некоторые из разделяющих такую точку зрения утверждают, что причины гораздо глубже и республика пала, ибо устарела. Эта позиция уже тверже. При республике сложная система взаимоограничения не позволяла отдельным политикам забирать себе высшую власть в ущерб прочим. Всем спокойнее, если власть в небольшом городе-государстве разделена таким образом, чтобы никто не получал слишком много; а тот, кто получал ее законным путем, через год от нее отстранялся. Убийцы, заколовшие Цезаря, думали, что достаточно убить диктатора и республиканская система возродится. И если бы Октавиан не доказал их ошибку, то доказал бы какой-нибудь другой сильный политик. Согласно этой теории, проблема заключалась не в стремлении Цезаря к власти. Невозможно было и дальше управлять обширной империей в интересах лишь горстки состоящих в родстве семейств, представители которых только и делали, что старались обойти друг друга и выжать из управляемых провинций как можно больше денег, пренебрегая интересами основной массы своих сограждан. Державе требовалась сильная централизованная власть с постоянным и неподкупным руководством в колониях, или же государство распалось бы. На некоторое время страна и вправду распалась на две части, и только Октавиан восстановил ее.
Обе теории друг другу не противоречат и в высшей степени правдоподобны. Одна опирается на анализ своеобразной и единственной в своем роде политической системы, другая сфокусирована на изменениях в общественной, политической, экономической, военной и колониальной структуре. Недостаток же их обеих в том, что они оставляют без внимания или просто отбрасывают мощную совокупность доказательств в пользу мнения Плутарха: Цезарь хотел стать «царем» и направлял к тому усилия уже с первых шагов на политическом поприще. Некоторые из этих доказательств говорят о том, что он прочил Октавиана в наследники трона.
Для чего же Цезарю становиться царем, если как пожизненный диктатор он уже пользовался единоличной властью? Уже больше четырехсот лет попытка сделаться царем расценивалась в Риме как тяжкое преступление. А Цезарь носил царские одежды. Он сидел на золотом троне. Перед ликующей толпой Марк Антоний пытался возложить на него царский венец. Однажды такими венцами украсили и статуи Цезаря. Двое трибунов убрали венцы и приказали арестовать людей, которые это сделали, а Цезарь освободил задержанных и принудил сенат отставить трибунов. Трудно усомниться в утверждении Брута и Кассия, что они убили Цезаря из-за его стремления царствовать. Решив назначить Октавиана своим наследником, Цезарь приступил к переделке родословной Октавиана — совсем в духе Оруэлла. Происхождение его племянника не выдерживало критики, и Цезарь постарался отовсюду вычеркнуть упоминания о его родном отце. Ему нужно было согласие Атии, которую явно убедили принять сфабрикованную легенду о божественном вмешательстве.
Она не стала отрицать слух, что Октавиан, возможно, сын Аполлона, а не простого смертного. Во время ночной службы, призналась Атия, она уснула в храме Аполлона. Пока она спала, бог собственной персоной, приняв облик змеи, проник в ее лоно, а потом тихонько выскользнул. А через девять месяцев родился Октавиан.
