Е Мельникова - Меч и лира. Англосаксонское общество в истории и эпосе
…Пусть берегутся они предерзко вносить добавленья,
Дерзкой небрежностью пусть не погрешает рука.
Верную рукопись пусть поищут себе поприлежней,
Где по неложной тропе шло неизменно перо.
Точкою иль запятой пусть смысл пояснят без ошибки,
Знак препинанья любой ставят на месте своем,
Чтобы чтецу не пришлось сбиваться или смолкнуть нежданно…
Древнейшие сохранившиеся англосаксонские, по преимуществу нортумбрийские, рукописи свидетельствуют не только о прилежности писцов, но и о высокой технике письма и оформления рукописей. Уже от VII в. дошли до нашего времени великолепные, украшенные миниатюрами, заставками, колонками манускрипты, созданные в монастырях Англии. Располагаемые в начале книг, миниатюры являлись своего рода торжественным прологом к священным текстам (все рукописи раннего времени включают произведения религиозного содержания: евангелия, литургические тексты, сочинения отцов церкви). Особенно распространены были изображения евангелистов (35), парадные, пышные. Используя позднеантичные образцы, англосаксонские миниатюристы рисовали евангелистов сидящими на троне в декоративно оформленных неглубоких нишах.
Восприятие буквы как магического знака, свойственное как германцам, так и кельтам, явилось причиной особого распространения инициалов: сложного орнаментального изображения начальной буквы в книге или главе. В рукописях VII–IX вв. изощренный узор инициала в некоторых книгах занимает всю страницу (36) и включает разнообразные мотивы: ирландскую плетенку, растительный и зооморфный орнамент, фигуры людей и животных. Живость и непосредственность рисунка, обращение к светской сюжетике сочетаются с необыкновенной изобретательностью в декоре (37), сочностью и яркостью красок, среди которых излюбленными были красно-желто-коричневые тона.
Стремление к максимальному украшению рукописей и развитие геометрических орнаментов привели к созданию так называемых ковровых страниц в кельтском и англо-кельтском рукописании. Причудливое переплетение лент, сочетающееся с завитками, спиралями, раструбами, заполняет все поле страницы (38), причем необходимо отметить удивительное чувство меры и симметрии у миниатюриста: ритмичное расположение основных элементов орнамента, выделение центрального поля и окаймляющей полосы уравновешивают динамику рисунка. Нортумбрийский стиль Дарроу — Линдисфарна, во многом обязанный кельтским и римским традициям, сложился как самобытное искусство, высоко ценимое и в самой Англии, и на континенте.
В VIII–IX. вв. в результате датского нашествия нортумбрийские монастыри приходят в упадок, почти чатухает работа в скрипториях. Производство книг перемещается на юг, и основным центром, рукописания становится Кентербери (39). В кентерберийских рукописях миниатюристы чаще прибегают к сюжетным многофигурным композициям, тогда как роль орнаментальных мотивов сокращается.
Второй «золотой век» англосаксонское рукописание переживает во второй половине X в. Его центром становится юг Англии, и лучшие произведения создаются в Винчестере, занявшем в это время выдающееся место в возрождении искусства и литературы. Тесные связи с Францией обусловили значительное влияние каролингского искусства на формирование стиля «винчестерской школы». Наиболее ранним ее произведением является посвятительный лист Дарственной хартии короля Эдгара (966 г., 40). Исполненный на окрашенном пурпуром пергамене, он изображает короля Эдгара, стоящего между Марией и св. Петром и вручающего хартию Христу. Характерным элементом винчестерской орнаментики является рамка из листьев аканфа. Статичные человеческие фигуры нортумбрийского стиля сменяются динамикой и повышенной экспрессивностью: все находится в движении, которое отражается даже в складках одежд, как бы колеблемых ветром (41). Изменяется и вид инициалов, утонченных и меньших по размерам, но отличающихся изящным переплетением лент. Рукописи винчестерской школы завоевывают общеевропейское признание и распространяются по крупнейшим собраниям Европы: английские скриптории получают заказы из монастырей Франции, Италии, Германии.
Важнейшую роль играют монастыри и как центры образованности. Англосаксонские монахи и церковные деятели занимаются богословием и литературой, историей и естественными науками. Выдающиеся труды многих представителей англосаксонской церкви входят в золотой фонд европейской литературы, а монастыри в Кентербери, Йорке, Ярроу уже в VIII в. становятся ведущими центрами Европы не только в области богословия, но и в области латинской и греческой учености.
Так к VII в. формируется, два литературных и, шире, — культурных пласта. С одной стороны, это была принесенная вместе с христианством латинская культуpa, общеевропейская по своему характеру, с другой — народная поэтическая традиция, основанная на дохристианской культуре древних германцев. Их относительная самостоятельность вытекала как из истоков той и другой, так и из их функционирования в обществе. Первая имела ограниченное распространение и была связана по преимуществу с монастырской средой и — в меньшей степени — с феодализирующейся знатью. Вторая была достоянием всего общества — от широких масс свободных общинников до высшей знати. Первая опиралась на христианскую картину мира, разработанную в сочинениях отцов церкви; вторая воплощала сложившиеся еще в языческую эпоху представления свободного члена общины, рядового дружинника об окружающем его мире. Первая пользовалась по большей части латинским языком, непонятным массе населения (поэтому литература этого направления часто называется англо-латинской, термином достаточно условным, поскольку, как будет видно далее, древнеанглийский язык широко использовался и в монастырской среде), вторая же развивалась исключительно на основе народного, древнеанглийского языка.
Тем не менее при всей, казалось бы, противоположности этих двух течений не было и не могло быть их изоляции. В сознании христиан-неофитов христианские представления накладывались на языческие понятия, идеи и образы, переплетаясь, сосуществовали и взаимодополняли друг друга.
Ярким примером этого смешения являются изображения на панелях ларца Фрэнкса (VII в.). «Кузнец Веланд (которого, кстати, Альфред Великий упоминает в своем переводе Боэция. — Е. М.) помещен здесь бок о бок с «Поклонением волхвов» (25); на другой стороне — Ромул и Рем; на третьей — Тит у Иерусалима; на крышке ларца — оборона здания человеком, стреляющим из лука по нападающим; его имя написано над ним — JEgli — Эгиль, Стрелок из лука (42), как Вёлунд — Кузнец в скандинавской мифологии… Очевидно, что художник не подозревал… о том, что в его творениях что-либо неправильно или неестественно. Именно в таких условиях сохранялась эпическая поэзия…»— так характеризовал выдающийся исследователь средневековой литературы В. Кёр «состояние умов» в это время5.
Наиболее ранним в плеяде выдающихся писателей Англии был Альдхельм (640–709 гг.), брат уэссекского короля Инэ, аббат одного из первых англосаксонских монастырей (Мальмсберийского), впоследствии Шерборнский епископ7. Альдхельм прославился своими поэмами и сочинениями на латинском и древнеанглийском языках, хотя последние и не дошли до нас. Уильям Мальмсберийский (начало XII в.) рассказывает как о вполне достоверном факте, что св. Альдхельм — вскоре после смерти он был канонизирован — часто собирал немалое число слушателей, читая свои поэмы, написанные на древнеанглийском языке и прославляющие бога или повествующие о его деяниях8. Звучные стихи, традиционные по своей форме, привычные звуки арфы — все это облегчало слушателям восприятие нового содержания. Пользовались популярностью в церковной среде, и дидактические трактаты Альдхельма. В списке X в. его сочинению «О похвалах девственности» (De iaudibus virginitatis) предшествует небольшая поэма, свидетельствующая о высоком авторитете этого святого и поэта: «Святой и праведный автор, муж, искусный в книгах, благородный поэт Альдхельм, прославленный в земле англосаксов, — вот кто сочинил меня», — говорится в этом стихотворении как бы от лица самой книги9.
К сожалению, мы знаем лишь одну сторону творчества Альдхельма — его дидактические трактаты, наставляющие монахов и монахинь, священников и паству в христианских добродетелях и проникнутые идеей христианского смирения и аскетизма. Но одно сочинение Альдхельма, дошедшее до нас, поражает своей самобытностью в трактовке материала и соединением англосаксонской и континентальной поэтических традиций. Это сборник «Загадки» (Enigmatae), содержащий 100 стихотворений на латинском языке, чрезвычайно разнообразных по темам и предметам. Здесь мы встретим описания облаков, созвездий, реальных и мифических животных (льва, единорога), предметов вооружения (щита, лат), мельницы и многого другого. Сам жанр загадок (в духе христианской символики) был широко распространен в Западной Европе. Непосредственным образцом сочинения Альдхельма послужили загадки Симфозия (конец V в.). Сохраняя в значительной степени дух своего образца — атмосферу наивного мистицизма, где любое проявление природы, любая вещь обретают высший смысл, отражая волю и мудрость божественного провидения, Альдхельм широко использует традиционный арсенал поэтических средств народного певца. В таких загадках, как «Ворон», «Орел», христианский символизм органично сочетается с реалистическим описанием предмета или явления:
