Андрей Куза - Рыбный промысел в Древней Руси
К сожалению, поселения указанного времени крайне бедны вещественными находками, и интересующих нас предметов – всего лишь единицы. Среди них известны массивные железные рыболовные крючки, части составных железных острог, тяжелые наконечники пешней, глиняные и каменные грузила от сетей. Поэтому основными данными, позволяющими судить о роли рыболовства, являются костные останки и чешуя рыб. Но и они не всегда попадают в руки специалистов, что затрудняет их использование в качестве исторического источника. Тем не менее определенные наблюдения можно сделать уже сейчас.
Для большинства из вновь исследованных поселений характерна связь с водой – часто они располагались в пойме реки на небольших останцах, едва ли не становившихся в половодье островами. При общем земледельческом направлении хозяйств этих селищ рыболовство в жизни их обитателей занимало немалое место. Так, в жилых и хозяйственных постройках поселений в устье реки Тясьмина, обычно в культурном слое над полом «было довольно много мелких осколков костей животных и рыб, а иногда и рыбьей чешуи»[112]. Близкая картина наблюдалась при раскопках у балки Яцевой в Надпорожье и на Южном Буге[113]. И хотя названные памятники не дали почти никаких орудий рыбного промысла, можно смело утверждать, что рыба входила в число основных продуктов питания людей, их оставивших. Чешуя и кости рыб часто встречались в предпечных ямах или в непосредственной близости от печей, т. е. в местах, где рыбу разделывали и готовили в пищу. Все данные указывают на устойчивый, а не случайный характер рыболовства, являвшегося наряду с земледелием и скотоводством важным источником пополнения запасов продовольствия. Главными орудиями добычи рыбы были, по-видимому, запорные системы типа езов и заколов с вставленными в них ловушками вроде морд и верш. Эти деревянные сооружения, редко попадающие в руки археологов, требуют определенного ухода и наблюдения. Возможно, здесь кроется одна из причин близкого соседства с водоемами раннеславянских поселений.
Интересные результаты получены при раскопках Г. Г. Мезенцевой в районе Канева[114]. На большом поселении VIII–IX вв., раскинувшемся вдоль берега Днепра, было вскрыто 22 углубленных в землю жилища и несколько хозяйственных сооружений. И там, и там исследователи обнаружили много рыбьих костей и чешуи. В жилых помещениях они спрессовались на полу или кучами лежали около печей. В одном случае (жилище № 9) чешуя зафиксирована в изобилии на специальной материковой приступке – своеобразном кухонном столе[115]. Анализ костных останков рыб позволил определить, что жители поселка ловили главным образом щук, затем лещей, язей и плотву[116]. В жилищах и культурном слое найдены также железные кованые крючки больших размеров и обломки двух каменных грузил грушевидной формы[117].
Археологические и палеоихтиологические данные дополняют друг друга. Крупных речных хищников (щук), как правило, ловили крючками или колющими снастями. Поскольку щука превалировала в уловах жителей Каневского поселения, надо думать, что крючные орудия преобладали среди прочих рыболовных снарядов. Карповые рыбы (лещи, язи, плотва) добывались, скорее всего, сетями. Не исключена возможность применения в промысле и различных запорных систем. Факты говорят о том, что рыболовство в конце 1 тыс. н. э. в районе Канева было не второстепенной, а весьма существенной отраслью хозяйства.
Иная картина вырисовывается в результате исследования близкого по времени селища в Луке Райковецкой. Находки, связанные с рыбным промыслом, представлены очень бедно. Обнаружен один железный рыболовный крючок[118] и незначительное количество рыбных костей. Небольшая река Гнилопять, протекавшая вблизи селища, конечно, не могла стать прочной базой для развитого промысла рыбы.
Более обильны материалы, характеризующие рыболовство у славян, обитавших в VI–IX вв. в Молдавии. О повсеместной добыче рыбы здесь «говорят частые находки костей и чешуи рыб, рыболовные крючки (Кетриш) и круглые плоские керамические грузила (Ханска, Петруха, Одая)»[119].
Значительно меньше данных, позволяющих судить о хозяйственной деятельности восточных славян в северо-западных районах. Хотя в этих землях лов рыбы должен был получить самое широкое распространение. Дело в том, что лучше всего здесь изучены для указанного времени погребальные памятники – длинные курганы и сопки. Относительно же славянской принадлежности нижних слоев Пскова, Камно и Старой Ладоги, где в изобилии встречены и рыбьи кости, и орудия промысла, определенной уверенности нет.
Историю рыболовства на Левобережье Днепра освещают многолетние раскопки роменско-боршевских городищ и селищ. Так, на городищах Новотроицком, Донецком, Кузнецовском, Титчихе в слоях VIII – начала Х в. обнаружены крупные рыболовные крючки, изготовленные из четырехгранного железного стержня[120]. Крючки имеют на одном конце петлю для крепления лесы, а на другом – жало с оттянутой бородкой, удерживавшей приманку и пойманную рыбу (рис. 1). Ближайшие аналогии этим крючкам известны на соседних памятниках салтово-маяцкой культуры[121], откуда они, по-видимому, и были заимствованы. Подобные крючки предназначались для лова крупной хищной рыбы (щук, сомов) на живца или другую насадку. Интересный выбор рыболовных орудий происходит с Титчихинского городища. Помимо крючка выше описанного типа, там были найдены еще пять экземпляров рыболовных крючков, железный зуб от составной остроги, наконечник пешни для пробивания льда и глиняные грузила от сетей[122]. Среди перечисленных предметов некоторые встречаются на древнерусских памятниках не ранее середины – конца X в. Особенно характерны в этом отношении железный крючок с длинным цевьем и боковой зуб составной остроги. Поэтому предложенная А. Н. Москаленко верхняя дата городища Титчиха – конец Х в. – представляется вполне обоснованной[123].
Кроме крючных снастей в роменско-боршевское время употреблялись и сети, о чём говорят находки грузил (рис. 1). Грузила, как правило, изготовлены из обожженной глины. Они имеют вытянутую или округлую форму и сквозное отверстие. Такими грузилами могли снаряжаться небольшие сети типа современных бредней. Любопытная деталь выяснилась при раскопках Донецкого городища. Жители этого поселения в VIII–X вв. использовали в качестве сетяных грузил кости коровы (рис. 1)[124]. Найдены также и костяные острия, с помощью которых плелись сети (рис. 1). Причем в жилищах Большого Боршевского городища подобные орудия встречены несколько раз в комплексах по 3–5 штук, как и требовалось при вязании сетей[125].
Помимо крючных, колющих и объячеивающих орудий рыбу, вероятно, ловили и с помощью запорных снарядов (езы, котцы, верши и т. д.), перегораживая ручьи и речки. Однако археологических доказательств этому нет.
На поселениях роменско-боршевских племен, в жилищах и хозяйственных ямах исследователи не раз отмечали присутствие костей и чешуи рыб. По-видимому, в пищевом рационе населения рыба была постоянным компонентом. Ее потребляли не только свежей, но и заготавливали впрок. На Большом Боршевском городище было вскрыто сооружение, получившее шифр: погреб «Б». Из него извлекли кости по крайне мере 16 судаков, 23 лещей, 11 жерехов, 4 вырезубов и 1 красноперки[126]. Можно полагать, что в древности здесь хранили вяленую рыбу.
Получить более полное представление о рыболовстве в интересующую нас эпоху позволяет следующая таблица[127].
х – основной объект промысла;
+ – второстепенный;
– случайный.
Из таблицы видно, что основным объектом промысла были речные хищники: щука – повсеместно, судак, сом, окунь – в отдельных случаях. Остальные рыбы являлись или второстепенной, или случайной добычей. Нельзя не заметить сходство полученных данных с видовым составом рыб в уловах Каневского поселения. Значительное преобладание хищных рыб, особенно щук, над прочими указывает на широкое распространение крюковых и колющих орудий лова. Сетевые снасти имели меньшее значение. Такое сочетание указывает на неразвитый, индивидуальный характер рыболовства[128]. О малой интенсивности промысла свидетельствуют и вычисленные специалистами возраст и средние размеры некоторых видов рыб: щуки, леща, судака, сома и др. В уловах господствовали рыбы старших возрастных групп, средние размеры которых превосходили средние размеры современных рыб. Следовательно, рыбье стадо в то время было мало затронуто промыслом, базировавшимся на старших, наиболее крупных особях. При более интенсивном рыболовстве добывают и рыб младшего возраста, зато темп роста оставшихся рыб возрастает, т. к. улучшается их кормовая база.
