Мария Згурская - 50 знаменитых загадок Средневековья
В русской истории имя князя Андрея Михайловича Курбского (1528–1583) вообще окружено некоторой двусмысленностью. Верный сподвижник Ивана Грозного, один из ближайших и умнейших советников царя, прославленный как воинскими подвигами, так и государственными делами, — князь Андрей в русских летописях снискал себе дурную славу: он изменил царю, сбежал к его тогдашним врагам — полякам. Два обстоятельства нужно учитывать, оценивая это историческое происшествие: первое — в эпоху, получившую название феодальной раздробленности (а в России это был XVI век), верность суверену не столь жестко связывалась с верностью родине, как позднее; и, во-вторых, надо помнить, какого рода государем был Иван Васильевич Грозный, один из страшнейших тиранов всей мировой истории. При такой точке зрения деяние Курбского вполне может показаться актом гражданского мужества и неповиновения злодею. В любом случае мы можем считать князя
Андрея Михайловича Курбского первым в России западником, недовольство которого домашними порядками переросло в прямой акт политического неповиновения. Значение поступка Курбского усиливается тем обстоятельством, что он был умелым писателем-публицистом и историком. Ему принадлежит «История великого князя Московского» — один из важнейших документов эпохи, и, кроме того, он, если так можно выразиться, соавтор знаменитой переписки царя Ивана.
Итак, в ноябре 1564 года один из самых влиятельных советников Грозного, член Избранной рады (или, как ее еще называли, Ближней думы) князь Андрей Иванович Курбский тайно пересек границу Литвы, спасаясь от царского гнева и возможной расправы. За несколько месяцев до этого князь почувствовал, что над его головой сгущаются тучи. Он вернулся в Москву из удачного военного похода, но не был принят царем. Пока Курбский отсутствовал, при дворе произошел тихий переворот, в результате которого Избранная рада была отстранена от власти, а самые активные ее члены — Алексей Адашев и дьяк Сильвестр — сосланы в отдаленные провинции.
Довольно скоро Курбский узнал, что послужило причиной такой неожиданной смены курса. В августе 1561 года Грозный заразился какой-то инфекционной болезнью и объявил, что находится при смерти. В связи с этим он составил завещание, по которому престол переходил к его малолетнему сыну, а регентами до момента совершеннолетия наследника назначались никому не известные люди. Как позже выяснилось, смертельная болезнь царя оказалась проверкой элиты на лояльность. «Умирающий» Грозный потребовал от Избранной рады и Боярской думы признать завещание, но обе структуры приняли неправильные решения. Дума настаивала на том, чтобы передать власть князю Владимиру Старицкому, представителю старшей ветви династии Рюриковичей. Рада начала старательно затягивать решение этого вопроса, чтобы после смерти государя узурпировать власть. Раду, впрочем, устроил бы и вариант с передачей власти сыну правящего монарха, но лишь при том условии, если права регентства будут переданы ей. Адашев и Сильвестр не замедлили намекнуть об этом царю. Грозный моментально «выздоровел» и начал «кабинетные перестановки» в духе той эпохи: аресты и казни нелояльных подданных.
Князь Андрей благодаря переписке с членами рады был в курсе этой интриги и даже принимал в ней косвенное участие, согласившись в письме с доводами Адашева о том, что власть Избранной рады юридически ничем не закреплена, и все они — временщики, которые не переживут Грозного и на неделю.
Курбский понял свою ошибку: он потерял политическое чутье, недооценил царя и «поставил» на его оппонентов. Теперь заговор был раскрыт, и князю оставалось рассчитывать только на то, что Грозный не забудет, чем он обязан Курбскому.
У Ивана Грозного после смерти отца — великого князя Василия III — шансов занять престол было мало. Боярские кланы Шуйских и Вольских оспаривали трон у малолетнего царевича, предлагая каждый своего кандидата. Единственной сторонницей Ивана была его мать Елена Глинская, но она была лишена какого-либо влияния, да к тому же была женщиной весьма недалекой. Сразу же после кончины мужа она легализовала отношения со своим давним фаворитом Овчиной Телепневым-Оболенским, что позволило Шуйским выдвинуть претензию, что Иван — незаконнорожденный и прав на престол не имеет. Причем эти слухи быстро расползлись по Москве.
До 14 лет будущий царь рос совершенно диким. Он с трудом умел выражать свои мысли и шарахался от незнакомых людей. На самодержца всероссийского он, что называется, «не тянул». Или, выражаясь языком нынешних политтехнологов, был непроходным кандидатом. Грозным Ивана Васильевича в то время могли назвать разве что в шутку.
В 1542 году в Москву из глухой провинции приехал молодой князь Андрей Курбский, мечтавший о придворной карьере. Род Курбских был не слишком знатен, но Андрей сумел выдать свою красавицу сестру замуж за одного из бояр Старицких и рассчитывал на их поддержку. В Москве ему удалось познакомиться и даже подружиться со всеми позабытым царевичем Иваном. Поначалу Курбский, еще не разобравшийся в политической конъюнктуре, считал, что дружба с наследником престола обеспечит ему будущее, но впоследствии, выяснив, что великим князем, вероятнее всего, станет глава рода Старицких, начал вести двойную игру. В тайне от своих покровителей Курбский организовал знакомство Ивана со священником Сильвестром. Сильвестр оказался талантливым учителем: ему удалось увлечь Ивана политическими науками и, что немаловажно, убедить царевича в том, что он рано или поздно должен стать монархом.
У Старицких князь Курбский выполнял поручения, относящиеся к категории «грязной» работы (теперь это назвали бы «черным пиаром»). Именно Курбский через своих людей передавал деньги московским блаженным, чтобы те «пророчествовали» против конкурентов Старицкого. Блаженные в XVI веке были очень влиятельным каналом массовой информации. Впоследствии связи Курбского в среде оборванцев, которых москвичи считали святыми людьми, помогли князю посадить на трон своего царя.
К началу 1547 года Курбский окончательно уяснил для себя, что Старицкие намерены и впредь использовать его на побегушках. Иван Васильевич тем временем становился все более и более толковым юношей. А главное, проникся абсолютным доверием к Андрею. В это же время клан Глинских предпринял попытку переворота. Они отравили Елену — мать царевича и правящую регентшу. Возникла реальная угроза жизни царевича, а вместе с ней и планам Курбского. Требовалось немедленное вмешательство в ход событий.
И тут — случайно или с помощью людей князя Андрея — в Москве начался страшный пожар. Полностью выгорели хоромы нескольких бояр, а затем пожар перекинулся на слободы, заселенные ремесленниками и бедняками. Блаженные завопили, что город подожгли Глинские. В качестве главных поджигателей называли Юрия, Михаила и Анну — лидеров партии Глинских. Говорили, что «Анна Глинская вымала сердца человеческие да клала в воду, а потом, оборотясь птицей, летала по Москве и той водой кропила, от чего и начался пожар». «Чудотворный» пиар достиг своей цели: посадский народ взбунтовался, толпы людей ворвались в палаты Глинских и лидеров заговора разорвали на части. Представители других боярских родов на время бунта покинули столицу.
В этот-то момент 17-летний царевич Иван и объявил о том, что женится, а значит, может считаться совершеннолетним и унаследовать трон. Идею с венчанием на царство подкинул Ивану Сильвестр: участие в церемонии митрополита должно было продемонстрировать боярам, что этот наследник престола имеет серьезного союзника в лице церкви. Самого митрополита личность нового монарха мало волновала, он лишь требовал гарантий, что новый царь не станет, укрепляя государственную вертикаль, отнимать земли у церкви и не отменит 10-процентный налог в пользу церкви. И действительно, Иван Грозный даже в периоды самых бурных реформ ограничивался временными запретами на продажу земель церковью.
Олигархическую Боярскую думу, в которой было много врагов нового царя, Иван практически лишил власти. Все решения теперь принимались Избранной радой, иногда даже без участия самого Ивана, и большинство ее решений было не в пользу боярских кланов. Например, знаменитая отмена кормлений лишала бояр-наместников права оставлять себе часть от собранных в своем регионе налогов, а также изымать в свою пользу имущество уголовных преступников.
Боярские кланы вскоре поняли, что рада ведет с ними настоящую войну на уничтожение, и предприняли попытку «договориться» с членами Ближней думы. Естественно, первым делом они попытались сблизиться с князем Курбским: тот, по крайней мере, был одного с ними происхождения. И князь со временем стал посредником между радой и Боярской думой. Поскольку отмена кормлений и другие реформы проводились не одновременно по всей стране, а по очереди в разных владениях, князь Андрей, который сам определял очередность, мог помочь боярину сохранить основной источник доходов. Видимо, бояре были настолько напуганы (и, следовательно, щедры), что реформа по ликвидации кормлений прошла только в некоторых северных землях, которыми владели не очень богатые кланы.
