Сборник Сборник - Беломорско-Балтийский канал имени Сталина
Повенецкая агитбригада
Первая, подлинно лагерная агитбригада зародилась в Повенце. Наиболее драматически одаренными оказались тридцатипятники. Им был свойственен пафос, юмор, чувствительность. У них оказался богатейший ассортимент улыбок и интонаций.
От прошлой жизни у них сохранилась склонность к перевоплощениям: сейчас все это пошло в ход, пригодилось.
Был проделан еще более смелый опыт: в агитбригаду после испытательного срока на трассе брали из РУРа, отдельных помещений, штрафных изоляторов. Вскоре эти соцвреды, оправдав себя на производстве, стали страстными актерами. На первом же организационном заседании им было сказано, что звание агитбригадника и каналоармейца — высокое звание, что надо его заслужить и производственной и художественной выработкой. Агитбригадник должен быть застрельщиком ударничества и соцсоревнования, глазом рабочего контроля и лучшим из лучших бойцов на всех передовых позициях великого строительства.
Третьего января, в звонкий зимний день, агитбригада приступила к репетициям.
Строжайшая дисциплина была установлена в агитбригаде. Тот, кто рассчитывал найти там привольное актерское «житьишко», горько разочаровался.
Оркестр состоял из двух гитар, двух гармошек и мандолины. Взамен нежных арий и прелюдий зазвенела, зажужжала, запела всепроникающая, колючая, режущая, ласкающая частушка:
Мы споем частушки вам,
Слушайте внимательно.
Кто-нибудь в частушках сам
Будет обязательно.
В нашей кухне есть окно,
Даже два, и разные,
Но порядки все равно
В кухне безобразные.
Частушка сопровождает лагерника не только в быту, она идет за ним на работу:
Мы с Машухою вдвоем
Вам про качество споем.
Вам споем про качество
Весело, раскатисто.
Дамбу лучше засыпай,
Бригадир, не засыпай.
А уснешь, так знай заранее,
Что засыпать могут дрянью.
Агитбригада становится неотделимой от строительства. Агитбригадой руководит Игорь Терентьев, талантливый режиссер и сам поэт.
Бывало так, что после особенно удачного выступления агитбригада получала приглашение от производственной бригады или трудколлектива притти к ним в барак «покалякать». Бригада приходила вся целиком: восемнадцать человек, две гитары, две гармошки и одна мандолина. Все рассаживались по нарам, синела махорка, уходя под дощатый потолок. Вечер переходил в глубокую ночь. Гости и хозяева говорили о том единственном, что занимало их: о том, как лучше наладить работу.
А на завтра — готова частушка:
В соцсоревновании
Подписала договор,
Но работы не видать,
Слышен только разговор.
Из филонов есть Полянский,
Смогунов, Клименко,
И Якубов не уйдет
От наших комплиментов.
И действительно, от агитбригадных «комплиментов» уйти было невозможно.
В агитбригаде появляются подлинные актерские дарования. Вот Леля Фураева, бывшая проститутка: маленькая, большеротая, некрасивая, но бесконечно обаятельная. Как прищурится она, запевая:
Где я завтра запою,
Не хочу угадывать:
Мы — театр ОГПУ,
Нам на фронте надо быть.
— так публика даже гудит от удовольствия. Методы повенецкой бригады распространились по трассе, ведя за собой все остальные агитбригады Белбалтлага. Самодеятельный репертуар растет. Возникает эпос, лирика. Тридцатипятник Лаврушин пишет «Письмо к матери»:
Шлю письмо тебе, моя мамаша,
И прошу прочесть его родным.
Что любимый сын на Белморстрое
Стал теперь ударником большим.
Беломорские поэты — Терентьев, Кремков, Карелин, Карюкин, Крошкин, Смиренский, Дмитриев, Дорофеев и другие — не устают снабжать все агитбригады действенным, «бьющим в точку» материалом.
Сергей Кремков обращается к 4-му вселагерному слету:
Шире знамена развертывай.
Солнце червонцы льет.
Это — наш слет четвертый,
Это — решающий слет.
Повенецкая бригада превращается в подлинный отряд «скорой товарищеской помощи».
Этот отряд бросают туда, где неблагополучно, где работа хромает.
Агитбригада устраивает организованные разводы, выход на работу с музыкой.
Выходят лагерники из бараков на зимней заре. Не все еще проснулись как следует, еще бы часок поспать. Трасса лежит в утренних огнях. И вдруг песня рядом, близко. Песня встречает их на пороге и идет с ними нога в ногу.
Бригадиры, будьте зорки,
На канал смотри не с горки,
Чаще опускайся вниз,
Там за качество борись.
А не то и в самый барак проникает песня и будит спящих.
Частушки пели под музыку
В Сороке агитбригада выступает на валунах. Суровый мшистый камень становится эстрадой. Но рабочие внизу слушают с усмешкой:
— На валунах плясать и петь проворны, а вы вот эти валуны вместе с нами отвалите. Небось, не отвалите!
— А вот навалимся и отвалим, — отвечает агитбригада.
И, спустившись с валунов, помогает рабочим —
Не только песнями, народными русскими,
Но и мускулами.
Не только культурой,
Но и кубатурой.
Однажды на первом из участков вышла нехватка с обувью. А работать надо было на плывуне.
— Не пойдем, не станем в лаптях работать, — бузят лагерники. — Что в самом деле? — И еще разные слова добавляют.
Агитбригада тут как тут. Башмаки потихоньку скинули, лапти надели и с лопатами на плывун. За четыре часа 200 процентов сделали. Каналоармейцы увидели, что и в лаптях плывун взять можно.
В 6-м отделении агитбригада видит — ударники в плохом бараке живут. Холодно, стены плохо проконопачены и, главное, одеял нет. А в теплой конторе у техперсонала по два одеяла имеется. И вот немедленно по инициативе агитбригады были изъяты все эти дополнительные одеяла, в придачу агитбригада и свои собственные одеяла отдала. Согрела товарищей.
СосновецЗа Тунгудой на север шел Сосновец. Это был сложный узел. Строил его Риентович. Он, по уверениям Хрусталева и других инженеров, много путал. Кроме того он был упрям, не допускал к своей работе никого, пока не увидел, что дело плохо. Ему дали в помощь Полетаева, который помог закончить работу.
Как бы далеко ни был участок от Медвежки, но от тех, кто сидел там в центральном штабе, не ускользал ни один прорыв, как бы он ни назывался — производственным, туфтовым, хвостовым или бытовым.
Командиры канала появляются то там то здесь на различных участках фронта.
Да, северный фронт отстает. Некоторые пункты позорно проваливают работу.
Фирин вызывает Успенского:
— Надо, товарищ Успенский, поехать в Сосновец.
— Слушаю!
— Так вот, к первому марта сдай четвертое отделение своему заместителю Заикину — он справится с доделкой, а сам принимай седьмое отделение.
— Слушаю!
— К первому мая канал должен быть кончен. Я получил приказ из Москвы, нам тянуть не позволят.
— Слушаю!
Успенский умел вызывать в людях подъем настроения. Кроме того, Успенский обладал важным производственным качеством — маневренностью. Он схватывал все быстро и ориентировался быстро. О нем говорили инженеры:
«Нас в Успенском поражает то, что он, не имея технического образования, необыкновенно быстро осваивал все технические вопросы и логика его мышления была такова, что нам, старым инженерам, он указывал иногда на неправильности».
Этим Успенский походил на Рапопорта, больше всех чекистов на канале занимавшегося техникой и разбиравшегося в ней.
Итак, Успенский приехал в Сосновец. Прорыв в Сосновце можно было назвать в известном смысле «гужевым».
В Сосновце падали лошади. Падеж принимал угрожающие размеры.
Лошади падали и на конюшне. Утром конь не встает — и баста. Трогают ногой — окостенел. В стоило ставят другого коняку, пригнанного вчера из другого пункта. Лошадь водворялась на новом месте. Проходит день, другой, и вновь прибывшая лошадь начинает чесаться, сначала легко, потом настойчиво о стены, о кормушку. Лошадь заразилась чесоткой.
Павшие считались сотнями и сотнями — чесоточные. В конюшни страшно было войти.
Конюхи были здесь редкими гостями. Они даже не каждый день засыпали кормушки, редко загребали намерзшие комья навоза, поили лошадей не досыта и спеша уходили под жалобное ржание. В конюхи пролезли врангелевские казаки, которые в лагерях продолжали свою вредительскую работу. На конюшню приезжает дежурный:
