Эрнест Лависс - Том 1. Время Наполеона. Часть первая. 1800-1815
В то же время в Лигурийской республике происходили важные перемены. Согласно действовавшей здесь конституции, скопированной с конституции III года, власть исходила от двух избирательных собраний и, следовательно, от партий, главари которых чередовались у власти. Такой порядок вещей не мог нравиться Бонапарту, стремившемуся прочно водворить во главе республики своих сторонников. Тогда под надзором бонапартовского агента Саличети был выработан новый проект конституции, отдававший высшую власть сенату и дожу, назначавшемуся лично первым консулом. 29 июня 1802 года новое правительство начало свою деятельность; ему было суждено оставаться до 1805 года послушным орудием Бонапарта и служить ему полезной поддержкой в его борьбе с Англией.
Мельци. В то самое время, когда Пьемонт и Лигурийская республика теснее чем когда-либо были подчинены влиянию или господству Франции, рядом с ними организовывалась Итальянская республика, представляя собою первый опыт самоуправляющегося итальянского государства. Тот, кому здесь поручено было лечение старых ран и истолкование желаний Наполеона, — герцог Мельци, — тотчас по возвращении принялся за преобразования, которые должны были принести государству покой и благоденствие. Был ли он на высоте поставленной ему задачи? Мельци принял власть, отличаясь как хорошими качествами, так и недостатками большого барина, крупного собственника, философа. Происходя из семьи, которая уже несколько столетий давала государству прославленных деятелей, находясь благодаря своему имени выше всяких партийных дрязг, он в высокой степени обладал авторитетом, которого не хватало политическим деятелям его времени, слишком пылким или слишком уступчивым. Избавленный благодаря крупному состоянию от всяких материальных забот, Мельци всегда отличался неподкупной честностью, доходившей даже до крайней щепетильности. Проникнутый философскими идеями, которые занесены были из Франции и распространились по Ломбардии стараниями Веккариа и Верри, друга энциклопедистов, сведущий в социальных науках, он провел всю свою молодость в упорных научных занятиях; единственными его развлечениями в то время были путешествия в Англию и Испанию, и политические воззрения его основывались не на личном пристрастии и не на инстинкте подражания, а на серьезных теоретических познаниях.
Такое соединение столь различных и крупных достоинств не обходилось, к сожалению, без некоторых недостатков, умалявших и самые достоинства. Как большой барин, Мельци не мог избавиться от невольного отвращения к якобинским вождям, поднявшимся по большей части над средним классом, из которого они вышли, и вследствие этого он встречал вражду и противодействие со стороны партии, которая являлась в стране представительницей французских идей. Как философ, Мельци жил до этого времени больше в области теории, чем в живом общении с людьми; отсюда явилась в его политических воззрениях некоторая доктринерская прямолинейность, которая не позволяла ему приноравливать системы к обстоятельствам и заставляла его видеть в английской конституции единственный желанный идеал, а в Итальянской республике — в той форме, в какой она сложилась, — лишь неспособный к прочному существованию организм. Отсюда же проявлялась в его правительственной деятельности та робость характера, которая лишала его и силы, необходимой для преодоления препятствий, и гибкости для их обхода, оставляя ему лишь способность пугаться этих препятствий.
Достоинства и недостатки духовного склада Мельци отразились на его задаче. Ему удалось дать ей хорошее направление, но не довести ее до конца.
Помощники Мельци и его первые шаги. Задача Мельци была троякая: в национальном отношении надо было на деле обеспечить новой республике ту автономию, которая была признана за нею Лионскими постановлениями; в политическом отношении приходилось заботиться о восстановлении правильной работы всех правительственных и административных органов; наконец, в моральном отношении надо было соответственными уступками вселить в умы мир, уверенность в безопасности и согласие.
Из намеченных Мельци троякого рода задач последнюю выполнить было легче всего: громадная потребность в спокойствии, которого жаждали все, сказывалась в этот момент сильнее всяких партийных страстей и располагала ломбардцев к вере в того человека, который взялся бы дать им это благо. Вот почему постановления Лионской консульты не встретили серьезного сопротивления. Что касается двух привилегированных классов, которые до этого времени не мирились с новым порядком вещей, то уже одно имя Мельци являлось для них достаточной гарантией, а потому ему удалось без всякого труда добиться если не полной их солидарности с его правительством, то по крайней мере обещания благожелательного с их стороны нейтралитета. Он угодил привычкам знати, восстановив старый календарь, и ее вкусам, дав целый ряд блестящих празднеств, где знати отведено было почетное место. Духовенство Мельци покорил тем, что привез из Лиона «Органические статьи», которыми устанавливалась известная возможность «modus vivendi» — мирного сожительства между двумя властями; кроме того, он восстановил свободу публичных отправлений культа, в которых сам стал принимать участие. Общее расположение он снискал себе тем, что без затруднений давал аудиенции всем, кто приходил к нему с какой-либо просьбой.
Более щекотливым был вопрос об отношении Мельци к Франции. Оказывая Бонапарту поддержку, необходимую, по его мнению, для самого существования республики, и содействие французской армии, которое казалось ему нужным для поддержания порядка, он должен был в то же время щадить вполне естественное чувство самолюбия своих соотечественников. Если Мельци и не удалось избавить казну от расходов на содержание оккупационной армии, он добился по крайней мере того, что эти расходы покрывались наперед определенной суммой, после чего уже не являлось никаких добавочных взиманий в виде реквизицией. Если он счел нужным оставить французские гарнизоны в важнейших крепостях, то столицу он занял национальными итальянскими войсками. Если подозрительный нрав и вечная нужда в деньгах Мюрата, командовавшего итальянской армией, были для Мельци предметом постоянного беспокойства, то он все-таки сумел значительно сократить его требования отчасти путем убеждения, отчасти своими частыми обращениями к первому консулу. В целом, общественное мнение на первое время было довольно признаками улучшения в отношениях к Французской республике, и в этом смысле Мельци вполне удовлетворял общественное мнение.
Политическая задача вице-президента была гораздо сложнее. Приходилось ввести «свободное» правительство у народа, который до тех пор находился под властью чужеземцев, и создавать правильную администрацию в государстве, совершенно расстроенном шестью годами войн и революций. Сам Мельци не обладал настойчивой волей и способностью вникать в детали — качествами, столь необходимыми для осуществления предстоявшей ему трудной задачи. И весьма вероятно, что он не справился бы с ней без помощи человека, который, получив власть благодаря установлению Итальянской республики, достигнув высших должностей благодаря расположению первого консула, сделавшись позднее жертвой реакции против французского влияния, — всей своей жизнью, со всеми своими достоинствами и недостатками, стал как бы живым олицетворением наполеоновского господства в Ломбардии; это был пьемонтец Прина, назначенный министром финансов в марте 1802 года.
Родом из Новары, бывший член совета финансов королевства Сардинского, Прина за всю свою долгую карьеру являлся образцом непреклонной воли, которая в его обращении сказывалась в упорстве, доходившем иногда до грубости; образцом технической сноровки, благодаря которой он шутя справлялся с самыми, казалось бы, неразрешимыми трудностями своей задачи; образцом неутомимой деятельности, которая была направлена на самые разнообразные предметы и не отступала даже перед мелочами. Его полномочия, более чем когда-либо важные в эпоху преобладающего значения финансового вопроса, поставили в зависимость от него остальных товарищей и позволили ему играть в течение всего французского господства роль главы министерства.
Едва вернувшись в Милан, Мельци смело принялся за работу. Прежде чем покинуть Лион, Бонапарт наметил главных министров и сам выбрал членов в будущие советы из среды умеренной партии. Таким образом установлены были колеса законодательной машины, оставалось обеспечить ее работу. В мае Мельци созвал избирательные коллегии для замещения освободившихся мест в советах, а немного времени спустя созван был законодательный корпус, который и заседал три месяца, приняв за это время целый ряд законов относительно департаментских властей, народного образования, армии и национальной гвардии. В течение этого организационного периода первенствующая роль должна была принадлежать власти исполнительной.
