Андрей Буровский - Апокалипсис XX века. От войны до войны
Есть множество многословных «исследований» разного рода, посвященных животрепещущему вопросу: как именно и в чем злодей Сталин посмел отступиться от чудесного коммунизма. Рассматривать их я не буду, потому что не вижу ни малейшего смысла в выяснении, какой социализм «правильный, «неправильный», «настоящий» или «ненастоящий». Задам два более осмысленных вопроса.
Вопрос первый: где можно посмотреть на государство, созданное согласно «правильным» идеям коммунистов? Ни одно из государств, захваченных когда-либо коммунистами и анархистами, не стало ни экономически процветающим, ни политически свободным и привлекательным для иностранцев.
Не будем говорить о социал-демократах: они не утописты. Социал-демократы реформируют то, что есть, а не строят утопию вместо уничтоженного общества.
Что же касается абсолютно ВСЕХ государств, в которых когда-либо приходили к власти утопические социалисты — и анархисты (государства Рогова и Махно), и национальные коммунисты (Германия, Хорватия), и интернациональные коммунисты (Россия, страны СССР, Корея, Китай, Вьетнам, Камбоджа, Куба), то их удел всегда — экономический развал, культурная деградация, социальная напряженность, политические катаклизмы.
Не сомневаюсь, что уже в этом месте господа коммунисты завопят, что я ничего не понимаю, не знаю, не читал их гениальных творений и не участвовал в их сборищах, конференциях и симпозиумах, а потому ничего не знаю и не имею права утверждать…
Отвечу просто: вся эта демагогия не имеет отношения к делу. Ни один человек не обязан принимать участие в камланиях никакой ни религиозной, ни политической секты. Я задаю вопрос, на который и коммунисты, и все остальные утописты ответить не в состоянии. Они не могут показать ни одного примера того, как попытка реализовать утопию привела к прогрессу, развитию, процветанию.
И потому продолжаю: у всех захваченных утопистами государств есть много общих черт, которые в конечном счете сводятся к одному: в каждом из таких государств долгое время борется утопия, которую пытаются воплотить в жизнь, и естественное общество, возникшее в ходе социальной эволюции. Утопия стремится уничтожить все естественное и заменить его выдумками своих кабинетных теоретиков. Но утопия в каждом из таких государств жизнеспособна ровно в такой мере, в которой существуют естественная экономика и естественные общественные отношения.
Иногда утопия навязана внешними силами, как в странах Восточной Европы (ГДР, Польша, Венгрия, Румыния, Болгария, Чехословакия). Иногда в самой утопической идеологии содержится ограничивающий его момент — как в идеологии национального социализма. В этом случае утопическое государство имеет шанс, при прочих равных, просуществовать дольше.
Со времен первых утопистов, Сен-Симона и Фурье, утописты ждут от коммунизма чудес науки и культуры, неслыханных прорывов в области техники, общественных отношений и так далее. Со времен Карла Маркса и других «научных социалистов» они обосновывают появление совершенной и эффективной коммунистической экономики.
Но в реальной жизни всегда и во всех случаях экономика захваченных утопистами стран разваливается. Стало общим местом сравнивать экономику и вообще все стороны жизни ФРГ и ГДР, Северной и Южной Кореи, Северного и Южного Вьетнама, коммунистического Китая и Тайваня.
Если мы хотим познавать не идеологические заклинания, а реальность, нам придется исходить именно из такой схемы или модели.
ЧТО ЖЕ ТАКОЕ СТАЛИНИЗМ?
Но тут возникает второй вопрос: совершил ли Сталин отступничество от социализма, как утверждают троцкисты и еврокоммунисты? Или он сделал нечто совершенно иное: развил и усовершенствовал коммунизм?
Да, Сталин оступился от того «научного коммунизма», который оставил Карл Маркс. Того марксизма, на котором стояли Ленин и Троцкий… На котором стоят сейчас еврокоммунисты, ожидая — когда же народы проголосуют за их партии и они придут к власти законным парламентским путем? Не исключаю, что и придут — пришел же Гитлер. Но последствия их прихода к власти уже известны и интересны только для любителей сто раз наступать на одни и те же грабли.
Сталин же совершил нечто совершенно потрясающее: он создал жизнеспособную модель коммунизма. Для этого он позволил естественным отношениям людей «прорасти» сквозь утопические заклинания. Для этого ему потребовалось совершить несколько поистине судьбоносных действий:
1. Абсолютно огосударствить всю экономику и общественную жизнь.
При этом позволить рядовому человеку воровать у государства, обманывать государство, лгать государству — но строго в оговоренных, негласно разрешенных случаях. Просто для физического выживания.
А государство при этом получает еще одну возможность контроля: выборочно разрешать то, что само же называет преступлением, — но при условии полной лояльности. И карать нелояльных за те же преступления, которые оно разрешает лояльным.
2. Развивать индустриальную экономику мобилизационными способами. В этой экономической модели изначально заложено, что гиганты индустрии и выпуск высокотехнологичной продукции на благо государственной машины будут сочетаться с товарным дефицитом, отсутствием или нехваткой самого необходимого для повседневной жизни человека. В этом нет злокозненной воли тирана, такова логика мобилизационной экономики.
Мобилизационная экономика, управляемая бюрократией, просто физически не способна учитывать и удовлетворять общественные потребности. Именно поэтому на протяжении всей истории СССР выпуск великолепной военной техники, полеты в космос и совершенная авиация сочетались с постоянным дефицитом электролампочек, трусов, табуреток, колбасы, кофточек и обоев. Вообще всего, что необходимо человеку для повседневного существования.
3. Вернуться к образу экономической и общественной жизни патриархального общества. Соединить примитивную бюрократию сверху и общинную жизнь снизу как основу социальной системы. Вернуться к кастовой системе, при которой общество разделено на множество сословий, каст, групп и группочек, разделенных законами, этнографией, традициями и образом жизни.
При этом допустить, при совершении «необходимых» идеологических заклинаний, естественные формы человеческого существования: вертикальной и горизонтальной семьи, производственного коллектива, научной школы, дружеской компании, собрания единомышленников или клубов по интересам.
Уже при Сталине, тем более после него, никто не обобществлял женщин, не отнимал детей у родителей, не «освобождал женщин от кухонного рабства», не карал за организацию самодеятельных экспедиций по поимке «снежного человека».
4. Разрешить рядовому человеку естественные формы существования, в том числе и самообеспечения себя продуктами, товарами или услугами в режиме как примитивного воровства, так и создания частного хозяйства, личного труда, коммерческих или обменных отношений.
Никто не мешал советскому человеку выращивать кабачки и капусту или менять их на краденые или произведенные лично товары или на услуги себя как специалиста.
Возникла совершенно уникальная и особенная советская цивилизация, как сочетание индустриального производства с патриархальными общественными отношениями. И (что не менее важно), с сочетанием официальных утопических установок с реальными, притом существующими неофициально, осуждавшимися, но не караемыми естественными формами экономического и общественного поведения.
Бухарин называл Сталина «Чингисханом с телефоном», а Хмельницкий назвал его «Чингисханом с самой большой в мире и с самой механизированной армией»[232].
Позже СССР назовут «Верхней Вольтой с ракетами». Мне не удалось достоверно установить автора этого определения, но в любом случае о ракетах шла речь потому, что эти ракеты были грозно нацелены на Запад. А точнее было бы назвать СССР «монгольским улусом с телефонами и с самой большой в мире и с самой механизированной армией».
Только не надо воспринимать мои слова оценочно, в них нет ни грамма осуждения. Если говорить о реальности человеческой жизни, то ведь жить, причем жить вполне полноценно, можно и без телефона, и с деревянной будочкой во дворе, и без ажурного белья, и без стиральной машины-автомата.
Жить без теплой одежды и отапливаемого жилья в нашем климате невозможно. Но ведь и барак, тем более квартира в «хрущевке» жить позволяют. Ватник спасает от холода ничем не хуже изящной шубы «от Кардена», сатиновые трусы с точки зрения гигиены ничем не хуже изделий французских кутюрье.
То же самое и в плане общественных отношений. В СССР «блудных» мужей порой возвращали в семью путем проработки на партсобраниях и выбора между «или вернешься, или положишь партбилет». Но во-первых, все «вернувшиеся» сделали сознательный выбор между любовью и карьерой. Откажись они вернуться к постылой жене и положи партбилет, они бы не умерли от голода и их бы не расстреляли.