Анатолий Юновидов - Оборона Одессы. 1941. Первая битва за Черное море
В темноте по какой-то причине загорелись портовые склады. Пожар был сильным, и вовремя потушить его не удалось. Причалы, возле которых находились горящие склады, оказались настолько подсвеченными пламенем, что командир «Червоной Украины» капитан 1-го ранга Басистый в бинокль наблюдал возле них и загружающиеся транспорты, и подходящие войска, о чем немедленно сообщил находившемуся на борту крейсера командующему ООР Жукову.
После начала пожара последовал налет вражеской авиации, не нанесший ни кораблям, ни отходящим войскам особенного ущерба, но оставивший командование в размышлениях относительно того, обнаружил уже противник эвакуацию или же еще нет.
В результате до 20.00, как это было намечено по плану, завершить погрузку артиллерии не удалось, и из-за проблем с кранами часть орудий и тягачей в итоге были брошены на причалах — времени на их уничтожение уже не оставалось[480]. По этой же причине часть непогруженных машин пришлось просто столкнуть с причалов.
Правда, в некоторых случаях, посадку удавалось закончить и раньше намеченного срока. Так, представитель 25-й дивизии позвонил на ФКП в 21.35 и радостно сообщил, что части дивизии закончили посадку на транспорт «Жан Жорес», и командир охраны рейдов с командиром конвоя готовы дать транспорту разрешение на выход. Разрешение было получено, и через 10 минут «Жан Жорес» покинул гавань.
Незадолго до 22 часов случилась прямо обратная ситуация: из Нефтяной гавани без разрешения двинулись транспорты «Котовский» и «Сызрань». Как выяснилось из данных позже всеми отвечавшими за погрузку лицами объяснений, комендант участка посадки отвлекся на встречу подходивших подразделений, а его помощник ошибся при подсчете подразделений и посчитал погрузку законченной, о чем и сообщил командирам транспортов. Капитаны судов возражать не стали, и, напротив, приняли сообщение об окончании погрузки за «добро» на выход.
В условиях осажденного города суровые наказания, случалось, следовали и за гораздо менее значительные нарушения. Так, командира эсминца «Бойкий» Годлевского чуть не наказали только за неосторожно вставленное в радиограмму слово. Но так как виновных было много, а заменить их некем, к ответственности их привлекать не стали, ограничившись строгим внушением командира базы.
В 22.00 из гавани вышел второй конвой. В 23.00 эсминец «Шаумян» потихоньку повел на буксире подбитый транспорт «Грузия», а за ним ненамного быстрее отправился транспорт «Восток», до предела забитый тылами, артиллерией и 2,5 тыс. бойцов 95-й стрелковой дивизии.
В 23.00 основные силы отходящих частей стали подходить к порту. Батальоны прикрытия ожидали на позициях до полуночи, каждый час делая доклады с частично оставленных им для этого средств связи командных пунктов дивизий. В первом часу ночи они в свою очередь также начали отход с передовых рубежей[481].
Ближе к полуночи флагманский минер базы Квасов ухитрился заминировать выход из Практической гавани, в которой еще оставались 2 транспорта с арьергардом 95-й дивизии — «Армения» и «Калинин».
Корабли было решено перетянуть вдоль причалов, где около 60 метров воды было свободно от мин. Квасов, находясь по приказу командира базы во время буксировки каждого транспорта на его мостике, следил оттуда, чтобы судно не наскочило на мины. В обычных условиях на выход из гавани ушло бы не более 5 минут, но осторожная буксировка вдоль края минного поля требовала гораздо больше времени. Корабли удалось вывести из гавани только через час.
Одиночные суда продолжали покидать Одесский порт. В 0.55 вышла «Сызрань» с частями 421-й дивизии, к 2.00 порт покинули теплоход «Украина» и транспорт «Курск» с частями 25-й.
В 2.30 закончила посадку 2-я кавдивизия. Из двух назначенных ей транспортов в порт пришел, хотя и с опозданием, только «Чапаев». Поэтому часть ее личного состава, которая должна была отправляться на задержавшемся «Большевике», было решено отправлять на крейсерах, которые, как и вспомогательные суда, были выбраны в качестве резерва, на случай если число пришедших транспортов окажется меньше планируемого.
«Большевик» все-таки появился. Он пришел через полчаса после того, как погрузка дивизии была завершена. Таким образом, к 2 часам ночи были полностью отправлены только две из четырех дивизий.
В это время по плану эвакуация дивизий должна была уже завершиться полностью, и дальше должны были грузиться только части прикрытия.
Хоть добиться этого и не удалось, сворачивание всех служб базы проходило по ранее утвержденному плану.
Задержались с посадкой из-за минирования Практической гавани части 95-й дивизии.
«Армению», на которой эвакуировались 2 стрелковых полка, удалось загрузить к 3.00, а погрузка на «Калинин» затягивалась еще больше так, как он брал на борт кроме пехоты 57-й артполк и отдельный артдивизион. В отсутствие вышедших из строя кранов погрузка шла крайне медленно.
Торопившийся покинуть гавань еще 4 часа назад транспорт «Котовский» так и стоял у стенки, так как по непонятным причинам задерживалась часть 421-й СД вместе с ее командиром Коченовым.
Отходившие арьергардные части, которые стали появляться в порту около 2 часов ночи, баркасами стали доставлять на крейсера. В связи с этим «Красный Кавказ» около полуночи прекратил обстрел противника и перешел на внешний рейд, где и ожидал появления прикрывавших отход батальонов.
Бойцам этих батальонов пришлось осуществлять примерно 20-километровый марш за 2 часа, вдвое быстрее отошедших войск. Практически всю дорогу они бежали. По его завершении им приходилось подниматься на высокие борта крейсеров «Красный Крым» и «Красный Кавказ». Люди были настолько измучены, что командиры кораблей выставили у сходней и штормтрапов[482] матросов и старшин, которые снимали с измученных бойцов снаряжение и буквально втаскивали их на борт.
Береговые батареи и 16-й зенитный дивизион вели стрельбу до 2 часов ночи, после чего были подорваны. Часть бойцов с них была доставлена машинами в порт, а со 181-й, 162-й и 163-й батарей эвакуация проводилась четырьмя шхунами сразу в Севастополь и Евпаторию.
В 5 часов 10 минут сигнальщики доложили о выходе из гавани последнего транспорта. К борту крейсера «Червона Украина» подошел тральщик. Командир дивизиона тральщиков капитан-лейтенант Леут доложил контр-адмиралу Владимирскому, что в порту людей не осталось, кроме командира ОВРа, капитана 2-го ранга Давыдова, который закончит постановку мин и уйдет последним. В 5.30 крейсер снялся с якоря. Когда рассвело, с «Червоной Украины» увидели армаду транспортов, кораблей и шхун, растянувшуюся на несколько десятков миль.
В семь утра крейсер нагнал теплоход «Грузия». Все возможности по буксировке транспорта эсминцем «Шаумян» к этому времени были уже исчерпаны. Стальные тросы не выдерживали нагрузки и постоянно рвались, во время обрывов погиб один человек и еще двое были ранены. Командир эсминца «Шаумян» доложил командующему эскадрой, что буксировать «Грузию» больше не может, так как все буксиры порваны. Исполнявший обязанности капитана старпом Габуния принял решение продолжать движение самостоятельно, управляясь машинами. Транспорту посчастливилось избежать атак вражеской авиации, и на следующий день он сумел добраться до Севастополя.
При организации прикрытия уходящих транспортов, как и при проведении эвакуации, были учтены все ошибки Таллинского перехода. Маршрут выходящих из Одессы в Севастополь кораблей имел один излом — у Тендры.
До него корабли находились на относительно небольшом расстоянии от ближайших аэродромов противника, и риск частых и интенсивных налетов тут был очень велик. После прохождения Тендры корабли поворачивали южнее, и с удалением от немецких аэродромов риск налетов уменьшался.
Поэтому наибольшему риску подвергались транспорты, ушедшие последними, так как они не успевали пройти опасный участок затемно. Соответственно, они и охранялись более тщательно. Пять концевых транспортов, задержавшихся с погрузкой: «Грузия», «Калинин», «Котовский», «Чапаев» и «Армения» прикрывали 4 эсминца: «Шаумян», «Незаможник», «Смышленый» и «Бодрый». Ждать «Большевик» концевой конвой уже не мог и ушел без него.
Остальные корабли эскадры в основном прикрывали транспорты, идущие в среднем конвое.
В соответствии с уроками Таллинского перехода было предпринято эшелонирование по скорости: быстроходные корабли не должны были следовать вместе с тихоходными и ожидать их. В случае повреждения какого-то из судов общая скорость конвоя не должна была падать.
Основное ядро Приморской армии шло на 11 транспортах, 2 крейсерах, 4 эсминцах, 8 тральщиках и 3 канлодках. К охранению транспортов было привлечено 25 малых охотников и соединение торпедных катеров. С воздуха их прикрывали 40 истребителей.
