Вильям Похлебкин - Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. Выпуск 1
Только после Февральской революции министр иностранных дел Временного правительства Милюков подтвердил назначение Сазонова послом в Лондоне. Однако и он не спешил, учитывая недоверие к бывшим царским сановникам Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. После образования в России первого коалиционного правительства Терещенко отправил Сазонова, так и не успевшего уехать в Англию, в отставку. Общая политическая позиция Сазонова оставалась консервативной. К Временному правительству он, как и большинство дипломатических чиновников, отнесся сначала лояльно. Но по мере развития революционных событий пришел к заключению, что свержение монархии было ошибкой.
Октябрьскую революцию Сазонов воспринял враждебно, а когда началась гражданская война, предложил свои услуги белому движению, ориентировавшемуся на Антанту. Он понимал, что к голосу белой России будут внимательно прислушиваться только при условии единства белого движения, и пытался способствовать его сплочению. В конце декабря 1918 года он от имени Русского политического совещания сообщил Колчаку в Омск: "Признаем верховную власть, принятую Вашим превосходительством, в уверенности, что Вы солидарны с основными началами политической и военной программы Добровольческой армии". 10 января 1919 г. он получил положительный ответ в связи с тем, что еще раньше Деникин, и тоже через Сазонова, известил Колчака о своей готовности к "полному и нерушимому согласию". Адмирал назначил Сазонова своим министром иностранных дел, так что в глазах белых именно Сергей Дмитриевич стал персонифицировать за рубежом единство белого движения.
Сазонов видел свою задачу, как и ранее, в отстаивании извечных исторических интересов России, которые, как он считал, обязательно опять займут свое место, когда кончится преходящее "смутное время". В конечном счете, лидеры белого движения разочаровались в нем, и Деникин незадолго до конца своей эпопеи успел сместить его с поста министра иностранных дел. Сазонов долго не признавал "законности" этого смещения и считал себя находящимся на прежнем посту, пока главнокомандующий русской армией генерал-лейтенант Врангель не подтвердил увольнения и не назначил весной 1920 года вместо него бывшего лидера правых кадетов Струве. Некоторое время после отставки Сазонов еще рассчитывал, что его опыт и знания будут все же востребованы в эмиграции, но после поражения Врангеля остался не у дел. Мучительно переживая все то, что случилось в России после 1917 года, С. Д. Сазонов то пылал надеждой на возрождение ушедшего, то впадал в пессимизм.
В 1927 году он опубликовал свои "Воспоминания", охватывающие его деятельность на посту товарища министра и министра иностранных дел царского правительства. Эта публикация мало что изменила в его затруднительном материальном положении. 25 декабря того же года Сазонов умер в Ницце.
Б.В. Штюрмер
Современники так описывали его: "Этот православный немец давно известен: неглупый, но бессердечный человек, известный ретроград, крайний правый, человек с умом, административной опытностью и с известным тактом. Спрашивается только, какое впечатление произведет и в России, и в армии назначение "премьером" немца как раз в это время. Доказывай потом, что он православный и по-русски говорит лучше, чем по-немецки". Речь идет о Борисе Владимировиче Штюрмере.
Родился он 27 июля 1848 г. в семье помещика Бежецкого уезда Тверской губернии, ротмистра в отставке Владимира Вильгельмовича Штюрмера. Образование получил на юридическом факультете Петербургского университета, который окончил со степенью кандидата права. С 1872 по 1885 год занимал различные должности в Министерстве юстиции и в Сенате. В 1888 году ему было пожаловано звание камергера высочайшего двора. В апреле 1891 года он получил чин действительного статского советника. В сентябре 1904 года назначен членом Государственного совета по департаменту законов. Примыкал к правой группе, которую Витте называл "черной сотней Госсовета".
После поражения русской армии в Польше летом 1915 года из-за тяжелого бремени военных расходов Россия настолько истощила свои ресурсы, что оказалась в финансово-экономической зависимости от союзников. Обострилась политическая обстановка и внутри страны, где шел необратимый процесс разрушения государственной власти, происходила частая смена министров и губернаторов и принимались скоропалительные и не всегда взвешенные решения. В такой накалившейся обстановке определяющую роль во внутренней политике стала играть императрица Александра Федоровна и ее окружение во главе с Григорием Распутиным. По их совету Николай II, пытаясь укрепить власть созданием "однородного" кабинета из представителей правомонархистских кругов, заменил 19 января 1916 г. одряхлевшего председателя Совета министров Горемыкина на 67-летнего Штюрмера.
Фактический руководитель экономического департамента МИД России князь Урусов после смены премьера записал по следам событий в своем дневнике: "О Штюрмере не слышно нигде ни одного приличного слова - все недоумевают, почему его назначили, и таксируют его весьма низко; слышал, что он неглупый человек; что же касается его нравственных качеств и "государственных" убеждений, то все сходятся на том, что никогда ничем себя не проявил и никаких данных нет ожидать, что он будет на высоте положения. Кроме церемониальных дел он крестился обеими руками, доказывая тем свое необычайное рвение к православной вере, и в некоторых затхлых кругах считается знатоком церковных дел. Простые обыватели Петрограда смиренно негодуют на то, что Россией призван управлять немец, но это недоразумение. Какое дело России до Штюрмера и Штюрмеру до России?"
Сам Штюрмер заявлял, что основную задачу он видит в достижении во что бы то ни стало победоносного конца не нами начатой войны" и что "навязанная" стране война должна быть выиграна "какой угодно ценой". Особый акцент при этом делался на верности России союзническим обязательствам и стремлении царского правительства обеспечить России "достойный мир". Предложения сепаратного мира, даже "самые заманчивые и выгодные" Штюрмер признавал неприемлемыми, поскольку, по его словам, "великая страна и великий народ могли заключить мир, находясь в полной солидарности со своими великодержавными союзниками". Во имя достижения победы и осуществления внешнеполитических целей он призывал к сохранению гражданского мира на основе полного повиновения воле монарха и его правительства и отказа от каких-либо оппозиционных и революционных выступлений. В то же время он обещал несколько "скорректировать" внутреннюю политику, "избегать крайностей" и выражал надежду "найти общий язык с законодательными учреждениями". Штюрмер высказывался также в пользу сотрудничества правительства с общественными организациями, признавая их деятельность полезной "не только в жизни местной, но и общегосударственной".
Для отпора "английскому эгоизму", по мнению императрицы, нужен был более твердый в отношении союзников политик. Именно такой твердости и неукоснительного послушания самодержавной воле ожидала царская чета от исполнительного Штюрмера. Он неоднократно Пуришкевичу, что "нужно несколько сократить аппетиты союзников, потому что они слишком много от нас требуют". Конкретным поводом к решению назревшего вопроса стали разногласия Сазонова со Штюрмером по польскому вопросу. Заручившись поддержкой императрицы, Штюрмер убедил царя в необходимости отставки Сазонова, который находился в то время на отдыхе в Финляндии, где и узнал о своем освобождении с поста министра иностранных дел. 7 июля 1916 г. Россия узнала имя нового главы внешнеполитического ведомства.
Союзники восприняли известие о назначении Штюрмера, имевшего и в России, и за границей непопулярную репутацию германофила, как победу закулисных германских влияний, как первый шаг царя к установлению мира с Германией. Английский посол в Петрограде Бьюкенен писал: "Обладая умом лишь второго сорта, не имея никакого опыта в государственных делах, преследуя исключительно свои личные интересы, он отличался "льстивостью и крайней амбициозностью". С неменьшей тревогой было воспринято известие о переменах в руководстве российского МИД в Париже, хотя уже 9 июля товарищ министра иностранных дел Нератов по личному указанию царя пытался успокоить французского и английского послов, говоря, что "перемена в лице министра иностранных дел не отразится на внешней политике России, которая останется неизменной".
В Министерстве иностранных дел к появлению Штюрмера отнеслись настороженно. Как вспоминал один из ответственных чиновников МИД Михайловский, новый министр при личном знакомстве с каждым сотрудником "величественно кивал головой и двигался своим грузным телом с нарочитой торжественностью, от его рыжей завитой бороды и нафабренных усов веяло "оберцеремониймейстером". Было совершенно ясно, что Штюрмер будет министром не в фактическом, как был Сазонов, но в формальном смысле слова".
