Олег Попцов - Хроника времён царя Бориса
Отчаянное сожаление Хасбулатова по поводу политической недоразвитости сограждан, неспособности Советов всколыхнуть страну и ринуться на защиту оплота демократии, каковым, по его убеждению, являлся парламент, было похоже на стон. Это и был стон. Рушилась власть, уже отпраздновавшая по ошибке свою победу. С диктатурой Советов придется подождать. Несколько региональных Советов приняли протестующие резолюции, скорее имитируя единство с парламентом, нежели настаивая на нем. И все!
Несовершенная, задерганная парламентом, большими и малыми Советами исполнительная власть оказалась сильнее. Комментируя эту ситуацию, политический обозреватель Российского телевидения Николай Сванидзе точнее других охарактеризует сложившуюся ситуацию: "Во всех предыдущих схватках с Президентом, будем объективны, в сфере устных баталий Хасбулатов почти никогда не проигрывал. Его анализ оказывался глубже, шаги более выверенными. Он заставлял Президента сводить партию вничью. И каждая следующая ничья давалась Президенту и его окружению немыслимыми усилиями. И вот очередной раунд. Не стоит спешить с выводами, однако заметим, Президент подготовился к решающей схватке. Он не повторил прошлых ошибок. Не стал демонстрировать уверенность в успехе, ориентируясь на доклады ближайших помощников, после чего любая неудача завершалась отрепетированной репликой оппозиции - Президента опять подставили!"
21 сентября ничего подобного не случилось. Небезукоризненный Указ № 1400 был заявлен жестко. На удивление синхронно сработала вся государственная машина. Правительство провело экстренное заседание кабинета, на котором с вызывающим единством поддержало Президента. Единственный воздержавшийся при голосовании министр внешних экономических связей Глазьев спустя два дня покинет правительство, а несколькими днями позже он будет приглашен к Руцкому, где ему сделают официальное предложение разработать экономическую программу для нового Президента. Бывший министр это предложение примет. Этот шаг можно назвать симптоматичным для парламента. Действия Руцкого в этом случае можно посчитать прямолинейными, действия Глазьева - осмысленно амбициозными. Критикующих Указ Президента оказалось сверхдостаточно: и среди экономистов, и среди либеральной интеллигенции, и в кругах, исповедующих шовинизм, национал-патриотические идеи. Задача последних - создать некую среду мифов, которые первично инициировал блокированный Белый дом, как, впрочем, и впитывал любой авантюрный слух, рожденный в национал-патриотических кругах.
Эти силы, как очевидные, можно вывести за скобки, все же остальные персонажи, а среди них обиженных Президентом было сверх меры, пошумели на немногочисленных собраниях, однако поддерживать парламент не рискнули.
Нет-нет, не испугались. "Независимая газета", Павловский в "Общей газете", "Комсомолка" - все сквозь зубы пробормотали что-то о попрании прав личности, о негуманности действий московского правительства, отключившего свет, воду, отопление, но каких-либо более ощутимых действий не совершили. Вся исполнительная власть на местах вдруг увидела, что у России помимо Президента есть премьер, есть правительство, которое в эти дни утратило образ клуба по интересам и стало нормальным, действующим в чрезвычайных обстоятельствах правительством. И тем не менее либеральный вариант - пусть заседают, сколько им заблагорассудится, все равно де-факто они признаны несуществующими, - этот вариант по мере удлинения срока самозатворничества парламента оказался уже не таким оптимистичным вариантом.
Попутно несколько личных ощущений. Где-то в августе я попросил Президента о встрече. Еще не было Указа, и, оставаясь между Сциллой и Харибдой, ВГТРК приходилось маневрировать. Мы проделали скрытый юридический рейд, обнаружив крохотную лазейку в законодательстве. Летом 1990 года Президиум Верховного Совета принял решение о создании Всероссийской государственной телерадиокомпании. Других документов, а уж тем более документов, учреждающих Компанию, - кстати, концепция учредительства предполагает формальную и достаточно подробную процедуру, - так вот, этих документов не существовало. Появилась возможность по-иному прочесть решение. "Образовать - не значит учредить". Желание образовать, скорее, признание необходимости, которое предполагает дальнейшую законодательную процедуру. Президент, понимая сложность нашего положения, подписал Указ о принципах учреждения Компании на трехсторонних началах. Коллектив, правительство и парламент. Во всех случаях, при единстве взглядов двух учредителей (правительства и трудового коллектива), появлялась возможность сдержать агрессивные притязания парламента как единственного, всеправного якобы, учредителя Компании. Отношения между парламентом и Компанией становились все более напряженными. Так получилось исторически, после августовского путча 1991 года. Российская телерадиокомпания уже существовала, возникал вопрос: каким, в таком случае, будет статус "Останкино"? Союз перестал существовать. Россия, являясь преемницей Союза, и должна была "принять компанию "Останкино" под свою юрисдикцию" - в те дни очень модное понятие, которое внедрялось с такой быстротой, что намного опережало понимание этого термина. Подобная судьба компании "Останкино" вряд ли могла вызвать у бывших республик возражение. Ведь телецентр строился за счет бюджетных средств прежде всего России, тем более что каждая республика имела свое телевидение и радио, куда и вкладывала собственные средства. Но в этом случае сразу же вставал вопрос о том, что у России теперь две общероссийские компании - какую считать главной? Тогда же (прежнее руководство "Останкино" было утверждено ЦК КПСС), после отстранения от должности Леонида Кравченко, человека, скоротечно отрекшегося от своего прежнего хозяина, хотя общеизвестно, что Леонид Петрович был ставленником Горбачева, возник вопрос о новом руководстве Компании. Указ на сей счет был одним из первых, подписанных Президентом в ту тревожную ночь с 20 на 21 августа. Освободить освободили, а кого поставить? "Останкино" в лице прежнего руководства, по крайней мере, внешне приняло позицию ГКЧП. Значит, ориентироваться на кого-либо из заместителей нельзя. Я находился в штабе, когда мне сообщили, что меня разыскивают Станкевич и Шахрай. Станкевич к тому времени ещё числился заместителем председателя Городского совета г. Москвы, и я не очень понимал, зачем я ему мог понадобиться. Все собрались в кабинете у Шахрая. Раньше меня туда пришел Полторанин. Все трое были достаточно оживлены и продолжали спорить, не обращая внимания на мое появление. Я поинтересовался, в чем дело. Мне объяснили, что пишется Указ по телевидению. И, как сказал Полторанин, надо посоветоваться, кто заменит Кравченко. Станкевич сказал:
- Текст Указа готов, нет только фамилии, так что ты появился как нельзя кстати. Мы считаем, что этим человеком должен быть ты.
- И вообще, "Останкино" и вашу Компанию надо объединить. - Это уже сказал Полторанин. - Кому нужна дополнительная головная боль?
Я возразил:
- Почему у вас не возникает желания для простоты управления объединить все оперные театры в один?
Шахрай засмеялся:
- Об этом мы ещё не думали. Кто знает, может, и такой указ сочиним.
В одном из вариантов уже стояла моя фамилия. Я попросил её зачеркнуть, а затем, для большей надежности, сделал это сам. Для меня этот вариант был губителен. Во-первых, я с трудом согласился на свой нынешний пост. При всех изъянах моей нынешней должности хотя бы имело смысл на пустом месте, не имея ни гвоздя, ни стола, ни стула, вдвоем с Анатолием Лысенко создать федеральное телевидение и радио, придумать его. В условиях немыслимых, когда кругом все сыпалось и разрушалось. В то лето 1990 года я настоял, чтобы фамилия Лысенко стояла в постановлении Президиума Верховного Совета рядом с моей. Попцов О. М. - Председатель Компании, Лысенко А. Г. Генеральный директор. Я сразу предложил некое равенство отношений, установив его даже в этом административном документе. Таковы были мои убеждения. Время показало - то, что восхитительно в декларациях, не всегда удачно в жизни. Каковы бы ни были наши убеждения, мы должны осознавать, что не может быть равенства власти, и уж тем более нельзя побуждать своих подчиненных к этой иллюзии. Власть всегда одна, и демократия продуктивна только тогда, когда она способна разделить время дискуссий и время решений. Но не буду вдаваться в описание наших добрых и непростых отношений, хотя и то верно, что всякая часть общества - завод ли, театр, институт, телевизионная компания - повторяет в миниатюре состояние общества в целом, его пристрастия и его пороки. Главная составляющая любого кризиса - потеря управления. И тут наполнение самое различное - экономикой, политикой, нравственностью, правопорядком.
Страна погружается в хаос, имеющий в российской лексике устойчивое определение - "смутное время". Время самозванства, плутовства, интриг. Эти три порочных стихии способны заполнить и подчинить себе жизнь театра, завода, телевизионной компании, колхоза либо института. Наступает час завышенных претензий, утрачены ориентиры. Свергаются не только монархи, правительства, президенты, ссорятся семьи. Игра в микро - и макроперевороты захватывает воображение больших, не очень больших и прочих всеразмерных начальников. "И я там был, мед-пиво пил".
