Валерий Шамбаров - Казачество. История вольной Руси
Яков Петрович Бакланов служил потом в Польше и Литве, скончался в Петербурге в 1873 г. Несмотря на высокие посты и чины, на огромную добычу, которую захватывали его казаки на Кавказе, умер он очень бедным человеком. На памятник ему, установленный сперва в столице, а потом, после перезахоронения, в Новочеркасске, собирал деньги весь Дон. Сделали памятник в виде простой гранитной глыбы, на которую как бы брошены бурка и папаха. Изображено и знаменитое черное знамя, с которым Бакланов не расставался до конца жизни — «Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь».
56. ЛИБЕРАЛЫ И «РАСКАЗАЧИВАНИЕ»
Вступив на престол в ходе неудачной войны, Александр II сразу же после нее начал интенсивные преобразования армии и всего государства. Разросшиеся вооруженные силы сокращались, срок службы уменьшался. У казаков он был определен в 15 лет полевой и 7 лет внутренней службы. В 1857 г. царь упразднил последний пережиток военных поселений, округа «пахотных солдат», переведя их на положение государственных крестьян. А Департамент военных поселений, в ведении которого теперь остались только казаки, был преобразован в Управление иррегулярных войск (позже — Главное управление иррегулярных войск, а потом — Главное управление казачьих войск). В 1861 г. были освобождены крепостные крестьяне. Затем последовали судебная реформа, введение демократических земских самоуправлений. Ослаблялась цензура, провозглашалась «устность и гласность». Пошло бурное развитие промышленности, торговли, строительство железных дорог. Началось перевооружение армии скорострельными (но еще однозарядными) винтовками Карле, Крнка, а потом Бердана. Была разработана и специальная казачья винтовка. А казачьи офицеры, артиллеристы, трубачи вооружались револьверами Смит-и-Вессона.
Но реформы были далеко не безболезненными. Промышленный бум выплеснул массу хищников, рвачей, жулья. Катилась вакханалия махинаций, «приватизаций». На волне преобразований наверх вылезли и масоны. Три их иерарха попали в ближайшее окружение царя — Д.А. Милютин (военный министр), А.А. Абаза (министр финансов), М.Т. Лорис-Меликов. Они стали и главными реформаторами. Распространялись западные идеи, взгляды, оценки. Европа объявлялась идеалом для подражания с отвержением всего национального, русского. В системе просвещения делался упор на западные труды, подрывалась роль Православия. Не лишне обратить внимание и на продажу Аляски и американского побережья вплоть до Калифорнии — это была самый первый случай «добровольного» отчленения российских территорий. Все последующие реформаторы будут делать то же самое… И исчезла община аляскинских казаков. Кто-то из них перебрался в Россию, кто-то остался, и их потомки смешались с американцами.
В Казачьих Войсках плоды реформ стали неоднозначными. Освобождению крестьян казаки сочувствовали. Но крепостных имели и казачьи дворяне, только на Дону их насчитывалось 300 тыс. А государство-то освободило их без земли. С одной стороны, крестьяне были не виноваты, что их предки очутились на территории Войска. Но ведь и казаки в этом не были виноваты. Войсковая земля составляла «казачий присуд», она обеспечивала тех, кто несет службу, и ее всегда не хватало. А крестьяне казаками не были, да и не испытывали склонности становиться таковыми. Поэтому полных прав им не предоставили. Называли «иногородними», и землю все же выделили, но лишь по 4 десятины.
На Кубани и Тереке крепостных почти не было, только дворовые у офицеров. Но здесь возникли другие проблемы. Так, черноморцы восприняли объединение с линейцами весьма тяжело. Сочли (вероятно, не без оснований), что подобным образом власти стремятся лишить их самобытности и особого статуса, требовали восстановить прежнее положение Черномории. В это время как раз реализовывался проект Евдокимова о колонизации Западного Кавказа, туда планировалось переселить 17 тыс. казачьих семей, в том числе 12400 кубанских, 1200 донских, 2000 крестьянских и 600 солдатских, которых тоже приписывали в казаки. Черноморцы переселяться отказывались — говорили, что потеряют земли, дарованные им Екатериной, а за Кубанью неизвестно, какие права получат. Доходило до арестов протестующих черноморских офицеров, до решения перенести центр Войска из оппозиционного Екатеринодара в устье Лабы (но на это не нашлось средств). Кстати, в 1860-х гг. шло и определение старшинства Казачьих Войск. И черноморская буза стала одной из причин, по которым старшинство Кубанского Войска приняли по Хоперскому полку, а не по запорожцам.
Тогда же произошла ликвидация Азовского Войска [244]. В общем-то казаки-азовцы этого ждали, с самого начала их поселение под Бердянском считалось «временным», вопрос о переводе на Кубань поднимался в 1837, 1843, 1856 гг. Предполагалось разместить их в районе Геленджика в качестве «береговых казаков», чтобы охраняли и осваивали берег. Но каждый раз проект натыкался на прежнее препятствия — к кавказской войне азовцы были не приспособлены, выделенные им места находились под ударами горцев, и переселение стоило бы многих жертв. Войско было маленьким, 10 тыс. человек обоего пола, однако стало очень богатым и благоустроенным. За 30 лет казаки освоили приазовские земли, завели интенсивное земледелие и скотоводство, рыбные промыслы, выгодно торговали.
Но в 1862 г. царь принял окончательное решение о переселении. По проектам Евдокимова, следовало перевести на Западный Кавказ 8 офицерских и 800 казачьих семей азовцев. Обещалась денежная компенсация, земля, бесплатный перевоз имущества. Тем не менее, власти понимали, что оставление насиженных мест принесет людяи большие убытки. Поэтому предполагалось провести жеребьевку. От нее освобождались семьи казаков старше 45 лет, не имеющих взрослых сыновей, несовершеннолетние сироты и еще ряд категорий. А те, кто оставался в Приазовье, переводились в сословие государственных крестьян, офицеры — в дворяне. Могли заниматься своим хозяйством уже без службы, Азовское Войско упразднялось.
И что самое любопытное — жеребьевка не потребовалась. Казаки Никольской и Покровской станиц, потомки запорожцев, единогласно высказались за переселение. Согласились ехать и казаки Стародубской станицы, потомки переселенных черниговских крестьян, помнивших о своем казачьем происхождении. А жители Новоспасской и Петровской станиц, потомки местных крестьян и мещан, желали остаться. Со времени образования Азовского Войска сменилось поколение, разнородные составляющие 30 лет служили вместе, но теперь четко расслоились! Одни предпочли сохранить звание казака, хотя для этого требовалось бросать хозяйство, ехать в неосвоенные края, на еще не замиренный Кавказ. Для других оказалось важнее материальное благополучие. Всего переселилось 1093 семьи, 5224 человека — половина Войска. Они были размещены в станицах Абинского и Адагумского полков.
А в 1864 г. кончилась Кавказская война. И… это вызвало сильнейший кризис казачества. Среди гребенских староверов даже возникли слухи о скором «конце света». Доходило до того, что люди бросали хозяйства, пусть владеет, кто хочет. Нет, кризис, конечно, был вызван не особой воинственностью и «кровожадностью» казаков. От войны-то в первую очередь страдали они сами. Но вспомним, что и после Великой Отечественной солдатам было очень нелегко адаптироваться к мирной жизни — все помыслы, все чаяния были связаны с победой. И вдруг она достигнута… А ведь с войной на Кавказе жизнь казаков была связана не несколько лет, а полтора века! И вот победили. А… дальше? Терек и Кубань оказались уже не передним краем, а внутренними территориями. Даже и в семейной жизни все изменилось! Раньше казак был защитником родных. И кормильцем — ему шло жалованье, провиант, он приносил добычу. Жена, дети, старики, которые вели хозяйство, только помогали ему выполнять главную задачу. Теперь кормильцами становились они, а казак оказывался в роли чуть ли не нахлебника [23].
Мало того, стали носиться слухи о «расказачивании». И не без оснований. Масоны-реформаторы взяли именно такой курс. Гнули линию, что казачество не вписывается в структуры «современного» государства, в образцы «современных» (т. е. западных) армий, что казачья «патриархальность» (т. е. духовно-патриотические традиции) не соответствует либеральным реформам. Поддержала их набирающая вес буржуазия, раскатавшая губы на богатства казачьих земель. Лорис-Меликов высказывался, что «роль и задача казачества уже окончена». А Милютин благополучно похоронил проект Евдокимова заселить Северный Кавказ казаками и сделать его единым казачьим краем, а самого Евдокимова спровадил в отставку. Вместо прежнего плана началось переселение крестьян. Еще в 1861 г. люди из центральных губерний, освобожденные без земли, писали в Казачьи Войска, просили принять их — мол, сами себе землю отвоюем, служить за это готовы. Теперь их зазывали на Кавказ! И ни служить, ни воевать не надо! Крестьяне хлынули потоком.
