Александр Бадак - Всемирная история. Том 1. Каменный век
Как считают археологи, это был общественный пункт водоснабжения. По всей видимости, какой-то раб регулярно наполнял из колодца бассейн, откуда жители улицы брали воду для питья и стирки.
На этой же улице археологи нашли круглую печать, около двух с половиной сантиметров в диаметре. Одна ее сторона была плоской, и на ней просматривалось резное изображение двух человеческих фигур. Другая сторона была с шишечкой, пронизанной отверстием, которое позволяло подвешивать печать на веревочке. Выпуклость была украшена тремя гравированными черточками и четырьмя окружностями. В центре каждой окружности была точечка. Сделана печать была из стеатита, мягкого минерала, довольно жирного на вид, отчего он получил более распространенное название «мыльный камень».
Такие печати были широко известны в Уре, откуда следовал вывод, что или жители Ура бывали в Дильмуне, или же дильмунцы посещали Ур.
Вскоре были обнаружены еще две печати, правда, каждая из них представляла собой несколько другой тип. Одна из них была также круглой, стеатитовой, с высокой продырявленной шишечкой, украшенной одной резной линией. Шишечку окружало широкое кольцо, а на ее лицевой стороне был изображен бык. Но в отличие от первой печати на этой были выгравированы скорпион и человеческая ступня. Третья печать оказалась несколько меньших размеров, всего чуть более сантиметра в поперечнике. Вырезана она была из черного стеатита. Сзади высокую чашечку украшала двойная гравированная линия, а на лицевой стороне был изображен не бык, а козел или газель. Кроме того, над этим рисунком красовался еще один козел и звезда.
Конечно, общее сходство этих печатей было налицо, однако причину некоторых различий еще придется устанавливать.
Необходимо отметить и еще одну любопытную деталь, обнаруженную во время раскопок.
Оказывается, большинство вещей, найденных археологами, были изготовлены из материала, которыми сам Бахрейн не располагал.
Так, например, стеатитовые печати, а также, возможно, миски могли быть изготовлены на острове, но сам стеатит на нем не обнаружен. Попасть сюда он мог из различных мест — например, из Ирана или Омана, а также из других, более отдаленных районов.
Медные рыболовные крючки, найденные здесь археологами, а также множество кусочков необработанной меди — также «чужого» происхождения. Медь, вероятно, добывалась в Омане, но кроме этого ее можно было привезти из Индии или Ирана.
Эти, как и многие другие предметы, свидетельствовали только об одном: Бахрейн вел очень широкую торговлю. И не удивительно, если принять во внимание, что Бахрейн и Дильмун — одно и то же.
Об этом же свидетельствуют и клинописные документы, на некоторых из них, пожалуй, стоит остановиться подробнее.
Торговля Дильмуна с другими странами
Речь идет о дошедших до нас многочисленных табличках с данными о торговле между Месопотамией и Дильмуном.
Очень многие важные исторические тексты, документы озакладке и реставрации храмов, летописи царских деяний, ритуальные тексты, псалмы и религиозные поэмы хранились в храмах Месопотамии. К тому же, и сами храмы играли очень важную роль в торговле между городами, что также нашло отражение в различных документах.
Так, например, около 2000 г. до н. э. храмы сами осуществляли крупные коммерческие предприятия. Они вывозили продукцию своих мастерских, а взамен ее привозили другие, как теперь бы мы сказали, импортные товары.
Пускай в последующие столетия торговля в основном уже велась частными предпринимателями, но храмы все равно не остались «не у дел», выполняя контрольные и посреднические функции, сохраняя копии контрактов между грузоотправителями и пайщиками. В некоторых случаях они даже взимали пошлину или получали десятину с ввозимой продукции.
Таким образом, храмы, точнее, их архивы, дают нам очень большое представление о характере и развитии торговли в той или иной местности, и неудивительно, что археологи во время раскопок все свои усилия направляют на них, да еще на дворцы и укрепления, которые также могут поведать очень много интереснейших и неизвестных ранее миру фактов.
Однако деловые документы очень многие частные торговцы хранили у себя дома. А раскопки жилых кварталов рядовых граждан и жильцов происходили очень редко, во вторую, или даже «третью» очередь.
Поэтому-то можно считать счастливой случайностью тот факт, что сегодня нам известна история некоего Эа-насира, урского торговца, который занимался, как теперь мы говорим, импортом и экспортом и между 1813 и 1790 гг. до н. э. имел непосредственное отношение к дильмунской торговле.
По преданию, к тому времени относится деятельность Авраама. Очень может быть, что Авраам и Эа-насир одновременно жили в Уре. Хотя вряд ли они были знакомы друг с другом, поскольку торговые интересы семейства Авраама касались севера и запада.
Зимой 1930–1931 гг. известный европейский археолог Леонард Вулли, раскапывая храмы и гробницы царей III династии Ура, решил заняться раскопками одного из жилых кварталов города. Неожиданно для самого Вулли раскопки обнаружили очень хорошо сохранившийся дом периода, который предшествовал разорению Ура вавилонским царем Хаммурапи в 1780 г. до н. э.
Любопытно, что раскопками занималось полторы сотни рабочих, а сама работа производилась на площади около двести тысяч квадратных метров.
Правда, работа облегчалась тем, что древние улицы и полы залегали на глубине всего двух метров.
Вот что сообщал Л. Вулли в своем отчете:
«…В тот период никакого планирования не наблюдается. Узкие немощеные улицы извиваются между домами, неправильное расположение которых всецело определялось прихотью частного владельца. Застроенные кварталы настолько обширны и здания стоят так тесно, что добраться до домов, расположенных в центре квартала, возможно только тупиковыми переулками. Жилые здания в основном однотипны, и тип строения более или менее определяется возможностями данного района.
Внутренний двор, соединенный с улицей коридором, окружен жилыми помещениями с лестницей на второй этаж — таков преобладающий характер построек самой различной величины и достаточно разнообразной формы. Среди жилых домов разбросаны строения меньшего размера, несомненно лавки. Простейшая из них состоит всего из двух помещений; к улице обращено Некое подобие торговой палатки, этакий демонстрационный зал, подчас с открытым фасадом, а за этим „залом“ располагается длинное складское помещение… Стены всех построек сложены из кирпича; в нижних рядах кладки кирпич обожженный, выше — сырец. Снаружи стены оштукатурены и побелены».
Таким образом, археологи раскопали около полусотни домов и торговых помещений, которые находились по обе стороны шести улиц.
Почти в каждом доме удавалось обнаружить не менее двух десятков глиняных табличек, которые хранились в керамических сосудах или же в обмазанных битумом ямах. Некоторые из них были просто разбросаны по полу.
Благодаря этим табличкам иногда удавалось определить личность хозяина дома, а также род его занятий.
В одном таком доме и была обнаружена деловая переписка Эа-насира, а также счетоводные книги ростовщика и школьные тетради.
Дом его стоял в тупике, совсем впритык к другим, так что боковые стены дома одновременно служили стенами и соседних зданий. Он был средних размеров, площадь первого этажа составляла около 140, а верхнего около 90 квадратных метров. Внутренний двор окружало всего пять помещений.
Правда, как удалось установить археологам, дом когда-то был побольше, но по неизвестным причинам два помещения в одном конце отгородили и включили в соседний дом. Вполне возможно, что у хозяина дома, Эа-насира, дела шли не очень успешно и ему пришлось таким вот образом отдавать соседям долги.
Имя Эа-насира обнаружено на восемнадцати табличках, из которых большинство было обнаружено в его доме. Как удалось установить из их содержания, Эа-насир являлся посредником в торговле медью. В основном это были деловые письма с предложением доставить определенное количество меди со складов одного владельца другому.
В одних письмах присутствуют сугубо деловой тон.
В других же Эа-насира обвиняют то в проволочках, то в том, что его медь очень плохого качества.
Вот, например, что говорит ему некто Нанни:
«Ты сказал, придя: „Гимил-Син получил от меня добрые слитки“. Это твои слова, но ты поступил иначе, предложил моему посланцу скверные слитки, сказав: „Хочешь — бери, не хочешь — не бери“. Кто я такой, чтобы обращаться со мной так высокомерно? Разве мы оба не благородные люди?.. Разве найдется среди дильмунских купцов хоть один, который обошелся бы со мной таким образом?..»
