Ирина Щербакова - Пути следования: Российские школьники о миграциях, эвакуациях и депортациях ХХ века
1937 год. Новый арест отца
«В декабре 1937 года ночью отца вновь арестовали. В комнате все перерыли. Что искали, неизвестно – ничего преступного, конечно, не нашли. За что отца арестовали? Куда увезли? Мать пошла на поиски, нашла его в Брянской тюрьме. В этой тюрьме отец пробыл несколько месяцев, а затем его перевели в тюрьму города Орла. Оставив Анатолия, ему шел второй годик, мама вскоре поехала к отцу в Орел, но там ей сказали, что отец умер. Прошло с тех пор уже 70 лет, но мы так и не знаем всей правды о своем отце, деде, прадеде. А так хочется знать о его последних минутах жизни. Ему ведь было уже 56 лет. Какую угрозу он мог представлять для общества, для власти?»
Нас поразил тот факт, что Александре Михайловне не выдали справку о смерти мужа. От чего он умер? Мы с Ритой, подумав, предположили, что Петр Иванович не умер, а был расстрелян на основании оперативного приказа народного комиссара внутренних дел СССР № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» от 30 июля 1937 года.
Нам с Ритой очень хотелось помочь Капиталине Петровне, и мы написали запросы в Калугу и Орел.
26 ноября 2008 года мы получили ответ из архива Орловской области за № А-135, в котором нам сообщили, что «в частично сохранившихся документах Орловского областного суда за 1937,1938 гг. сведений о Петре Ивановиче Оглоблине не имеется». А наш запрос они направили в УФСБ по Орловской области. С глубоким волнением мы ждали ответа. В 1995 году сын Капиталины Петровны Михаил уже посылал запрос в УВД Калужской области и ему прислали ответ, что «на основании п. «в» ст. 3 Закона России от 18 октября 1991 года «Гражданин Оглоблин Петр Иванович реабилитирован на основании протокола № II»2.
Но Капиталина Петровна хотела знать подробности его смерти. Ее всю жизнь мучил вопрос: «За что отца лишили жизни?»
Мы с Ксюшей подумали и согласились с тем, что история множества людей все еще похоронена в архивах, куда многим нет доступа. А в чем-то уже утрачена без следа. Размеры беды, прокатившейся в 1937–1938 годах по судьбам народа, огромны! Петр Иванович реабилитирован, но ни он, ни его жена об этом уже не узнают никогда, как и многие другие люди из этого поколения. А многие, еще живущие, просто не хотят вспоминать те ужасы, которые они пережили.
Мать Капиталины пережила своего мужа на 35 лет. Она больше не ждала его из мест заключения, но обязана была жить, чтобы воспитать троих детей, оставшихся без отца: 16-летнего Георгия, 13-летнюю Капиталину и 2-летнего Анатолия. Старшие дети, Виктор и Елизавета, имели к этому времени свои семьи.
После ареста мужа Александру Михайловну с детьми выгнали из квартиры в Брянске. «Враги народа» переехали в Брасовский район, в поселок Локоть, к сестре Александры Михайловны Марии Михайловне, муж которой умер в ссылке. Началась ежедневная борьба за кусок хлеба для себя и детей. К концу 30-х годов зарплата учителей начальной и средней школы составляла 100–130 рублей в месяц. Семье приходилось тяжело: одной учительской зарплаты на четверых, конечно, не хватало. «Нельзя сказать, что мы голодали в предвоенные годы, но позволить себе купить что-либо, кроме самого необходимого, не могли. Сильно выручал огород и участок с картошкой, но все же питание было очень скудным», – вспоминает Капиталина Петровна.
Зато сотрудники НКВД в это время получали в среднем 2000 рублей, бесплатную форму: шерстяной костюм, шинель, фуражку – на 2 года, 3 пары белья – на год. Раз в год путевка на курорт и денежное пособие на отпуск. Для жилья семейным предоставлялись 2 комнаты, холостым – комната в коммуналке. Работники НКВД имели также свои магазины, где покупали товары по более низким ценам, чем «население». Высшее руководство НКВД к концу 30-х годов получало зарплату 3000–4000 рублей, государственную дачу, машину, продовольственные пакеты. Хорошо оплачиваемую работу стремились получить и сохранить многие. Думаем, поэтому работники НКВД так рьяно служили власти.
Капиталина Петровна окончила 8-й, 9-й, 10-й классы в поселке Локоть. В 9-10-м классах обучение было платным, но завучем в средней школе работала знакомая родителей по Брянску. Она добилась, чтобы Капиталина училась в старших классах бесплатно. Весной 1941 года она закончила школу. Годом раньше старший брат Георгий ушел на службу в армию. А 22 июня новая страшная беда обрушилась на семью и на всю страну.
Война
Всю молодежь, в том числе и 17-летнюю Капиталину, мобилизовали рыть окопы под Смоленском, говорили, что повезут их всего на несколько дней. Но вернулась она домой только через месяц. Буквально через три дня после их приезда немецкие солдаты начали бомбить Смоленск.
«Летали они низко и стреляли в людей в упор. Прижмешься от страха к земле в траншее и просишь Господа Бога сохранить жизнь. Потом поступил приказ всем вернуться по домам. Голодных, перепуганных, нас пригнали на станцию, а там уже не до нас. Сидели мы на вокзале долго. Не помню точно, но, кажется, на 2-й или 3-й день прибыл поезд с открытыми платформами. Мы залезли на них и приехали в Орел. Здесь нас накормили, дали даже на дорогу пайки».
Где-то на попутной машине, где-то пешком через месяц Капиталина добралась домой. «А следом, кажется, в октябре, немец вошел в наше село. Советские части отступали и расположились в лесу. Село оказалось разрезанным на две части глубоким оврагом. А в центре, где раньше находились советские учреждения, расположились немцы. Здесь был их штаб. Устроили они в центре села и тюрьму. Было очень страшно. Население пряталось в погребах, потому что из леса село обстреливали наши, а из села в них стреляли немцы. Помню, в часы затишья мы на колхозном поле собирали картошку, варили суп и носили в лес своим бойцам. А наша фельдшерица помогала военному врачу лечить раненых. Но среди русских были и такие, кто переходил на службу к немцам. Например, директор спиртзавода Воскобойников был в селе бургомистром».
В соседнем селе открывали церковь. Капиталина с подругой хотели пойти посмотреть, но родители подругу не пустили. Капиталина решила вернуться домой. Недалеко от дома путь ей преградил незнакомый человек. Он спросил у нее: «Где сосредоточены немцы?» Капиталина ответила и быстро побежала домой. В туже ночь было нападение на немцев. Они освободили пленных, забрали раненых, уничтожили комендатуру, расстреляли Воскобойникова.
«Но после этого немцы сожгли наше село, а жителей под конвоем погнали на запад. Шли мы по белорусской земле. Потом, не помню почему, немцы бросили нас и разбежались. Мы вернулись домой. Некоторые успели свое добро закопать в землю перед уходом, но оказалось, что тот, кто раньше вернулся, тот все и разграбил».
Старшего брата Капиталины Петровны Георгия забрали на фронт. Воевал он недолго, вскоре пришла на него похоронка.
После войны ее мать Александра Михайловна получала пособие семье по статье 13«б» за погибшего сына Георгия на себя, и на малолетнего сына Анатолия с 1 сентября 1950 года по 1 сентября 1952 года – 204 рубля. До совершеннолетия Анатолия семье еще давали паек – 8 кг овсяной или соевой муки.
Страшными были и послевоенные годы, особенно 1946 год. «Помню на колхозном поле я копала мерзлую картошку, собирала траву, сушила ее, смешивала с картошкой. Мама и десятилетний брат Толик опухали от голода, а я почему-то нет. Видно, был крепким молодой организм». Летом 1946 года поехала Капиталина Петровна с другими женщинами в Белоруссию за хлебом, но там заразилась тифом и еле добралась домой. Положили ее в больницу, обрили волосы на голове. «Придет, бывало, мама, смотрит, смотрит на меня через окошко, показывает на мою лысую голову и плачет. А я изо всех сил кричу ей: „Мамочка, не волнуйся, они отрастут!“». Районо, слава богу, оказало помощь деньгами. Кроме того, порекомендовали пойти на подготовительные курсы, чтобы получить педагогическое образование, учителей в стране не хватало.
«Закончив курсы, я экстерном сдала испытания при Комаричском педагогическом училище. К последнему экзамену сил практически не было, от голода кружилась голова. Наступило вдруг полное безразличие. И я пошла прочь от училища, но меня догнала преподавательница курсов, похвалила, подбодрила и сказала, что я и последний экзамен сдам на „5“. И я, собрав все силы, пошла на последний экзамен по педагогике, сдала его также на „5“. На экзамены приехало много молодых людей, но на все пятерки сдало лишь пять человек, в том числе и Капиталина Петровна.
Так она стала дипломированным учителем начальных классов.
А 2 июня 1947 года ее перевели в деревню Глушнянка (позже она стала называться Краснополье) Глодневского сельсовета заведующей начальной школой. Дали ей квартиру в селе. «Я забрала к себе маму, брата Анатолия, которому шел 11-й год. Большая часть людей в селе еще жила в землянках, так как село в войну было сожжено немцами. Школа представляла собой печальное зрелище: маленькая развалюшка». Ежедневно Капиталина Петровна ходила к председателю колхоза, председателю сельсовета и умоляла их построить новую школу, так как детей в деревне было много. А потом целыми днями пропадала на стройке. К сентябрю небольшая, но светлая школа была построена. Председатель колхоза в качестве поощрения выделил Капиталине Петровне небольшую квартиру при школе. Непросто было молодой учительнице в первый год работы в отдаленном селе. После занятий с учениками ходила на колхозное поле: помогали полоть овощи, осенью убирали урожай, собирали колоски. Голодные дети не имели права есть зерна или уносить их с собой, за этим строго следил колхозный объездчик на лошади. В школе не было света, учились при керосиновой лампе, но работу свою она любила и отдавала все свои силы.
