Антон Антонов - История людей
Африканус охотился не только на павианов. В пещерах, где жили эти австралопитеки, найдены останки многих видов животных со следами насильственной смерти.
Стоп! Выходит, австралопитеки жили в пещерах?
Выходит, так. Именно в пещерах останки Африканусов находят чаще всего.
Правда, Ян Линдблад считает, что в пещерах жили хищники, которые ловили австралопитеков у воды и тащили их к себе в логово, чтобы там сожрать (Линдблад, 168). Он полагает также, что павианы и копытные тоже могли пасть жертвой этих хищников — пещерных львов, леопардов или каких-то других больших кошек.
В своем стремлении представить человека и его предков мирными существами, Линдблад оспаривает мнение первооткрывателя австралопитеков Р. Дарта о высокой агрессивности Африканусов.
Но мы уже нашли попод усомниться в правоте Линдблада. А кроме того, можем заподозрить его также и в небеспристрастности. Ведь Линдблад всю свою жизнь изучал именно больших кошек, а к вопросам антропогенеза обратился только на склоне лет. В отличие от того же Дарта, для которого ископаемые приматы были страстью всей его жизни.
Дарт считал австралопитеков заядлыми охотниками — но с ним спорит не только Линдблад.
В последнее время, когда трудовая теория антропогенеза перестала быть единственно верным учением, от которого нельзя отступать ни на шаг, большую популярность среди отечественных эволюционистов завоевала гипотеза советского ученого Б. Ф. Поршнева и его последователей.
Глубинную суть этой теории вкратце можно обозначить так: «людоедство как главная движущая сила антропогенеза». И этот тезис сам по себе не вызывает серьезных возражений, особенно если признать каннибализм одним из частных проявлений перманентной войны. Но когда «поршневисты» начинают рассуждать о происхождении каннибализма[8], они впадают в грех неправомерного усложнения.
В их трудах перед нами предстают троглодиты-падальщики, которые питались, якобы, по большей части костным мозгом животных, убитых другими хищниками и умерших от естественных причин.
Именно для дробления костей они использовали камни, превратив их впоследствии в постоянные орудия труда.
Со временем троглодиты[9] стали поедать также костный мозг, а возможно, и мясо своих умерших собратьев, а затем стали убивать их специально, чтобы не зависеть от прихотей природы и от удачной охоты хищников.
Именно тогда мирная обезьяна-падальщик и превратилась в жестокое и свирепое существо, которое двинулось вперед к вершинам разума, устилая свой путь трупами себе подобных.
Но такая постановка вопроса предполагает, что собратья представлялись троглодитам более легкой добычей, чем дикие звери. А это более чем сомнительно.
Убивать членов своей группы просто так, ради еды, ни в коем случае нельзя. Это чревато быстрым вымиранием, и группа, где закрепился подобный дикий обычай, просто исчезнет без следа, не оставив потомства.
Значит, надо охотиться, на особей из чужой, враждебной группы. А они тоже знают о наличии врагов и всегда начеку.
Убить человека непросто даже при неравенстве сил и средств. Например, когда у тебя есть ружье, а у противника нет. Умный противник может спрятаться, затаиться, «качать маятник»[10] или выбить ружье приемом самбо.
Куда как проще подстрелить глупую утку, которая ни о чем подобном понятия не имеет и просто пытается удрать от опасности по прямой.
Справедливости ради заметим, что иногда человек все-таки может оказаться более удобной добычей — и это отчасти объясняет привлекательность людоедства.
Но выводить происхождение каннибализма из поедания падали — это по меньшей мере странно.
Не будем спорить — возможно, австралопитеки действительно ели падаль. С голодухи чего только не съешь. Но позволим себе усомниться в том, что это была их единственная или главная пища.
Перейти к убийству себе подобных ради пропитания гораздо проще тому, кто привык убивать других, да и своих собратьев из враждебных групп убивает достаточно часто.
Простое сочетание убийства зверей ради еды и убийства врагов в ходе войны напрямую приводит к людоедству и избавляет от поиска каких-то хитрых объяснений.
А если добавить к этому, что шимпанзе уличены в убийстве и поедании детенышей своего вида, то все вопросы вообще снимаются.
И поскольку те же шимпанзе с успехом устраивают загонную охоту на колобусов — обезьян другого вида, почему мы должны отказать австралопитекам в праве охотиться на павианов?
Сорок два черепа павианов с одинаковыми и очень специфичными повреждениями с левой стороны — весьма убедительное доказательство того, что Африканусы были все-таки охотниками.
Линдблад пишет, что прыткий павиан вряд ли подпустил бы к себе австралопитека с его дубинкой.
Но ведь автралопитек был очень умной обезьяной. Никак не глупее шимпанзе, которая может разговаривать на языке глухонемых и загонять в заранее подстроенную ловушку колобусов и детенышей дикой свиньи.
Африканусы были достаточно умны, чтобы напасть на стаю павианов неожиданно, отсечь от стаи одного, окружить его, заставить принять бой лицом к лицу и правой рукой шарахнуть дубиной по голове. Поэтому, кстати, и повреждения на черепах с левой стороны.
Если павианы убегали, как предполагает Линдблад, то Африканусам надо было только спланировать свою охоту так, чтобы не дать убежать хотя бы одному.
А если павианы все-таки принимали бой, то и тут у Африканусов было преимущество. Камни и дубинки — отличное оружие против клыков. Шимпанзе, навалившись скопом, запросто прогоняют леопарда.
Скорее всего, пускать в ход палку и камень умели еще рамапитеки и тем более гидропитеки. Австралопитек афарский, очевидно, тем более не упускал случая поохотиться. А Африканус стал уже настоящим профессионалом в этом деле, и его добычей были не только павианы и всякая мелочь, но и крупные копытные.
Дарт, кстати, подметил одну закономерность. В пещерах, где, по его мнению, жили австралопитеки, среди костей, оставшихся от их добычи, кое-чего не хватает. Например, явный недобор больших берцовых костей, рогов и лопаток.
Если это кладбище костей устроил леопард или саблезубый тигр, то куда он дел берцовые кости и рога? И главное, зачем?
А вот для Африкануса эти кости были очень полезны. Чужие рога — отличное оружие для того, кто не имеет своих. Из берцовой кости антилопы получается прекрасная дубинка. А если наточить край лопатки, то ее можно использовать вместо ножа.
Африканус, плохо приспособленный к охоте физически, оказался достаточно умен, чтобы заменить свои жалкие когти и клыки чужими.
А еще эти австралопитеки вне всякого сомнения пользовались камнями. Кидались ими в хищников, убивали ими дичь, кололи орехи, раковины моллюсков, да и те же кости с вкусным мозгом внутри. А возможно даже применяли камни с острыми краями для сдирания шкур с убитой дичи и разрезания мяса.
Режущие края имеют только твердые и хрупкие камни. От сильного удара о твердую поверхность такие камни разлетаются вдребезги. И у получившихся осколков часто бывают очень острые края.
Открытие назревало, оно носилось в воздухе. И наконец какой-то особенно умный австралопитек не только догадался, что хороший заменитель когтей и клыков можно получить, разбив на мелкие осколки подходящий булыжник, но и стал проделывать это регулярно.
12. Что умел человек умелый
Здесь самое время вернуться к той грани, которая отделяет человека от животных. Обезьяны умеют и практикуют так много из того, что умеем и практикуем мы, что невольно возникает вопрос — а чем же все-таки мы от них отличаемся?
Тут мы подходим к очень деликатному вопросу. Дело в том, что ученые дали существу, рядом с костями которого найдены первые примитивные каменные орудие, научное название Homo habilis — «человек умелый». И соответственно, отнесли его к роду людей, а не австралопитеков.
Однако это породило некий таксономический абсурд, потому что биологически homo habilis ничем принципиально от австралопитеков не отличается. То есть он тоже обезьяна — но обезьяна, способная изготавливать простейшие орудия из камня.
Таким образом, Хабилис отнесен к роду Homo не по биологическим, а по философским соображениям. Потому только, что он подходит под наиболее популярное среди антропологов определение раннего человека.
Ранний человек — это высший примат, перешедший к изготовлению каменных орудий.
Это важно. Шимпанзе тоже пользуются орудиями и даже изготавливают их — например, обдирая листья с ветки, чтобы извлекать ею муравьев из муравейника. Но каменных орудий они не делают.
И Африканусы тоже не делали орудий из камня, довольствуясь тем, что им давала природа.
