Тихон Семушкин - Алитет уходит в горы
Намерение Алитета было ясно всем. И только один Айе искал причину неожиданной, необычной остановки Алитета. Зачем Алитет заехал к Каменвату? Или он не знает, что Айе многие годы считается женихом Тыгрены? Ведь об этом знают все люди побережья.
Как птичка летом в тундре порхает с кочки на кочку, так и эта новость полетела из яранги в ярангу.
В глазах Айе потемнело, и он молча, понурив голову, пошел в своему жилищу.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Тыгрена раскинулась на оленьих шкурах и крепко спала, утомленная охотой на нерпу. Ее длинные черные косы рассыпались на шкурах, смешались с оленьей белой шерстью и оттого казались еще черней. Тыгрена спала безмятежным сном. Во сне она улыбалась.
Около Тыгрены, разглядывая ее молодое лицо, сидела на корточках старуха мать. Долго она сидела над ней, пока решилась разбудить ее. Тыгрена открыла глаза и, увидев мать, засмеялась тихо, беззвучно, обнажив ровные белоснежные зубы. Черные глаза светились.
- Сон видела я, - сказала Тыгрена. - Хороший сон. Будто мы живем с Айе в отдельной яранге. Много детей в пологе - не повернуться. Айе говорит мне: "Тыгрена, надо расширить ярангу, надо ехать в горы к оленеводам за шкурами".
И, поднимаясь с постели, Тыгрена звонко расхохоталась.
Вдруг она насторожилась, прислушиваясь к говору, доносившемуся с улицы.
- Почему шумно около нашей яранги?
- Тыгрена, у нашей яранги остановился Алитет. Люди говорят, на его нарте лежит свадебный пыжик. Это неслыханная радость для нас.
- А как же Айе? - с трудом проговорила Тыгрена. - Он мой жених по обещанию с детства. Наступает день, когда мы вместе должны с ним жить. Или люди на побережье забыли об этом? Забыли наш закон? Зачем Алитет, этот старик, привез свой пыжик? Он хитрый и жадный! Он коварный! Айе хотел купить мне ружье за вторую черно-бурую лисицу, но Алитет не велел Чарли Красному Носу дать еще ружье. Я не хочу жить в его поганом жилище. Пусть Айе унесет этот пыжик и бросит его, с грузом в полынью, - резко и непочтительно сказала Тыгрена.
- Дочь моя, непривычно такие слова вселять в мои уши. Беда случится от таких слов, - тяжело вздохнув, проговорила мать.
Тыгрена молча встала. Ей самой стало стыдно за свои слова. Она с жалостью взглянула на мать. Сильно взволнованная, она забыла заплести вторую косу, и половина длинных волос закрыла ей правое плечо. Она отбросила волосы на спину и прошла в угол полога. Повернувшись к матери спиной, она стояла, задумавшись. Сильное, крепкое тело ее, закаленное в мужском охотничьем труде, казалось, состояло из одних мышц.
Отец Каменват состарился, и ей давно пришлось самой ходить на охоту вместе с мужчинами. Но Тыгрена полюбила этот тяжелый мужской труд. В дни удачной охоты она возвращалась довольная, сияющая, радостная. Ее звонкий смех оглашал все стойбище. Она с большим нетерпением ожидала, когда вместе с Айе заживет какой-то новой, счастливой и еще более радостной жизнью. Теперь в голову проникли страшные думы. В глазах словно туман. Тыгрена не слышала, что говорила ей мать.
- Тыгрена, ты слышишь, надо чай приготовить. Возьми вон тот большой чайник.
Тыгрена вздрогнула, подошла к жирнику и палочкой стала разводить большой огонь. Она искоса и недовольно посматривала на мать, которая расстилала лучшие оленьи шкуры для богатого гостя.
А на дворе по-стариковски суетился Каменват, устраивая собак Алитета. Изредка старик бросал беспокойный взгляд на ярангу Айе. Каменват любил его, как сына, и теперь не понимал, почему Айе не пришел помочь ему. Старику было тяжело думать о нем. Ведь сердце Айе бьется сейчас, как у оленя, загнанного волком. Но что поделаешь? Если бы кто другой вздумал посвататься, то старик и разговаривать не стал бы. Алитету не откажешь! Алитет - богач, сын большого шамана Корауге! Как отказать ему?
Тяжело взмахивая топором, старик рубил мерзлое мясо, но топор не слушался его. Алитет с важностью стоял, прислонившись к яранге, и ждал, когда будут накормлены собаки. Нельзя же доверить кормежку собак какому-то старику, который никогда не имел хорошей упряжки.
Айе стоял у своей яранги. От волнения он отбивал ногой куски снега и отбрасывал их в сторону. Он смотрел то в море, то украдкой следил за Каменватом. Ему жаль было старика. Ведь он всегда помогал ему и Тыгрене рубить твердое, как камень, мясо.
"Теперь не пойду помогать, - думал Айе. - Все равно Алитет увезет Тыгрену... Нет, пожалуй, надо помочь. Жалко ведь старика. Вон как трудно ему рубить!"
Мысли совсем запутались. Но вдруг Айе сорвался с места и побежал к Каменвату. Молчаливым жестом он попросил у старика топор.
Каменват разогнул спину, взглянул на Айе и смутился. У старика выпал топор из рук. Айе поднял его и начал рубить. Топор со звоном отлетал от промерзшего мяса, но с каждым ударом врезался все глубже и глубже.
Каменват с грустью смотрел на Айе.
Махнув рукой в сторону своего жилища, старик сказал:
- Я пойду... в полог...
Айе быстро нарубил мясо, сложил мелкие куски в таз. Алитет сказал ему:
- Вон тот - Чарли. Ему надо кусок с жиром. Два куска ему.
Айе поднял таз с кормом, собаки вскочили, сбились в кучу и, подняв морды, насторожились, сверкая глазами.
- Чарли! - крикнул Алитет.
Айе бросил кусок мяса, и Чарли на лету схватил его.
- Утильхен! - позвал Алитет другую собаку.
Но вместо Утильхена кусок мяса на лету перехватил Капэр. Алитет бросился к собакам, схватил за горло Капэра, вырвал из его пасти мясо и бросил Утильхену.
Так, окликая собак, Алитет с разбором кормил их.
На побережье новостей не много - люди держали все в памяти. Люди знали, кто умирал, где родился ребенок, кто на ком должен жениться. Когда зимой в пургу родилась Тыгрена и когда обтерли ее снегом и в стойбище стало известно, что родилась девочка, на другой же день люди узнали, что Тыгрена предназначена в жены Айе. Они вместе играли, ходили на охоту, привыкая друг к другу и ожидая времени, когда станут настоящими мужем и женой.
Знал об этом и Алитет.
"Но когда в тундре песец найдет кусок мяса, разве пробегающий волк не отнимет его? Ему и не надо отнимать. Песец сам убежит, как только приблизится волк", - думал Алитет, глядя на Айе.
Алитет взял свадебный пыжик и пошел в ярангу. Подойдя к пологу, он остановился, кашлянул, давая о себе знать.
- Ты пришел, Алитет? - послышался старческий голос Каменвата.
- Да, я, - ответил Алитет и подал старику пыжик.
Старик принял подарок.
Алитет, согнувшись, быстро влез в меховой полог. Самодовольное, улыбающееся лицо его раскраснелось. Алитет окинул взглядом жилище, и взор его остановился на Тыгрене. Она стояла спиной к нему и заплетала вторую косу. В пологе было светло. Каменват сидел на мехах и держал в руках свадебный пыжик.
- Хорошая шкурка, - сказал он, болезненно улыбаясь, и передал ее старухе.
Женщина бережно свернула пыжик и подвесила его к верхней части полога, - судьба Тыгрены была решена.
Тыгрена молча поставила столик с маленькими ножками на середину полога и стала разливать чай, угрюмо отвернувшись от Алитета.
- Тыгрена, почему не видно радости на твоем лице? - спросила мать. Смотри, какой знатный человек пришел в наш полог.
Тыгрена не подняла глаз. Как будто она и не слышала вопроса матери. Первый раз в жизни она не ответила ей. А может быть, и действительно, занятая своими мыслями, она не слышала ее.
Алитет, глядя на Тыгрену, оскалил зубы.
- Ничего. Радость - это снежинка. Подует ветер - она поднимется. Надо выждать попутного ветра.
Алитет разделся по пояс, придвинулся к столу. Он пил чай и рассказывал о большой летней охоте на моржа, о небесных огнях, которые светили ему в дороге. За все время он не сказал ни слова Тыгрене. Время придет, все станет на свое место.
Когда Алитет вышел посмотреть собак, вслед за ним вылез из полога и Каменват.
- Дочь моя! - сказала старуха. - Теперь ты будешь настоящей женщиной. Дети твои не останутся без еды. У Алитета всегда много мяса. Но плохо, если у тебя не будет детей, тогда ты не станешь настоящей женщиной.
На другой день рано утром Алитет оставил Каменвату трех собак и выехал в стойбище Энмакай с молодой женой Тыгреной.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Молчаливая, угрюмая, точно загнанная в клетку лисица, Тыгрена стала совсем другим человеком. Дома, в Янракеноте, обычно говорливая, постоянно веселая, в яранге Алитета она умолкла.
Тыгрена взяла тюленью кожу, выкроила из нее подошву и стала медленно, как бы нехотя, загибать края ее. Подошва вываливалась из рук.
Тыгрена шила торбаза с детства. Но дома она с интересом бралась за работу, вышивала голенища разноцветными оленьями ворсинками. За долгую зиму она успевала сшить всего лишь несколько пар: себе, отцу и своему жениху Айе. Сколько радости доставляла каждая пара сшитых торбазов! О мастерстве Тыгрены говорили во всех ярангах.
Здесь же, у Алитета, она должна была шить простые торбаза для пастухов. Простая работа, работа наспех, изнуряла ее. Она сшила уже двадцать пар, и конца шитью не было.
