Теодор Моммзен - История Рима
Страдали беднейшие граждане и от порядков пользования общественною землей: по закону право на аренду ее имели лишь патрицианские роды, плебеи же были из него исключены; при царях допускались нередко отступления и в пользу плебеев, но при господстве аристократического сената все мелкие плебейские землевладельцы были решительно устранены от пользования общинными землями, только членам сената из плебеев предоставлялось это право – и они всегда поддерживали все решения об общинной земле, принимаемые патрицианскими членами сената. Вместе с тем сенат стал все реже и реже производить раздачу в собственность участков вновь приобретаемой земли и всегда раздача обращалась к выгоде богатых землевладельцев. Эти последние начинали все чаще и чаще обрабатывать свои земли не руками свободных фермеров, а руками рабов; если же и отдавали свои земли в пользование свободным людям, то лишь в тех случаях, когда люди эти благодаря различным долговым обязательствам находились в полной от них зависимости. Это грозило не только разорением, но и полною деморализацией менее достаточного класса.
И скоро среди него с ужасающею быстротою стала распространяться нужда.
Уже через какие-нибудь 15-20 лет после изгнания царей вспыхнуло в Риме народное волнение на почве борьбы бедных против богатых. Строгое применение долговых законов так раздражило тех, кому пришлось пострадать от них, что во время одной серьезной войны множество призывных отказались выступить в поход. Тогда консул Публий Сервилий временно приостановил действие долговых законов – земледельцы явились в войско, и Рим одержал победу. По окончании войны прежние законы были восстановлены во всей строгости – на следующий год снова повторилось то же сопротивление плебеев, и только благодаря избранию в диктаторы популярного аристократа Мания Валерия удалось снова собрать воинов. Когда же и на этот раз по миновании опасного момента сенат обнаружил решительное нежелание сделать что-либо для облегчения финансового положения отягощенных долгами, плебейская армия ушла и расположилась лагерем на одном холме около Крустумерии, между Тибром и Анио, как бы намереваясь основать там свой город. Тогда сенат уступил и благодаря влиянию диктатора удалось достигнуть примирения, клятвенно подтвержденного затем всею общиною.
Кроме принятых немедленно частных распоряжений в облегчение наиболее отягченных долгами была введена серьезная реформа во внутреннее управление государства: решено было ежегодно выбирать кроме двух патрицианских консулов двух плебейских трибунов, выборы которых должны были производиться в собраниях по куриям, т. е. в тех собраниях, где имел голос каждый гражданин. Власть народного трибуна была бессильна вне города, пред военною властью консула, но в гражданском отношении она была вполне равною консульской. Трибуны получили по отношению к каждому консулу такие же права, какие принадлежали каждому консулу по отношению к его товарищу: трибун мог своим «veto» остановить всякое действие власти – судебное разбирательство, наказание; трибун мог привлечь к ответу и постановить решение относительно всякого должностного лица, даже и относительно консула, не дожидаясь истечения срока его полномочий; апелляция на решение трибуна допускалась только к тому же собранию по куриям, которое выбирало трибунов и где плебеи играли преобладающую роль. Это было, конечно, насилие и несправедливость: на с каким законом несогласимо, что патриций призывался к ответу перед такими властями, которые избирались не всем гражданством, а одною образовавшеюся внутри гражданства группою людей, и к этой же самой группе должен был апеллировать на ее избранников. До какой степени обострились отношения бедных к богатым – всего лучше видно именно из того, что пришлось узаконить такую явную несправедливость. Власть и личность каждого трибуна были ограждены самыми суровыми наказаниями не только за нападение на него, но даже за противодействие ему. Вообще власть консула и власть трибуна были почти одинаковы: власть консула была полнее, потому что простиралась и на войско, власть трибуна – неограниченнее; по характеру своему власть консула была активною, власть трибуна – задерживающею, пассивною.
Учреждению трибунов иные приписывали очень благотворное значение, утверждая, что именно трибуны избавили Рим от опасности тирании. Но, во-первых, тирания не возникла ни в одном из латинских государств потому, конечно, что тирания всегда является следствием всеобщей подачи голосов, а италийцы дольше, чем где-либо, не допускали до участия в решении государственных дел тех, кто не имел собственности, и как только Рим отклонился от этого правила, он тотчас обратился в монархию – и не без участия в этом трибунской власти; во-вторых, если бы даже действительно трибуны сохранили в Риме республику, то и это не имеет большой важности: для народа важна была не форма правления, а улучшение его состояния. Между тем учреждением трибуната в этом отношении ничего не было сделано. Трибунат принес временное успокоение, потому что давал немедленную помощь и этим бросался в глаза, существенных же облегчений он не доставлял. Зло было не в том, что жестоко или несправедливо применялись законы, а в том, что сами по себе законы были дурны, что обложение налогами было несправедливо, пользование государственными землями бессовестно, долговые законы жестоки. И ни в чем этом с учреждением трибунов улучшений сделано не было. Предоставление вождям оппозиции законного права veto было смелою, но безобидною попыткою. Трибунат явился могущественным средством борьбы – и только. Он надолго выбил из колеи правильную жизнь государства и способствовал тому, что долго паллиативами боролись против зла, которое требовало серьезного лечения. О мощном духе римской общины свидетельствует не то, что она ввела такое учреждение, а то, что она его вынесла.
В первые десятилетия существования трибунов положение в римском обществе нельзя назвать иначе как состоянием узаконенной анархии и междоусобия. Две организованные партии стояли друг против друга, и одна стремилась к ограничению консульской власти и расширению трибунской, другая – к уничтожению трибуната. Трибуны прекращали всякую законную юрисдикцию, их противники прибегали к подкупам, убийствам, на улицах не раз доходило до вооруженных столкновений. На почве этой борьбы разыгрались: сильно украшенная легендами история Кориолана (491), попытка Аппия Гердония с шайкою сообщников овладеть Капитолием (460), преобладание в администрации рода Фабиев (485-479) и истребление почти всех его представителей на берегах реки Кремеры (477), наконец, тайное убиение трибуна Гнея Генуция накануне назначенного им суда над обоими консулами (473).
В результате совершавшейся борьбы явились так называемые Публиевские законы (471), в силу которых старое голосование по куриям, где аристократы могли оказывать влияние через своих вольноотпущенников, было заменено голосованием по вновь учрежденным округам – трибам, которых было установлено теперь 21. В трибах голосовали одинаково все граждане – и патриции, и плебеи, вольноотпущенники же были из триб исключены, а это значительно ослабило влияние аристократии; вместе с тем решения этих плебейских сходок были признаны наравне с голосованием по центуриям за решения всей общины.
В 486 г. консул Спурий Кассий внес серьезный аграрный закон, направленный к тому, чтобы пользование государственными землями предоставить всему гражданству, даже и союзникам из латинов. Его предложение встретило страстный отпор аристократии, а намерение консула наделить землею и латинских союзников дало возможность возбудить против него злобу и бедных римских граждан. Спурий Кассий погиб, и законы его остались неосуществленными – но призрак их постоянно витал и, пугая одних, поддерживал чаяния других.
С 462 г. началась борьба за издание писаных законов, в этом году трибун Гай Терентил Арса потребовал, чтобы законы были изложены письменно и чтобы впредь консулы судили по ним, а не по устному преданию, сохранявшемуся в патрицианских семьях. Сенат упорно сопротивлялся этому требованию, а плебеи 10 лет подряд выбирали трибунами тех же людей, которые подняли этот вопрос и теперь мышление тормозили все распоряжения консулов, чтобы принудить сенат к уступке. Наконец обе стороны пришли к убеждению, что бесполезно продолжать подобное состояние анархии, и пошли на сделку. Сенат согласился, чтобы были выбраны – из патрициев и из плебеев – десять человек с консульскою властью для составления законов, а плебеи согласились на уничтожение трибуната.
В 451 г. выбраны были первые децемвиры – в число их попали одни патриции. Они изготовили в течение года часть законов, которые были одобрены общиною и написаны на 10 медных досках. Для завершения дела были в 450 г. выбраны новые децемвиры, в число их попали и плебеи. Составление писаных законов было окончено,- это были известные Законы XII таблиц. Как компромисс боровшихся партий, они не содержали существенных изменений старых законов: по ним был ограничен размер разрешенных процентов и усилено наказание за ростовщичество, которое теперь каралось строже, чем воровство. Долговое судопроизводство осталось очень суровым: подтверждено было различие в правах между землевладельцами и людьми, не имевшими собственности, подтверждено и запрещение браков между патрициями и плебеями; рассмотрение апелляций передано было из собрания по трибам в собрание по центуриям. Главное значение этих законов в том, что теперь консул обязан был судить по ним, всего более в том, что законы были опубликованы и, таким образом, были поставлены под общественный контроль.
