Лев Канторович - Холодное море (очерки)
Обзор книги Лев Канторович - Холодное море (очерки)
Канторович Лев Владимирович
Холодное море (очерки)
Лев Владимирович КАНТОРОВИЧ
ХОЛОДНОЕ МОРЕ
Очерки
________________________________________________________________
СОДЕРЖАНИЕ:
ТОРЖЕСТВО
ХОЛОДНОЕ МОРЕ
АНАТОЛИЙ ДМИТРИЕВИЧ
СОЙМИКО
ОХОТА
СТОЯНКА ПО ВОЗМОЖНОСТЯМ
ПРЕСТУПЛЕНИЕ СТАРМЕХА ТРУБИНА
________________________________________________________________
ТОРЖЕСТВО
"...Кто хочет видеть гений
человечества в его благороднейшей
борьбе с суеверием и мраком, тот пусть
прочтет о людях, которые с
развевающимися флагами стремились в
неведомые края. Человеческий дух не
успокоится до тех пор, пока и в этих
странах не станет доступна каждая пядь
земли, пока не останется здесь ни одной
неразрешенной загадки..."
Fritiof Nansen
Четыре человека стояли во весь рост в шлюпке и стреляли в воздух.
Захлебываясь, тарахтел мотор, и шлюпка прыгала на бурых волнах.
Четыре человека - все население Северной Земли. Два года провели они совершенно одни на обледенелых островах. Через два года к Северной Земле подходил ледокол.
Еще за сутки до прихода с зимовщиками связались по радиотелефону. В белой рубке хрипловатый репродуктор заговорил прерывающимися от возбуждения голосами. Был точно назначен час прихода ледокола.
В полночь, когда показался дымок, зимовщики столкнули в воду шлюпку и завели мотор.
Было лето, и тусклое незаходящее солнце низко висело над горизонтом.
На берегу, у маленького бревенчатого домика, остались одни собаки. Они с лаем подбегали к морю, возвращались к дому, снова подбегали к берегу. Некоторые, беспокойно повизгивая, совались в холодную воду и отскакивали обратно, отряхивая пушистые шкуры.
Шлюпка ушла далеко в море. В белесом тумане показались очертания ледокола. Тогда зимовщики дали первый салют. Они стреляли без перерыва до тех пор, пока шлюпка не подошла к борту ледокола. Потом они поднялись по трапу и стали обниматься со всеми людьми, которые стояли на палубе.
Они забросали прибывших вопросами. Им отвечали наперебой сразу все. Они ничего не понимали в этом веселом гомоне. Стояли, смущенно улыбаясь, оглушенные криками и объятиями.
Потом их повели в кают-компанию, и они сделали доклад о своей работе.
Они рассказали, как после ухода "Седова", который высадил их на берег и построил им хижину, они долго приводили в порядок снаряжение и продовольствие. Охотились, чтобы заготовить мясо собакам.
Потом море замерзло, и они стали совершать небольшие походы на собаках. Они устраивали базы продовольствия для людей и корма для собак. Короткими переходами двигались по намеченным маршрутам и забрасывали припасы все дальше и дальше в глубь островов.
Они рассказывали, как заносило снегом их дом, потому что они сложили дрова с той стороны, откуда обычно дули ветра. Снег наметало очень высоко. Засыпало дом до самой крыши. Летом они переложили дрова на другое место, и вторую зиму их не заносило.
Потом они рассказали, как весной они уезжали на собаках за сотни миль. Жили в палатке неделями. Продвигались от одной базы до другой, составляя карту Северной Земли. Возвращались к хижине, чтобы дать отдых собакам. Мылись в бане, спали и через два или три дня снова уезжали.
К нартам они приделали велосипедное колесо, и счетчик отмерял их путь милю за милей.
Ездило их трое: начальник, геолог и зверобой-промышленник. Четвертый, радист, все время сидел на зимовке. В крохотной комнатке была радиостанция.
Потом снова наступила зима, и стало темно. Они обрабатывали собранные весной и летом материалы и устраивали новые базы продовольствия.
В следующую весну они снова уехали. Им приходилось проезжать по ледникам и горам или пробираться по льду проливов, которые разделяют острова Северной Земли. Снова они шли от одной базы до другой. Собаки выбивались из сил, и люди впрягались в нарты.
Геолог собирал образцы пород. Обломки камней в аккуратных холщевых мешочках складывали в нарты.
Потом они рассказывали, как, открывая новые острова, проливы и горные хребты, они давали им имена и заносили на карту: мыс Серп и Молот, острова Октябрьская Революция, Комсомолец, Большевик, Пионер, мыс Визе, мыс Лаврова, мыс Шегенова.
Они нашли признаки олова и полезных ископаемых.
Карта Северной Земли возникала все отчетливее.
Они убили сто белых медведей и очень много моржей, нерп и морских зайцев.
Кончив доклад, они показали свою карту: они привезли один экземпляр в подарок ледоколу. На карте обозначены астрономические пункты и магнитные аномалии. Она совершенно непохожа на расплывчатый пунктир, который был на месте Северной Земли на всех картах мира до их зимовки. Зимовщикам пришлось сделать несколько тысяч миль на собаках, для того чтобы нарисовать берега островов тонкой чертежной линией на голубой кальке.
Над серым морем бурые камни горных хребтов. Тускло поблескивают ледники. В низинах снег кое-где стаял. Там проступают чернотой голые каменистые прогалины. Легкий туман окрасил горы и низкое небо в белесые, лиловые тона. У самого берега стоит на мели огромный айсберг. Айсберг, изумрудно-зеленого цвета, странной формой напоминает утку.
Хижинка зимовщиков - маленькая точка с черточкой-радиомачтой на фоне мрачного великолепия скалистых нагромождений, придавленных расплывчатыми свинцовыми облаками большого неба.
Тихо подходит ледокол к низкому берегу островов Каменева.
Мы провели с зимовщиками тридцать суматошных часов. Все это время никто не ложился спать, были отменены сами собой обеды и ужины, исчез размеренный судовой распорядок.
Мы слушали рассказы зимовщиков, с уважением рассматривали их оружие и меховую одежду. На берегу мы видели аккуратно сложенный и покрытый брезентами штабель свернутых медвежьих шкур.
Вокруг домика кружились собаки. Их было три поколения: ветераны, прибывшие на Северную Землю два года тому назад, ободранные и старые; молодые - их первое потомство, и совсем маленькие щенки, прекрасной породы, веселые и сытые. Среди ветеранов ковылял мохнатый, мрачный и глухой Юшар. У него вместо пальцев были ровненькие, голые костяшки. Он стер лапы на бегу о твердый, как битое стекло, снежный наст и, непригодный уже к работе, жил теперь как на персональной пенсии.
Мы облазили все уголки зимовки. В скупой обстановке домика все было приспособлено для суровой работы.
Показался дымок второго ледокола, который должен был сменить зимовщиков, и мы отошли от островов Каменева.
Четыре человека проводили нас ружейным салютом. Несложное это приветствие прекрасно выражает любые радости и огорчения.
ХОЛОДНОЕ МОРЕ
"Что делать: полярные путешествия,
говорят, приучают к большому
терпению..."
И. С. Соколов-Микитов.
"Море, люди, дни"
Океанские лесовозы везут в Арктику людей, продовольствие и снаряжение. В трюмах не хватает места, и палубы завалены экспедиционными грузами. Бочки, вперемежку с бревнами для домов, ящиками и мешками, беспорядочно затиснуты между высокими фальшбортами. Грузы принайтовлены запутанной сетью канатов. В сложном лабиринте с трудом пробираются по палубе люди.
Тут же в маленьких закутках стоят коровы и свиньи: живые запасы мяса. Коровам так тесно, что они трутся друг о друга впалыми боками.
В шторм, когда корабль неуклюже и надоедливо болтается из стороны в сторону, бочки скрипят, передвигаясь и перекатываясь, коровы стонут от мучительной морской болезни. Они тяжело переступают дрожащими ногами, с низко опущенных морд стекает обильная слюна. В больших слезящихся глазах смертельный ужас.
Вода ударяет в борта, и холодные брызги перекатываются через палубу.
В шторм люди на палубе превращаются в эквилибристов.
Часто на корабль обрушиваются огромные массы воды. Море грозит начисто смыть ящики и бочки. Тогда бросаются крепить груз заново. Люди мечутся по палубе, скользят и падают. Мокрые и озябшие, вяжут негнущиеся концы и забивают тяжелые деревянные клинья.
Тут же на палубе живут собаки. Некоторые из них привязаны цепями к релингам. Другие свободно ходят по судну. Собаки, голодные и тощие, спят, свернувшись клубком на сырой соломе. Они дрожат от холода и воют заунывно, по-волчьи.
Черные корабли грузно переваливаются в свинцовых волнах. Белые гребни с монотонным всплеском разбиваются о борта. Иногда вода бьет на палубу, стремительно моет судно и с шумом сбегает по клюзам. За кормой бурные водовороты. Вдруг обнажается винт, и лопасти хлещут по поверхности, поднимая фонтаны блестящие брызг. Волны порывами натягивают лаглинь, и неравномерно крутится колесико лага.
За кораблем вьются чайки. Они то проносятся вперед, низко спустившись над водой и зацепляя крыльями пенистые гребешки, то поднимаются выше и отлетают назад. Ветер крутит их и топорщит белые перья.
На грузовых пароходах нет жилых помещений для пассажиров. В кубрик для людей экспедиции превратили один из угольных бункеров. В темном, низком и мрачном помещении тесные ряды нар из грубых, некрашеных досок. Узкие нары так коротки, что еле-еле можно вытянуться во весь рост. Нары в два этажа, причем верхний так придавливает нижний, что сесть на нарах невозможно. Над верхними нарами - палуба.
