Александр Шульгин - TiHKAL
Мы посмотрели «Иоланту». По крайней мере, все нам говорили, что мы посмотрели «Иоланту» — лично я не помню ничего. Полная амнезия. Единственное, что осталось у меня в памяти — это образ блондинки в розовом платье с блестками.
Только через несколько месяцев мы рассказали Аарону и Грейс, что же заставило нас так поспешно уехать. Мы прямо спросили их, что было в сигаре кроме травы, и они заверили нас, что там была только африканская марихуана, правда, очень сильная. Только одному гостю стало плохо — я сразу вспомнила того беднягу на веранде. Аарон и Грейс были весьма расстроены.
Мы заверили их, что они ни в чем не виноваты. "Ничего страшного не случилось, — улыбнулся Шура, — зато я получил отличный урок: надо обращать больше внимания на названия".
Когда я пробовала марихуану в четвертый и последний раз, я, наконец, смогла извлечь из этого что-то полезное. Прошло много лет после неудачного опыта с «дрэдом», но опять рядом со мной был Шура. Мы съели так называемые "печенья Элис Токлас", получившие название в честь подруги и любовницы Гертруды Стайн. Такой способ употребления марихуаны был весьма популярен, но нам не знаком, поэтому мы решили, что обязаны выяснить, отличается ли действие такого печенья от действия обычного косяка.
В субботу вечером мы приняли ванну и уселись в гостиной в халатах. На столе уже стояло блюдечко с печеньями. Мы переглянулись, и, поймав Шурин взгляд, я засмеялась:
— Мы, что, боимся? Или сомневаемся? Нет, только не это!
— Не забывай, что основное свойство разума — делать выводы из собственных ошибок, не правда ли?
— О, да, верное замечание. Но мы ведь раньше только курили ее. Не можем же мы выражать свое мнение о том, чего не пробовали.
В ответ Шура протянул мне печенье, и мы чокнулись ими, как бокалами вина.
После этого мы пошли в спальню и включили радио — Шура вскоре нашел наш любимый концерт Брамса. Мы легли на кровать, взявшись за руки.
Примерно через полчаса я почувствовала знакомое ощущение замедления времени, мыслей и всего течения жизни. Как и в прошлый раз, ощущения были не очень приятные, так как приходилось справляться с неослабевающим потоком эмоций, но теперь меня успокаивало присутствие Шуры.
— Ну, как дела, киска?
— Сильные ощущения, но я в порядке.
— Прямо захлестывает тебя целиком…
— А ты как?
— Нормально, но все-таки я не очень люблю это вещество.
Я свернулась калачиком и положила голову ему на плечо. Через некоторое время я пошла в туалет, и Шура решил проводить меня. Пошатываясь, я пробралась через гостиную на кухню и, наконец, в ванную. Я прокричала Шуре через закрытую дверь: "Такое впечатление, что я шла сюда пять лет".
После недолгой паузы за дверью раздался голос:
— Хочешь, проведем эксперимент?
— Давай. Что ты там придумал?
— Подожди меня здесь, я схожу за часами.
— Только приходи побыстрее.
Я разглядывала себя в зеркале уже несколько минут, когда Шура снова позвал меня из-за закрытой двери:
— Ты еще здесь?
— По-моему, да.
Я не подумала, что мой ответ мог звучать глупо, но это было все равно: он тоже не очень осознал свой вопрос.
Открылась дверь, и Шурино бородатое лицо, обрамленное седыми волосами, появилось в поле моего зрения.
— Привет, — сказала я, перестав расчесывать волосы.
— Ты готова к эксперименту?
— Так точно. Что мне делать?
— Сейчас я закрою дверь и скажу "Старт!", после этого ты стоишь здесь, и когда я говорю "Стоп!", ты говоришь, сколько прошло времени со старта. Поняла?
Слова долго блуждали у меня в голове, пока я, наконец, не решила, что начинаю понимать.
— Хорошо. Приступай.
Я опять уставилась в зеркало и услышала за спиной: "Старт!" Глядя на свое отражение, я вспомнила, что под действием психоделика нельзя смотреть себе в глаза в зеркале — можно войти в состояние гипноза.
И что тогда? Буду стоять здесь несколько часов или просто засну? Надо будет попробовать, если, конечно, Шура будет рядом, чтобы спасти меня в нужный момент.
Сквозь мое сознание проносились странные образы: планеты, реки, кричащие дрозды…
Ага, это Англия, там их полно.
Я вдруг вспомнила наше с Шурой первое утро в Англии — как мы проснулись в маленькой гостинице в деревне Чарлбери, и за окном я увидела маленький садик, каменную ограду и стайку дроздов на поле. Я вглядывалась в рассеивающийся туман, и ждала, что сейчас передо мной появится сказочный кролик Питер в синей курточке с блестящими пуговицами. Такой я себе и представляла Англию: как на акварели Беатрисы Поттер. Усталость предыдущего дня мгновенно улетучилась.
Вдруг за дверью раздался голос: "Стоп!"
Я открыла дверь.
— Ну и сколько прошло времени?
Немного подумав, я ответила:
— Минут двадцать, не меньше.
— Один к четырем! Великолепно.
— Ну а сколько прошло на самом деле? Ты же мне не сказал.
— Извини. На самом деле прошло пять минут.
— Не может быть!
— Ровно пять минут.
Шура улыбался, глядя на часы.
— Просто невероятно. Всего пять минут!
На этот раз неприятных ощущений почти не было.
Похоже, я привыкаю к этому делу. Но все равно, это не мой союзник, как сказал бы Шура. Нет, явно не союзник.
Я уже собиралась разогревать суп, когда Шура позвал меня:
— Посмотри-ка сюда, радость.
Я обернулась и увидела, что Шура стоит перед громадными настенными часами. Он прошептал:
— Смотри на секундную стрелку
— Смотрю. — ответила я обычным голосом.
— Ты ничего не замечаешь?
Я вдруг поняла, что стрелка бежит до смешного медленно. Я сказала об этом Шуре.
— Давай оба сосредоточимся и попробуем еще ее замедлить.
Мы стали пристально смотреть на часы, стараясь остановить секундную стрелку, и вдруг случилась совершенно волшебная вещь. Мы одновременно увидели между собой и циферблатом прозрачную завесу из блестящих шариков. Сквозь нее я отчетливо видела стрелку, но что-то говорило мне, что, проникая сквозь эту энергетическую стену, мы попадаем — по крайней мере наше сознание попадает — в другую реальность, которую даже невозможно себе представить. На сей раз перешла на шепот я:
— Ты видишь это?
— Конечно, вижу! — нетерпеливо ответил Шура.
Секундная стрелка почти не двигалась. Я затаила дыхание, осознав, что сейчас она совсем остановится. Вдруг громкий голос Шуры разрушил все очарование:
— Отлично! Теперь мы знаем, что можем это, и нам необязательно идти до конца.
— О чем ты? Зачем ты остановился?
Я увидела на его лице выражение, которое не смогла расшифровать. До тех пор, пока он не сказал сам:
— Стыдно признаться, но я просто испугался.
— Чего, дорогой?
— Ну, просто — ты можешь сказать, что будет, если стрелка остановится?
— Скорее всего, остановится время.
— Именно. А что бы с нами было, если бы мы попали в реальность, где время остановилось?
— Ты имеешь в виду, что мы могли бы в ней застрять?
— Ну, просто если там нет времени, то нет и последовательных действий, а как тогда мы сможем хотя бы захотеть выбраться?
— Должна признаться, реальность за этой стеной меня сильно притягивает. Может быть, попробуем в следующий раз — попросим, чтобы кто-нибудь присутствовал, хотя и не представляю, как он сможет нас спасти.
— Я тоже. Ты простишь меня, радость?
Шура поцеловал меня.
— Конечно, родной. Даже не извиняйся. Ты, может быть, спас нас от того, что страшнее…
Я вдруг поняла, что и вправду бывают вещи пострашнее смерти, и что застрять в пространстве, где нет времени — одна из таких вещей.
Мы вернулись в спальню, и я сказала, что больше всего меня потрясло появление энергетической стены. Дело в том, что я видела точно такую же стену двадцать лет назад в тот знаменательный день, когда я в первый раз попробовала пейотль. Это было в музее естественных наук, и рядом со мной был Сэм Голдинг.
— Помнишь, я рассказывала тебе, как мы вошли в этот зал с большими диорамами, вокруг ни души, только металл и стекло, и меня начало отпускать, как вдруг…
— Да, помню. Ты увидела стену.
— Сегодня была такая же. Тогда она была больше и разделяла два мира: тот, в который я попала после пейотля, и мой старый, обычный, в который я возвращалась. Что это были за стены?
Шура затащил меня в постель.
— Обычные стены — разделители миров. Я таких насмотрелся сколько угодно. Слушай, а что если снять лишнюю одежду?
Первый раз опыт с марихуаной кончается смехом, а не злостью. Больше не будем, чтобы не испортить впечатление. Найдем другие способы управлять временем.
Так все и было. Мы больше никогда не пробовали марихуану — это явно не наша вещь.
