Пол Хэлперн - Играют ли коты в кости? Эйнштейн и Шрёдингер в поисках единой теории мироздания
У Шрёдингера было множество причин чувствовать себя комфортно и безопасно. Живя в нейтральной стране; он смог избежать всех ужасов войны и опасности; связанной с выражением политических взглядов. Кроме того, с таким могущественным наставником и покровителем; как де Валера, он мог свободно продолжать вести свой необычный образ жизни.
Де Валера не только занимал пост премьер-министра Ирландии; он также был основателем и владельцем одной из ведущих общенациональных газет — Irish Press. Позиции, выражаемые газетой; как правило; совпадали с интересами де Валера, который входил в редакционную коллегию. Гораздо позже, после большого скандала выяснилось, что он составил устав газеты таким образом, чтобы основная часть ее прибыли распределялась между ним и его семьей, а не тысячами акционеров из США и Ирландии. Корпорация была создана таким образом, чтобы почти все инвесторы владели фиктивными акциями, не приносящими дивидендного дохода, в то время как Дэв и члены его семьи владели реальными акциями и богатели{123}.
Журналисты газеты работали в стесненных условиях и атмосфере хаоса. В целом до определенной степени они понимали, что это часть их работы — представлять Дэва и его друзей в самом лучшем свете. Возможно, по этой причине (наряду с его природным талантом и очарованием, поразившим журналистов) Шрёдингер часто получал лестные отзывы, обычно публиковавшиеся на первой или второй полосе.
Возьмем, к примеру, несколько статей о быте Шрёдингера, опубликованных в Irish Press. В ноябре 1940 года статья «Профессору себя дома» превозносила его как «величайшего ученого в области математической физики из всех, известных миру сегодня». Журналист представлял себе Шрёдингера человеком надменным и равнодушным, однако когда он «услышал веселый голос мягко говорящего человека с необыкновенным чувством юмора, открывшего дверь в одном из пригородных районов Дублина», журналист «понял, что ошибался». Перед ним «стоял вполне человечный индивидуум»{124}.
Хотя Эйнштейн был не менее известен, его морские прогулки освещались в прессе только в том случае, если что-то шло не так, как, например, в 1935 году, когда парусник сел на мель у побережья Коннектикута. Для Irish Press, напротив, даже тот факт, что Шрёдингер ушел в отпуск, был хорошим информационным поводом. Например, когда в августе 1942 года Эрвин решил совершить поездку на велосипеде в графство Керри, газета опубликовала очередной сюжет{125}.
В другой статье — «“Атомный человек” у себя дома: профессор Эрвин Шрёдингер берет выходной», опубликованной в феврале 1946 года» описывалась семейная жизнь Шрёдингера с Энни, Хильде и Рут. Ничто в статье не указывало на необычность ситуации. В ней цитировалось, но не подвергалось сомнению выдуманное Шрёдингером объяснение причин пребывания Хильде и Рут в Ирландии. Показывая на Рут, только что обыгравшую его в шахматы, Шрёдингер говорил: «Она и ее мать, госпожа Марх, были с нами в Бельгии, когда началась война. Мы взяли их с собой»{126}.
Рут большую часть времени жила в Дублине и пользовалась вниманием сразу трех родительских фигур. Однажды хороший друг спросил ее, почему у нее две матери, а «отец» (имея в виду Артура) с ними не живет{127}. Рут не знала. Для нее это было совершенно нормально. Она была очень привязана к своему псу Буши (что-то наподобие клички «Дружок»), колли из гор Уиклоу, которого они взяли еще щенком. Рут очень расстраивалась, когда Буши выл вместе с учебной сиреной во время войны. Она горевала после смерти Буши, но в целом вспоминала годы, проведенные в Ирландии, как «довольно однообразные»{128}.
Поскольку де Валера был покровителем Шрёдингера, Эрвин мог не опасаться скандалов, связанных с личной жизнью. Если уж на то пошло, он считал себя вправе ухаживать за другими женщинами. Пока Энни и Хильде заботились о Рут и домашнем хозяйстве, Эрвин крутил романы на стороне. Но все это не предавалось гласности, как он писал в своем дневнике. Публично он был «большим мозгом» — так окрестила его пресса.
Каждый рабочий день Шрёдингер ездил на велосипеде из своего ухоженного загородного дома в комфортный офис и обратно. Он часто брал отпуск и должен был прочитать за год всего несколько лекций. Мысли его свободно бродили по чудесной стране теоретической физики. В военные годы, когда многие из коллег Шрёдингера испытывали острую нужду, де Валера обеспечил Эрвину очень комфортную жизнь.
При всей удаче такого положения было совершенно ясно, что долг придется возвращать. От Шрёдингера ожидалось, что он прославит институт и ирландскую науку в целом. Когда Эйнштейн получил назначение в Берлин, то беспокоился о том, не стал ли «курочкой», которая вполне может потерять способность «нести яйца»{129}. Шрёдингер тоже столкнулся с подобным требованием доказывать успешность, причем лидер страны еще и все время заглядывал ему через плечо. Его рассматривали как надежду Ирландии на международное признание в физике, как ее «нового Гамильтона», единственного гражданина Ирландии — лауреата Нобелевской премии, равного самому Эйнштейну. Пресса всячески обыгрывала этот образ, установив для Шрёдингера неподъемно высокую планку.
Но стремление к творчеству было также и внутренней потребностью Шрёдингера. Ему надоела рутина, он любил ставить перед собой сложные задачи и заново открывать себя. Ему нравилось представать в образе человека эпохи Возрождения — возможно, даже преемника древнегреческих философов. Его активный ум устремлялся от одной темы к другой в поисках новых интеллектуальных приключений.
Многие физики, столкнувшиеся с необходимостью изменения физической парадигмы, пытались сотрудничать с коллегами. Однако в начале 1940-х годов возможности международного сотрудничества были ограниченны. Хотя Шрёдингер и был хорошо известен в физическом сообществе, большинство физиков занимались военными разработками. Теоретическая физика переключилась на новые направления, такие как ядерная физика и физика элементарных частиц. Интересы Шрёдингера разошлись с интересами большинства ученых.
Почему-то DIAS, хотя и располагался в самом центре города, был долгое время изолирован от других ирландских научных учреждений. Как отметил Леопольд Инфельд, бывший ассистент Эйнштейна, в ходе своего визита в 1949 году, «институт, который привлекает студентов со всего мира, принес Ирландии множество научных достижений. Тем не менее его влияние на собственную страну, на интеллектуальную жизнь ирландцев, на университеты очень невелико»{130}.
Посмешище
В то время как Шрёдингер пользовался успехом у Irish Press, одна из конкурирующих газет, Irish Times, хотя и относилась к нему уважительно, но все же была менее щедра на похвалу. Irish Times сохраняла критический взгляд на администрацию де Валера и его политику. В своем стремлении быть независимой и открытой ей часто приходилось иметь дело с государственной цензурой и обвинениями в клевете.
С точки зрения противников Дэва, особенно из консервативной партии, DIAS был тщеславным проектом амбициозного лидера, который вообразил себя ровней лучшим в мире математикам, физикам и другим ученым. Поэтому Irish Times относилась к этому институту с меньшим пиететом, чем Irish Press. Пока газету не усмирили угрозами исков о клевете, один ее обозреватель даже высмеивал научные разработки института на манер Джонатана Свифта, изображая его научные исследования как нелепые и бессмысленные, похожие на летающий остров Лапута из «Путешествий Гулливера».
В апреле 1942 года в юмористической колонке Irish Times под названием Cruiskeen Lawn (на дублинском сленге это означает полный кувшин виски) появилась сомнительная статья. Написанная язвительным, одаренным богатым воображением писателем Брайаном О'Ноланом, творившим под псевдонимом Myles na gCopaleen, колонка транслировала презрительный взгляд на современную жизнь Ирландии. Имевший неподдельный интерес любителя к науке и философии, бегло говоривший по-гэльски О'Нолан внимательно следил за всеми сообщениями, поступающими из DIAS. Он с любопытством отметил, что профессор Ф. О'Рэйли с факультета кельтских исследований высказал предположение, что св. Патрик был сплавом двух разных людей. Это выглядело довольно странным для него — пожалуй, даже кощунственным.
О'Нолан также вспомнил, что в 1939 году Шрёдингер прочитал доклад перед Метафизическим обществом университета Дублина, который назывался «Некоторые рассуждения о причинности». Как обычно, Шрёдингер уклонился от прямого ответа на вопрос, является ли Вселенная каузальной. Наконец, поняв, что в обсуждении этого вопроса его носит взад и вперед, как качели во время сильного ветра, он процитировал испанского писателя Мигеля де Унамуно, который сказал, что «человека, которому удалось никогда не противоречить самому себе, решительно можно подозревать в том, что он вообще ничего не говорил»{131}.
