Людмила Зубова - Поэзия Марины Цветаевой. Лингвистический аспект
Ряд с общим значением красного цвета в произведениях М. Цветаевой состоит из семи основных групп, различающихся конкретной семантикой и сочетаемостью его элементов: а) красный цвет одежды, материи, предметов и т. п.; б) цвет, связанный с горением: цвет огня, поверхностей, освещенных огнем, вещества, охваченного огнем или раскаленного, след ожога, а также цвет молнии; в) цвет крови или вещества, поверхностей, окрашенных кровью; г) цвет лица, губ, щек и т. п., сопутствующий здоровью, жизненной силе, зрелости, а также отражающий душевное волнение, возбуждение; д) цвет зари и поверхностей, освещенных восходящим или заходящим солнцем; е) цвет как геральдический знак царской власти; ж) цвет, символизирующий бунт, революцию.
Все эти значения объединены не только семантикой доминирующего в синонимическом ряду слова красный 'имеющий окраску одного из основных цветов спектра, идущего перед оранжевым' (MAC), но и общей семой 'максимальная интенсивность проявления цвета', т. е. смыслом, имеющим первостепенное значение в художественной системе М. Цветаевой.
Попытаемся выявить состав синонимических микро-групп, члены которых объединены употреблением в одном определенном значении из семи перечисленных. Специфика выделения таких микрогрупп в художественном тексте заключается в том, что цветообозначения красного и его оттенков в языке и тем более в художественном тексте часто связаны с динамическими свойствами материи, физической субстанции, имеющей красный цвет. Так, солнечное излучение воспринимается как красное при восходе солнца, постепенно ведущем к рассеиванию цвета, превращению его в свет, т. е. к прозрачности (утрате цвета), а также и при закате, ведущем к уничтожению света и цвета, превращению его в мрак; огонь превращает предметы в черный прах или раскаляет добела. Волнение, страсть тоже способны превращать красное в белое или обесцвечивать (ср. у М. Цветаевой: С белым бешенством его — И., 282, Ровно облако побелела я — С., 63, Смывает лучшие румяна — || Любовь — И., 122). Текущая кровь (т. е. обнаруживающая себя движением) ведет к смерти, представленной символикой белого и черного, жизнь в ее динамике приводит к старению, превращая румяное лицо в обесцвеченное, рыжие и золотые волосы — в седые (белые, серебряные). Превращение одного цвета в другой при активном динамическом его проявлении в природных процессах определяет гиперболизацию цветообозначений в их заместительном словоупотреблении, чему посвящен специальный раздел главы.
Кроме того, при отнесении конкретных словоупотреблений к какой-либо из перечисленных синонимических микрогрупп важно иметь в виду, что в одном таком словоупотреблении может быть представлен целый комплекс значений, приводящий к пересечению рядов, принадлежащих к этим микрогруппам, что определяется пересечением и взаимодействием образов в системе художественного произведения. Например, в стихотворении «Огнепоклонник! Красная масть…» из цикла «Отрок», в цикле «Георгий», в поэме «На красном коне» красное одновременно представлено и как цвет огня, и как цвет крови, и как отражение солнечных лучей, и как краска жизненной силы, и как краска смущения, и как цвет одежды:
Иль луч пурпуровый
Косит копьем?
Иль красная туча
Взмелась плащом? (С., 167).
В строках
Полыхни малиновою юбкой,
Молодость моя!
Моя голубка
Смуглая! (И., 186)
номинативное значение слова малиновою в обозначении цвета одежды метафорически связывается с образом огня через глагол горения, а тема стихотворения связывает малиновый цвет с молодостью героини.
При обозначении красного как символа бунта и революции наблюдается семантическая производность от красного как цвета страсти, что активно проявляется в общих для этих значений символах огня и пожара, а также крови. Поэтому при анализе синтагматических свойств членов синонимического ряда с общим значением красного цвета рассмотрим не все сферы употребления таких слов, а только, как нам представляется, семантически первичные, во всяком случае в системе поэтического языка М. Цветаевой (а-д).
Красный цвет одежды, материи, предметов и т. п.Номинативное значение слова красный и его синонимов является в поэтических произведениях М. Цветаевой семантической основой большинства переносных и символических значений благодаря широко развитым в языке коннотациям, связанным с номинацией красного. Так, при обозначении красного цвета одежды, ткани, предметов домашнего обихода в стихах и поэмах Цветаевой отчетливо проявляется знаковый характер красного цвета и его оттенков:
1) Белый стан с шнуровочной,
Да красный кушак. —
Что за круг меж бровочек,
Кумашный пятак? (И., 385);
2) Красный бант в волосах!
Красный бант в волосах!
А мой друг дорогой —
Часовой на часах (С., 121);
3) И плащ его красен,
И конь его бел (С., 167);
4) — Всё восхваляли!
Розового платья
Никто не подарил! (И., 152);
5) Полыхни малиновою юбкой (И., 186);
6) Молодость! Мой лоскуток кумашный! (И., 186);
7) Колотёры-молотёры,
Полотёры-полодёры.
Кумашный стан,
Бахромчатый штан (И., 265);
8) Кафтан — нет белее.
Кушак — нет алее… (И., 390);
9) В небе-то — ясно,
Темно — на дне.
Красный один
Башмачок на корме (И., 115);
10) Я не танцую, — без моей вины
Пошло волнами розовое платье (И., 162);
11) За плащом — рдяным и рваным (И., 173);
12) За пыльным пурпуром твоим брести в суровом
Плаще ученика (И., 169);
13) Огненный плащ его,
Посвист копья его,
Кровокипящего
Славьте — коня его! (С., 169);
14) Девчонка
Моя кровать была бы голубая,
Нет, — алая! А в головах — Амур (И., 620);
15) Словно лес какой червонный —
Все склоняются знамена… (И., 357).
В цитированных контекстах знаковый характер имеет фольклорное сближение красного и белого как выразителей положительных эмоций (1, 8), «красный бант» героини (2) — знак ее страсти, «красный башмачок» княжны, погубленной Разиным (9), — след и знак ее жизни, «розовое платье» героини — знак ее мечты в одном контексте (4) и знак юности в другом (10), «малиновая юбка» (5) и «лоскуток кумашный» (6) — знаки молодости на излете, «алая кровать» (14) — знак мечты о красивой и богатой жизни девчонки из пьесы о Казанове, «пыльный пурпур» (12) и «рдяный плащ» (11) в цикле стихов «Ученик» символизируют духовную власть ведущего над ведомым, учителя над учеником, любимого над любящей; «кумашный стан» полотёров, отождествленный с пожаром (7), — символ бунта, революции; слово червонный непосредственно относится к знамени (15).
Цвет, связанный с горениемЗначение 'цвет, связанный с горением — цвет огня или поверхностей, освещенных огнем, вещества, охваченного огнем или раскаленного, цвет ожога, а также цвет молнии' реализуется у Цветаевой употреблением слов красный, малиновый, пурпуровый, пурпурный, алый, червонный, золотой, а также многочисленными метафорами и перифразами типа зажглась, горит, пожар, костер, факел, петух, коралл. Слова собственно цветовой номинации представлены в таких контекстах:
1) Не красный пожар лесной (И., 337);
2) На красных факелов жгуты (И., 437);
3) С красной молнией и громом (И., 432);
4) Железом ты в меня впился,
Как огневая полоса
Под красными щипцами —
След твоих рук — на память! (И., 382);
5) И, все уже отдав, сей черный столб
Я не отдам — за красный нимб Руана! (С., 139);
6) Огнепоклонник! Не поклонюсь!
В черных пустотах твоих красных
Стройную мощь выкрутив в жгут —
Мой это бьет — красный лоскут! (И., 180);
7) Красною кистью
Рябина зажглась (И., 83);
8) Хворост — сер. Хочешь — ал?
Вместо хворосту — коралл (И., 536);
9) А вон за тою дверцей,
Куда народ валит, —
Там Иверское сердце,
Червонное, горит (И., 83);
10) Под смуглыми веками —
Пожар златокрылый (И., 186);
11) Нагота ищет покрова,
Оттого так часто горят
Чердаки — часто и споро —
Час, да наш в красном плаще! (И., 551);
12) Грязь явственно сожжена!
Дом — красная бузина!
Честь царственно спасена!
Дом — красная купина! (И., 552);
13) В сини волны в упор
Грудь высокую впер.
Посерёдке — костер,
Пурпуровый шатёр (И., 346);
14) Жив! Не сожжен, а жгущ,
Бьющ — тако огнь пурпурный
Лемноса (И., 684);
15) То не два крыла —
В золотой костер,
То Царевич наш
Две руки простер,
Две руки свои разом поднял
В золотую зарю господню! (И., 421)
Примеры показывают, что в перифрастических обозначениях огня, содержащих слово красный, именной частью являются, как правило, названия конкретных предметов, одежды, плодов, построек и т. д.: красный шатер, красный факел, красный лоскут, красный плащ, красная бузина и др., но наряду с такими перифразами типичны для Цветаевой и перифразы, отсылающие к традиционной библейской символике: красный нимб, красная купина, В таком словоупотреблении можно видеть одно из важнейших свойств цветаевской поэтики — представление символа материальной субстанцией.
