Ирина Бушман - Поэтическое искусство Мандельштама
Обзор книги Ирина Бушман - Поэтическое искусство Мандельштама
Ирина Николаевна Бушман
Поэтическое искусство Мандельштама
I. Гонение — замалчивание — признание
В 1963 или 1964 г. исполнилось, как можно полагать, 25 лет со дня смерти Осипа Эмильевича Мандельштама, творчество которого является одной из вершин «серебряного века» русской литературы.
В Советском Союзе литературное наследие Мандельштама не только не является предметом систематического изучения, но не подвергалось и отдельным опытам научного анализа и самое имя поэта, загубленного сталинским режимом, в течение долгого времени оставалось вычеркнутым со страниц печати. Только в 1961 году Илья Эренбург впервые напомнил о Мандельштаме в своих мемуарах, где на передний план выдвигаются злоключения поэта при белых и меньшевиках, а на его страшный конец делаются расплывчатые намеки. Явно стремясь оправдать Мандельштама перед партийными критиками, Эренбург тщательно выискивает в его стихах элементы «созвучности великой революционной эпохе», как он делал это впервые более 40 лет тому назад[1].
Как ни осторожно подошел Эренбург к скользкой теме, его попытка расширить круг «воскрешенных для печати» не прошла безнаказанно. В статье «Мемуары и история» Ал. Дымшиц подверг воспоминания Эренбурга не скрывающей своего пристрастия критике.[2] Одним из центральных пунктов обвинения является «преувеличение масштабов» целого ряда поэтов и в первую очередь именно Осипа Мандельштама. Однако из четырех страниц, отведенных мемуарам Эренбурга, почти целая страница посвящена Мандельштаму, что свидетельствует о значительности неугодного критику поэта. В этой статье ясно звучат отголоски ждановщины, но статья Николая Чуковского «Встречи с Мандельштамом»[3] является дальнейшим, после мемуаров Эренбурга, шагом к признанию в СССР подлинного значения творчества нашего поэта и к реабилитации его самого. Еще в 1962 г. были опубликованы стихотворения Мандельштама, ранее не появлявшиеся в советской печати: «Ариост» («Во всей Италии приятнейший, умнейший»), «После полуночи сердце ворует…», «Да, я лежу в земле, губами шевеля…», Стансы в следующих отрывках: «Я не хочу средь юношей архивных…», «Люблю шинель красноармейской складки…», «И ты, Москва, сестра моя, легка…», «Моя страна со мною говорила…»[4] Н. Чуковский в своей статье не только цитирует некоторые стихотворения из сборников «Камень» и «Tristia», но и приводит полностью стихотворение «Жил Алексадр Герцович», ранее не опубликованное в Советском Союзе. Кроме того в той же книге журнала «Москва», в которой появилась статья Чуковского, опубликованы под названием «Восемь неизданных стихотворений» следующие произведения опального поэта: «Я вернулся в мой город, знакомый до слез…», «Мы с тобой на кухне посидим…», «Эта область, в темноводье…», «Как подарок запоздалый…», «Вехи дальнего обоза…», «Мой щегол, я голову закину…», «Я нынче в паутине световой» и «Из восьмистиший», фактически представляющее собой два самостоятельных стихотворения («Люблю появление ткани» и «И Шуберт на воде, и Моцарт в птичьем гаме…»). Являются ли эти первые, после более чем 30-летнего перерыва, публикации стихов Мандельштама поворотным пунктом, будет ясно после намеченного на последнюю четверть 1964 г. выхода в свет сборника «Поэты начала XX века»[5]. По предварительным планам в сборник должны войти стихи целого ряда поэтов, долгое время подвергавшихся замалчиванию, в том числе Мандельштама. Еще неизвестно, будет ли вступительная к сборнику статья носить биографический характер или только литературно-критический и будут ли в ней указаны подлинные причины и обстоятельства гибели Мандельштама — по Дымшицу поэт был «загублен декадансом» — но, может быть, в ней будет по крайней мере официально установлен год его смерти.
Заявленное в журнале «Новые книги» на конец 1959 г. издание стихотворений Мандельштама в большой серии «Библиотека поэта» не увидело света к указанному сроку. В 1960 г., путешествуя по России, Ольга Андреева-Карлайль слышала о подготовке к печати сборника стихотворений Мандельштама, который должен был выйти в свет «в ближайшем будущем»[6]. В статье «Новое о судьбе Осипа Мандельштама» Георгий Стуков относил предстоявшее появление однотомника Мандельштама к весне 1963 г.[7] По всем признакам это издание до сих пор не появилось. Возможно, что оно и не будет вовсе допущено к печати и что включение стихотворений Мандельштама в упомянутый выше сборник является до сих пор единственно возможной формой компромисса.
Серьезный пробел, созданный в русской литературе замалчиванием творчества Мандельштама на его родине, по мере сил восполняется в русском зарубежьи. В 1955 г. изд-во им. Чехова в Нью-Йорке выпустило собрание сочинений О. Мандельштама под редакцией проф. Г. П. Струве и Б. А. Филиппова. В основу этого издания были положены сборник «Стихотворения», книга «Шум времени» и сборник статей на литературные темы «О поэзии», пополненные произведениями разных лет, не вошедшими в эти сборники. Когда стихотворения Мандельштама, ходившие в списках по Советскому Союзу, достигли, наконец, и русского зарубежья, они были опубликованы в различных периодических изданиях. Самой обширной из этих публикаций является издание 57 стихотворений в 1961 г. во второй книге альманаха «Воздушные пути».[8] Это стихи 1930–1937 гг. Только часть из них помечена городами: одно («Мы с тобой на кухне посидим») помечено «Ленинград», одно («Сохрани мою речь навсегда за привкус несчастья и дыма») «Хмельницкая», целый ряд стихотворений помечен Москвой, а большая часть Воронежем (все стихи 1937 г.). Одно из них («За гремучую доблесть грядущих веков») ранее было уже опубликовано в Собрании сочинений в несколько иной редакции.[9] В том же нумере альманаха, в статье В. В. Вейдле «О последних стихах Мандельштама» приводится целиком стихотворение «Жил Александр Герцович».
В 1962 г. были опубликованы пять стихотворений 1935–1937 гг.[10] В 1963 г. стихотворение «Квартира тиха как бумага…» с комментарием Георгия Стукова.[11] Его же комментарием снабжены шесть стихотворений 1932–1937 гг., появившихся в том же году.[12] Из них стихотворение «Ариост» было почти одновременно напечатано в Советском Союзе.[13]
Наконец, в третьей книге альманаха «Воздушные пути» появились пять стихотворений 1934–1935 гг. Три из них сонеты «Петрарка» («Как соловей сиротствующий славит…»), «Река разбухшая от слез соленых …» и «Когда уснет земля и жар отпышет…»,[14] опубликованное почти одновременно в Вестнике русского студенческого христианского движения под названием «Петрарка».
Кроме перечисленных в Собрании сочинений изданий Мандельштама на итальянском, французском и английском языках, за последние годы в различных странах вышли в свет новые переводы его произведений. Во Франции новые переводы стихов и прозы Мандельштама дал известный поэт Paul Celan. Он же перевел и на немецкий язык 44 стихотворения Мандельштама, вошедшие в сборник «Drei russische Dichter» в издательстве Fischer во Франкфурте-на-Майне в 1963 г. К сожалению, переводчик часто «растолковывает» читателю смысл стихотворения, несколько упрощая его, а иногда и отклоняясь от оригинала. Селан, очевидно, не придает стихотворному размеру такого значения, какое придает ему Мандельштам, и часто произвольно меняет ритмы, заботливо выбранные русским поэтом, на другие, не соответствующие содержанию.
Иным путем пошли Юдифь Андреева, Глория Лумке и Роза Стайроп в упомянутой книге Ольги Андреевой-Карлайль. Переводчицы поняли огромное значение ритмов в поэзии Мандельштама и заботливо сохраняют в переводах размер оригинала, несмотря на все трудности, возникающие из-за огромной разницы между русским и английским языками. Они предпочитают в крайнем случае пожертвовать рифмой, менее важной для Мандельштама, чтобы сохранить смысл. Перевод стихотворения «На страшной высоте блуждающий огонь» с сохранением ритма и рифмы можно назвать одним из лучших опытов передачи произведений Мандельштама на иностранных языках. По последним сведениям, в немецком издательстве Suhrkampf готовится к печати перевод «Египетской марки». Но, что особенно важно, в США скоро увидит свет расширенное и дополненное издание сочинений Мандельштама на русском языке.
Жизнь Мандельштама известна недостаточно. Неофициальные сведения, доходящие из СССР на Запад, отрывочны, а порой и противоречивы. Тем большую ценность приобретают для биографов Мандельштама воспоминания о поэте, не ограниченные какими-либо цензурными рамками, т. е. опубликованные за рубежом. В «Портретах современников» Сергея Маковского Мандельштаму посвящена глава, содержащая между прочим и рассказ о первом появлении семнадцатилетнего юноши в редакции журнала «Аполлон».[15] Также целая глава отведена Мандельштаму в «Петербургских зимах» Георгия Иванова.[16] В последнем случае о Мандельштаме повествует не только современник или даже старый знакомый, а один из лучших его друзей, к тому же и сам поэт, достойный близкого Мандельштаму места в рядах русских лириков XX века. Возможно, что в этих воспоминаниях поэтов о поэте, в которых образ Мандельштама дается словно «сквозь дымку петербургских туманов» и преломляется через призму субъективного лирического восприятия, встречаются отступления от «скучных истин» в пользу «художественной правды». Но они прекрасно передают атмосферу литературной богемы предреволюционных и революционных лет, которая была родной средой нашего поэта.
