Сильвия Энтони - Открытие смерти в детстве и позднее
[ДЗ 45] С. (5 л. 2 м.): «Где твоя мама?» (Он уже задавал этот вопрос накануне и никак не прокомментировал ответ.) М.: «На небе. Она умерла некоторое время назад. Думаю, ей было около семидесяти». С: «Ей должно было быть восемьдесят или девяносто». М.: «Нет, только семьдесят». С: «Ну, мужчины ведь живут, пока им не станет девяносто девять». (М. ничего на это не сказала, и без каких-либо реакций С. тема разговора поменялась. На следующий день, снова за чаем, прежний разговор был возобновлен.) С: «Кто была моя мама, когда мне был один [год]?» М.: «Я. Я всегда была твоей мамой». С: «Когда ты должна умереть?» М.: «О, я не знаю. Когда мне будет семьдесят, или восемьдесят, или девяносто». С: «О! [пауза] Когда я вырасту, я не буду бриться, и тогда у меня будет борода, да?» (Далее он рассказал о том, что видел старого человека с длинной бородой, и он сморкался в свою бороду. Он явно был очень доволен этой историей. Затем направление разговора сместилось. Вспоминая беседу предыдущего дня, м. сделала вывод: С. думает, что бороды вырастают у очень старых людей.)
Из обобщения, высказанного школьным товарищем Стивена, – что каждый будет мертвым к тому моменту, когда ему исполнится сто лет, – Стивен, видимо, сделал вывод о том, что именно такова нормальная продолжительность человеческой жизни. Смерть бабушки в более раннем возрасте означала для него, что это правило неприменимо к женщинам. Этим умозаключением он подтвердил его действительность для мужчин. Но, похоже, мужчинам желательно обзаводиться признаками мужественности и возраста. Поскольку борода – один из них, Стивен намерен воздерживаться от бритья, когда придет время. Вся эта тема также явно стимулировала у него интерес к числам, – ниже мы снова поговорим об этом в связи с данным ребенком. В отличие от решения отрастить бороду, этот интерес сохранился во взрослой жизни.
Расмуссен пишет, что обе его дочери с пятого года жизни чрезвычайно боялись смерти. Здесь мы также находим ассоциацию смерти и возраста:
...[ПИ 43] Рут (4 г. 7 м.): «Папа, ты умрешь?» О.: «Да, но не раньше, чем состарюсь». Р.: «Я тоже состарюсь?» О.: «Да». (Три месяца спустя.) Р.: «Каждый день я боюсь умереть… Я хочу никогда не состариться, ведь тогда я никогда не умру, правда?» [258]
Аналогичное желание выразил Эрик G, выполняя методику завершения историй (см. гл. V, стр. 110). Десмонд I (9 л. 6 м.), деревенский мальчик, сказал, что герой истории «хотел остановить мальчика, чтобы [sic!], когда он будет расти, в нем оставалось меньше жизни». Сали сообщает о подобной идее у маленькой девочки (3 г. 6 м.), которая попросила, чтобы ей на голову положили большой камень, чтобы она не могла расти, состариться и умереть [259] . [ПИ 44]. Оказалось, что в завершениях 10-й истории 31 из 88 детей отдали предпочтение тому, чтобы дольше оставаться ребенком, а не вырасти быстро. Среди них мальчиков было больше, чем девочек, и больше клинических случаев, чем неклинических, но эти различия не были статистически достоверными; однако сочетание пол + клинический случай дает значимые различия [260] .
Методика завершения историй не дает ребенку возможность выразить категорическое отрицание личной смертности, которое мы находим как в домашних записях, так и в протоколах клинических наблюдений. Клиффорд Сали (3 г. 10 м.) «ехал с мамой на автомобиле за городом в чудесный майский день… в счастливейшем настроении… внезапно воскликнул: "Я никогда не умру!"» [261] [ПИ 45]. Рут Расмуссен (5 л.) объявила: «Я никогда не умру!» [262] [ПИ 46]. Эдвард G, обследованный в клинике (Шилдер и Векслер), заявил: «Я не умру, – когда вы будете старым, вы умрете. Я никогда не умру» [ПИ 47]. Позже этот мальчик сказал, что он тоже состарится и умрет. У всех этих детей уже была концепция смерти; Рут, более того, выражала постоянную глубокую тревогу по этому поводу. Ни в одном случае утверждение личного бессмертия не сохранялось надолго. Клиффорд на пятом году жизни «засыпал маму вопросами о смерти и похоронах». И он, и Рут на протяжении месяцев после их заявлений о собственном бессмертии выказывали тревогу относительно смерти.
Временная блаженная безрассудная убежденность в личном выживании, по-видимому, обусловлена проникновением в сознание психического состояния, которое в норме бессознательно. Реакция сына Сали вызывает в памяти описание Вордсвортом своих детских переживаний: «со всем, что видел, я находился в контакте не как с чем-то отдельным, а как с неотъемлемой частью моей собственной нематериальной природы… Ничто не было для меня труднее, чем признать смерть состоянием, имеющим отношение к моему собственному бытию…» Здесь выражено ощущение имманентности жизни и постоянного живого единения Я и мира, отрицающего возможность личного конца.
Поскольку отрицание личной смертности оказывается непрочно, то, рассматривая этот эпизод как выражение процессов развития ребенка, мы обращаемся к интерпретации Ференци [263] , в которой он следовал идее Фрейда: отрицание воспринимаемого, но неприятного факта может иметь позитивный эффект, способствуя построению прагматических отношений между индивидом и средой.
Отрицание реальности – переходная фаза между игнорированием и принятием реальности; чуждый и потому враждебный внешний мир может, несмотря на боль, войти в сознание, – если к боли добавлен знак «—», то есть если она отрицается.
Это наблюдение всегда казалось мне гениальным инсайтом, потрясающе достоверной интерпретацией поведения. Случаи такого спонтанного преходящего отрицания менее проблематичны, чем ситуации, когда мать находила необходимым сама прибегнуть к отрицанию ради или вместо ребенка. Положение родителя в такой ситуации оказывалось одним из труднейших, – если не проявить гибкость, она могли привести к психиатрическому расстройства ребенка впоследствии.
Один такой случай приводит д-р Моргенштерн:
...[ПИ 48] Первые идеи смерти могут вызвать у ребенка мощные аффективные реакции. Четырехлетняя девочка плакала в течение двадцати четырех часов, узнав, что все живые существа умирают. Ее мать не в состоянии была ее успокоить иначе, чем дав торжественное обещание, что она, маленькая девочка, никогда не умрет. У этой же девочки в пятнадцать лет развились приступы длительного и крайне тяжелого истерического кашля. Психоанализ показал, что в действительности она наказывала себя за бессознательные желания смерти по отношению к матери, сестре и братьям. Она видела себя пораженной туберкулезом и умирающей… [264]
Эта история воспроизводит, в более экстремальной форме, опыт матери Джейн и, чуть раньше, самой Джейн. Одна из наших записей также рассказывает о том, как мать обнаруживает, что должна дать ребенку какую-то гарантию – вариант отрицания, – чтобы помочь ему пережить трудный момент:
...[ДЗ 46] Ричард (5 л. 1 м.) с недавних пор во время купания жаловался и печалился на тему смерти. Вчера, ныряя в своей ванне, он игриво рассуждал о возможности никогда не умереть, жить тысячу лет и т. д. Сегодня – Р.: «Вдруг я буду один, когда умру. Ты будешь со мной?.. Но я не хочу быть мертвым, никогда». Несколькими днями ранее, когда он как будто боялся того, что не знает, как умирать, м. сказала ему, что ему не следует беспокоиться, потому что она умрет раньше и он будет знать, как это делается. Казалось, это его успокоило. Но теперь м. уверила его, что будет с ним, когда он умрет, и добавила: «Но ты еще долго не умрешь, Ричард. К тому времени, когда ты умрешь, ты будешь все это понимать». В ответ его серьезное, несчастное лицо постепенно расплылось в улыбке, и он сказал: «Хорошо. Я беспокоился, а теперь я могу быть веселым». Он стал прыгать на коврике в ванной и петь. Через несколько минут – Р.: «Хорошо бы я мог видеть сны днем». М.: «Что бы ты хотел, чтобы тебе приснилось?» Р.: «О том, как мы идем в магазин и покупаем вещи».
При аналогичной ситуации в семье Кац мать чувствовала себя вынужденной перед лицом тревоги ребенка отрицать его смертность:
...[ПИ 49] Теодор (5 л. 2 м.) «Животные тоже приходят к концу?» М.: «Да, животные тоже. Все, что живет, приходит к своему концу». Т.: «Я не хочу прийти к концу. Я бы хотел жить дольше всех на земле». М.: «Тебе не нужно умирать, ты можешь жить вечно».
В обсуждении этого протокола профессор Дэвид Кац написал: «Мы пытались, насколько возможно, оградить детей от каких-либо представлений о смерти, особенно смерти человеческих существ. Зачем было расстраивать их мыслями о смерти, которая неизбежно была бы воспринята ими как нечто крайне таинственное и ужасное, если бы они услышали о ней, не имея никакого утешения, которое бы их поддержало… Но было суждено, чтобы в очередной раз непрошеный помощник нарушил наши планы… Когда мама дает ему правдивый ответ, Теодор впервые обнаруживает страх смерти… Видя его страдание, м. решается успокоить ребенка в своей заключительной фразе» [265] .
