Геннадий Кульчитский - Ваш ребенок. Как уберечь от наркотиков
Никто из специалистов не отрицает важности вторичной профилактики наркомании: своевременного выявления, лечения и реабилитации наркомана, выключения его из активного потребления и тем самым предотвращения расширения круга наркопотребителей. Но, на мой взгляд, многие специалисты глубоко заблуждаются, когда считают, что система своевременного выявления хорошо отработана еще в советское время.
Первое, что нужно сделать, – исправить грубейшую ошибку, допущенную при подготовке и утверждении уголовного кодекса. Нельзя судить наркомана, по сути своей, больного человека, что признано на международном уровне в любой демократической стране, ни за первый, ни за второй и ни за десятый раз его поимки с «дозой» или на «точке».
Наркомана нужно не судить, его нужно лечить. Наркоман не должен сидеть в тюрьме за рецидив своей болезни, он должен быть обеспечен лечением. Тюрьма – исправительное учреждение, а не лечебное, она не решает вопросов снятия психической зависимости, а, может, даже усугубляет. Я встречал такую информацию, что из 100 наркоманов, отбывающих наказание за потребление наркотиков, 90 опрошенных на вопрос: «Есть ли у вас желание принять наркотик после освобождения?» – ответили утвердительно.
А Ростислав был под следствием. Следствие было длинное и очень нервотрепное для меня и для его матери, моей жены Капы. В периоды нервного срыва, она кричала мне в лицо: «Неужели я всю жизнь буду жить с этим наркоманом?! За что мне это?! Разве я заслуживаю такую жизнь?! Ну сделай что-нибудь!»
Затем был суд, простой, в подчеркнуто деловой манере. В результате Ростислав получил первую судимость и условный срок.
Прощение
Капа шла между двумя путями вдоль железнодорожного полотна по направлению к платформе. С правой стороны стояла электричка, на которую ей нужно было успеть, оставалось обогнуть только один ведущий вагон. И вдруг сзади она услышала натуженный, давящий на уши, вой сирены, она оглянулась и увидела поезд, который приближался к ней на страшной скорости. Капа опешила, она растерялась.
Первая мысль была: бежать вперед и обогнуть этот оставшийся вагон. Но она вдруг поняла, что уже не успевает это сделать, и, парализованная этой мыслью, неподвижно стояла между путями, с какой-то непонятной покорностью ожидая приближения несущегося как будто бы на нее поезда. В испуге она закрыла лицо руками, зажмурила глаза. Все произошло в доли секунды.
Налетел поезд, и страшным порывом ветра ее отбросило на электричку. Она не успела даже понять, что произошло, она уже не чувствовала удара, не чувствовала, как от удара об электричку была сломана ключица, как было поломано несколько ребер и сломана челюсть… Она больше ничего не чувствовала… Стало тихо и темно…
Теперь она, как бы откуда-то сверху, через какой-то прозрачный серо-голубой купол, видела, что поезд со страшным железным скрежетом вдруг стал останавливаться и остановился совсем. Откуда-то появились носилки, какие-то люди укладывали ее искалеченное тело уже в грязном и рваном любимом ее дорожном платье на носилки и втаскивали в тамбур поезда. Она смотрела и, ей казалось, что это кто-то другой смотрит на ее тело. Ей не хотелось на это смотреть, и она как бы отвернулась. Куда-то исчез купол…
Потом она видела себя в белой одиночной палате, напичканной какими-то незнакомыми приборами, похожими на осциллограф, рядом стояла стойка с капельницей. Эта картина долго не менялась, появлялись и уходили какие-то незнакомые люди в белых халатах… Эти видения появлялись и куда-то исчезали…
Временами она приходила в сознание и удивлялась, как это произошло с ней такое, она всегда считала, что такие неприятности происходят только с другими.
И еще ее удивляло, почему она в палате одна, почему нет рядом мужа, ведь он не мог ее здесь бросить одну, это так на него не похоже. Он обязательно должен быть здесь, с ней рядом, он всегда был рядом, особенно когда ей было трудно.
Ей было непонятно, почему не приходят Андрей, Ростислав. Ростика она особенно хотела увидеть. Она хотела ему сказать очень многое. Она хотела ему сказать, что она его любит, несмотря ни на что, несмотря ни на какие неприятности, несмотря на то, что он порой забывал поздравить ее с днем рождения, с 8 Марта. Просто он очень несчастный…
А еще она хотела у него тоже попросить прощения, что не всегда его понимала и не всегда беззаветно его любила. Просто она не была идеальной мамой, вот и все… Она хотела ему сказать, что его невезение, неудачи когда-нибудь окончатся и что у него все еще будет хорошо… Она хотела ему сказать слова прощения, что она простила ему все. Капа мучилась от того, что не могла сказать Ростику, что она знает, что он ее тоже любит, свою мамочку, но не умеет это показать, не найдет слов, удачного момента, чтобы ей это сказать. Может быть, он сам не понимает, как он ее любит, но она знала, что он это когда-нибудь поймет. У него добрая душа… Это он сам выбрал себе мамочку…
На третий день Капы не стало…
Она всегда считала смерть чем-то таким, что происходит только с другими, она не почувствовала ее приближения, она до конца не верила, что это произойдет с нею так быстро.
Перед смертью мать простила Ростиславу все.
Часть II Наша дорога в независимость
Поиски пути
После очередной, не помню, какой по счету, детоксикации, Ростислав заканчивал лечение. Надвигались праздники, некоторых больных, по заявлению под поручительство родственников, отпускали на праздники домой.
Ростислав тоже просился домой, при этом, как всегда, приводил весомые аргументы и, конечно, обещал, что все будет нормально. Я поддался на уговоры, лечащий врач тоже не возражал, но предупредил, что выписка будет производиться только в случае отрицательных результатов тестов. Кроме того, врач предупредил, что будет тест на наличие опиатов с применением блокаторов. При наличии в организме наркотиков лечение будет продолжено.
Ростислав согласился, он прекрасно знал, что такое блокатор, так как одно время принимал его по моему настоянию почти полгода, действие его при наличии в организме опиатов он тоже прекрасно представлял.
Через несколько дней после возвращения в больницу, в день выписки, в моем присутствии и присутствии лечащего врача Ростислав помочился и без всяких колебаний выпил флакон блокатора.
...Комментарий специалиста
Блокатор может применяться при тестировании для подтверждения отсутствия опиатов в организме.
Пока доктор проводил тестирование на моче, я наблюдал за Ростиславом. Вначале c ним все было вроде бы нормально, но через несколько минут он начал зевать. И тут я отвлекся, меня ошеломили результаты тестов, я не верил своим глазам: барбитураты – есть, амфетамины – есть, опиаты – есть.
Пока мы повторяли тестирование, Ростислав вышел из комнаты. Повторное тестирование дало тот же результат! Прибежала сестра и сказала, что Ростиславу плохо, он сидит на ступеньке возле туалета. Мы с доктором побежали к нему. Он был бледен, тяжело и часто дышал, лицо блестело от пота, глаза слезились. С моей помощью он еле встал на ноги. Вдвоем мы отвели его в палату и положили на койку. Его состояние ухудшалось, начались непроизвольные сокращения мышц спины, судороги, доктор связывался с реанимационным отделением. Пока Ростислава несли в реанимацию, он хватал ртом воздух, тяжело дышал и время от времени неестественно сильно выгибался на носилках, я шел рядом и поддерживал его, чтобы он с них не свалился…
На следующий день к обеду он был снова в своем отделении. Врач реанимации сообщила, что Ростислав ей признался, что принял метадон. После выписки из больницы я спросил Ростислава:
– Что ты принимал?
– Метадон.
– Что тебя толкнуло на это?
– Ребята узнали, что я лежу в больнице с «алкашами и психами», не могу спать, и угостили.
– А отказаться ты не мог?
– Взял на всякий случай, про запас, а принял потому, что не мог заснуть ночью.
– Почему же тогда не отказался от налтрексона?
– Прошло уже полсуток, да и доза метадона была пустяшная, я был уверен, что все будет нормально.
– А барбитураты, а психостимуляторы откуда? На них ведь тоже тест положительный.
– Больше ничего не принимал, клянусь! Наверное, «бодяжат» барыги, чтобы меньше метадона, метадон-то дороже, но чтоб «перло» не хуже.
– Завтра в метадон подмешают крысиный яд, и тебя угостят! Ты возьмешь и примешь этот метадон?
Этот вопрос остался без ответа.
До какой же степени у наркомана тяга к наркотику сильнее здравого смысла, разума, страха смерти!
Я еще раз убедился, что наркоман признает только один страх – страх перед ломкой, все остальные страхи не для него, это пока вымышленные страхи, а здраво мыслить в предвкушении принятия наркотика наркоман, как правило, не может!
Я понимаю, что причина его поступка кроется в том, что мотивация лечения была очень слаба, а способность и готовность перенести даже легкие неприятные ощущения, связанные с бессонницей, отсутствуют.
