Евгения Лепешова - Десять родительских ошибок
Часто родители обращаются с вопросами о детских капризах и истериках. Например, могут жаловаться, что ребенок в магазине закатывает скандалы, требуя купить новую игрушку. «Что мы только ни делали…», — говорят родители. И выясняется, что каждый раз они реагируют на одно и то же поведение ребенка по-разному. То вводят запрет на совместные походы в магазин, то решают удовлетворять все желания, «пока ребенку не надоест», то наказывают за малейший каприз и т. д. А скандалы становятся все громче, ребенок — все более нервозным.
Это замкнутый круг! Не имея четко очерченных границ «хорошо — плохо», ребенок испытывает неуверенность, тревожность, напряжение. Капризы от этого только усиливаются. А границы все больше проверяются на прочность, чтобы раз и навсегда понять, что же все-таки поощряется, а что — порицается родителями.
Почему так происходит? Родители опять же могут просто не задумываться о своей тактике воспитания и действовать каждый раз по-разному. Быть последовательным нелегко, для этого нужно постоянно оценивать свои действия. Гораздо проще быстро купить игрушку или перебежать на красный свет, но после этого уверения о необходимости соблюдения правил дорожного движения и о недопустимости скандалов в общественных местах будут для ребенка, мягко говоря, неочевидны. Таким образом, норма тоже становится неабсолютной для ребенка.
Маленькая девочка первый раз в жизни берет в руки тряпку и моет пол. Все вокруг умиляются, хвалят. Так повторяется несколько раз, а потом мама отталкивает дочку от ведра, забирает тряпку и говорит раздраженным голосом: «Иди поиграй, я сама помою, все равно ты плохо моешь, а завтра еще гости придут». Как так вышло, что одобряемое и поощряемое действие вдруг стало так восприниматься? Получается, родители до этого обманывали, когда хвалили? Непростое переживание для ребенка.
Итак, непоследовательность в воспитании и общении с ребенком, в первую очередь, лишает его уверенности в стабильности мира, границ и чувства безопасности.
Расхождение слов с делом у родителя: «Мне можно, а тебе нельзя»
Есть еще один вариант «двойных стандартов». Вот притча, хорошо его иллюстрирующая.
Одна женщина привела своего ребенка к доктору и сказала: «У моего ребенка привычка есть много сахара, а это плохо». Доктор сказал: «Приведите ребенка ко мне через неделю». Вернувшись домой, мать подумала, что доктор, наверное, будет в течение недели готовить лекарство. Через неделю они снова посетили доктора. Врач взял ребенка на руки, посмотрел ему в глаза и сказал: «Дорогое дитя, есть сахар вредно. Больше ты никогда не должен есть сахар. Ты понял?». Это привело мать в замешательство, и она спросила: «Если это все, что вы должны были сказать, тогда почему вы не сказали нам об этом в первый раз, когда мы были здесь? Зачем нам пришлось приходить во второй раз?». Доктор ответил ей: «На прошлой неделе я не был готов сказать это ребенку, потому что тогда у меня также была привычка есть сахар. Только на этой неделе я перестал есть его. Теперь я могу говорить другим людям, что они не должны есть сахар. Слова мои будут иметь силу, так как подтверждены практикой и силой воли и поэтому способны влиять на других».
Известно, что воспитание строится на примерах. Что бы ни говорили родители, но маленький ребенок, в первую очередь, подражает их поведению. Это естественный и самый первый для ребенка механизм обучения и воспитания.
«Почему тебе можно, а мне нельзя?», — слышат иногда родители от ребенка в ответ на какой-либо запрет. Слова «Потому что ты еще маленький» удовлетворят его далеко не всегда, как не всегда можно объяснить эту разницу в правах возрастом. Например, нельзя гулять поздно вечером, потому что улица полна опасностей, от которых ребенку сложнее защитить себя, чем взрослому. Но как объяснить, почему ребенку нельзя пользоваться нецензурной лексикой, а папе можно? Просто потому что он взрослый? То есть это такая особая привилегия взрослого человека? Такое объяснение не пройдет… Точнее, может ребенок и станет чуть сдержаннее, но силу это самое «нельзя» уже иметь не будет.
Если папа использует подзатыльник как лучший прием аргументации в споре с ребенком, то почему бы ни использовать силу и ребенку в общении со своими сверстниками? Сколько бы слов потом ни было сказано о том, что «драться — нехорошо», настоящий урок усвоен. Дети учатся на примерах близких людей.
«Как ты смеешь так говорить с бабушкой?» — возмущается мама пятилетнего малыша, которая несколько часов назад сама нелестно отзывалась о свекрови в телефонном разговоре с подругой.
Дети очень тонко чувствуют фальшь и хорошо умеют воспринимать истинные послания родителей. Например, иногда родители, находясь в ссоре, стараются сохранять видимость хороших отношений. Порой обижаясь за что-то на ребенка, пытаются сделать вид, что все в порядке. Эти расхождения не уходят от внимания даже совсем еще малыша и вызывают довольно серьезное смятение в его душе. Он ощущает, что что-то не так, но слышит совсем другое. В итоге он не знает, доверять ли ему своим чувствам, и сомневается, а стоит ли, вообще, быть искренним.
Воспитание в обстановке двойных стандартов неэффективно. Максимум, что усвоит ребенок, это правило: «Говори одно, а делай другое». Ведь именно это послание, на самом деле, транслируют ребенку в такой ситуации.
Немного о воспитании вежливости: «Зачем нужны эти церемонии?»
В некотором смысле вежливость — сама по себе двойной стандарт. В каком бы мы ни были настроении, как бы ни относились к тому или иному человеку, но правила общения предписывают нам необходимость здороваться, прощаться, говорить «спасибо» и «пожалуйста» и т. д.
Тем не менее, взрослый человек обычно умеет пользоваться вежливостью лишь как инструментом, необходимым в общении. Даже здороваясь с неприятным для себя человеком, мы не совершаем никакого предательства себя, не перешагиваем через свою личность. Мы умеем оставаться в своих мыслях, говоря вежливые слова, если у нас нет сейчас желания открываться другому по каким-то причинам. И в этом нет ничего страшного.
Очень важно учить ребенка подобному умению, правильно подавать необходимость соблюдения формальных правил общения. Ведь зачастую получается, что мы учим ребенка улыбаться и мило общаться с кем-то, а вечером в кругу семьи сами же ругаем этого человека. Понять это маленькому ребенку очень сложно. Почему он должен делать вид, что хорошо относится к человеку, который ему неприятен? Почему должен улыбаться и бойко отвечать на все вопросы взрослых, если нет настроения это делать?
Для большей ясности этой рекомендации приведу пример из консультативной практики. Родители пятилетней Кати обратились с проблемой застенчивости ребенка. Дома Катя была активной, веселой, общительной девочкой, а при общении с незнакомыми и малознакомыми заметно напрягалась, волновалась и закрывалась. Это было заметно, и когда Катя пришла вместе с родителями для диагностики. Она села в кресло, сжавшись в комочек, и закрыла лицо руками. Было видно, что необходимость контакта с новым человеком для Кати, в самом деле, серьезное испытание. Родители Кати объяснили, что проблемный момент связан для них с общением с некоторыми родственниками и соседями. Катя прячется, не здоровается, не отвечает на вопросы взрослых, из-за чего, по словам мамы, на них стали уже «косо поглядывать». С одной стороны, им неудобно перед посторонними людьми, да и не хочется, чтобы дочь стала белой вороной. Девочка сама понимала, что отличается от других, переживала от этого, но сделать пока ничего не могла. Стремясь избежать лишнего внимания, она таким образом только привлекала его к себе. С другой стороны, родители видели, что насильно толкать дочь к общению неразумно, что это вызывает серьезное напряжение и тревогу у ребенка. Совместными усилиями был найден следующий выход.
В игре и беседе Кате рассказали про некоторые «вежливые слова», которые нужно просто заучить и произносить в нужных ситуациях. От девочки перестали требовать «общаться», «улыбаться», «поговорить с тетей», «поиграть с девочкой» и т. д. От нее ожидали лишь произнесения конкретных слов. Было очень важно донести до Кати эту тонкую грань, объяснить понятным ребенку языком, что вежливые слова иногда, наоборот, помогают нам защищаться и остаться наедине с собой, не открываясь общению. Таким образом, от ребенка уже не требовалось стать другой, не такой, какая она есть. Не требовалось что-то играть, общаться против воли, ее чувства были признаны важными. Надо признать, что наличие такой защиты и принятия само по себе повлияло на коррекцию Катиного поведения. Общение с незнакомыми перестало вызывать ту сильную тревогу, что была раньше, и девочке стало проще открываться в общении, говорить с малознакомыми людьми.
