Маллика Чопра - Всё, о чем ребенок хочет спросить… и спрашивает
«Но я думала, что пистолеты – это плохо». Я поняла, что это мы с Сумантом сформировали у нее такое представление, поговорив с ней об оружии, когда Тара случайно увидела его по телевизору – и в детском сознании Тары пистолеты обозначились как что-то плохое.
«Иногда даже хорошие люди пользуются пистолетами, когда у них нет другого выбора». У меня было ощущение, что я говорю ерунду.
Мы с Тарой продолжали диалог, обсуждая произошедшее с нами, а Сумант и моя мама помогали мне, пытаясь осторожно и вдумчиво ответить на мучившие ее вопросы.
Чтобы разобраться в этом происшествии, Таре буквально понадобилось несколько месяцев – месяцев вопросов, подтверждений того, что черный человек хороший, месяцев подробного обсуждения этого случая и все тех же вопросов. Даже год спустя, когда кто-то упоминал в разговоре Майами, Тара отзывалась: «Мама, а помнишь, как тот черный человек стрелял из пистолета?» Немного помедлив, она добавляла: «Он был хороший и защищал нас, но ему пришлось пользоваться пистолетом».
Я до сих пор думаю – все ли я тогда правильно объяснила Таре? Все произошедшее только подтверждает, насколько каждое взаимодействие ребенка с внешним миром влияет на его мировосприятие, и я надеюсь, что, постоянно повторяя Таре, что тот черный человек был хорошим полицейским, я сформировала у нее прочные позитивные ассоциации и мнение об обществе.
Мне бы хотелось воспитать в Таре и Лиле открытость, сострадание и терпимость – а для этого мне требуется проявлять терпение, отвечая на их вопросы, не бояться трудных вопросов и тем самым помогать им усваивать те или иные вещи в их собственном темпе.
46. Почему мне нельзя купить туфельки, которые я хочу?
Как-то я повела девочек в магазин покупать туфли; они обе любили туфельки – Тара всегда хотела розовые, а Лила просто приходила в экстаз, находясь в помещении с бесконечными рядами туфель.
Тара выбрала для примерки две пары туфелек, а Лила в это время бегала по магазину, напевая: «Туфельки! Туфельки!» Не успела я даже посмотреть на цену, как продавец уже удалился в подсобку, чтобы поискать размер Тары.
Когда он помог Таре одеть первую пару, я заметила, что моя искушенная в моде дочка выбрала очень стильные и дорогие дизайнерские туфли. Продавец рассыпался в похвалах этим прекрасным туфелькам – мол, она в них настоящая принцесса. Тара сияла от гордости, а я в сомнениях наблюдала за происходящим.
«Тара, примерь и другие туфельки», – предложила я, но когда она их надела, энтузиазма у продавца поубавилось, как, впрочем, и у Тары – хотя эти туфельки тоже были розовыми и блестящими.
Тара посмотрела на меня и твердо заявила, что хочет ту дизайнерскую пару; посмотрев на цену, я чуть не упала – они стоили дороже, чем все туфли, которые я когда-либо покупала себе.
«Малышка, я не думаю, что мы можем позволить себе эти туфли. Давай купим другие».
Глаза Тары наполнились слезами, она судорожно прижала к себе дизайнерские туфли и дрожащим голосом сказала: «Но я хочу эти». Я видела, что продавец, стоявший рядом, улыбается. Я же почувствовала, что надвигается гроза.
Как мать, меня часто мучило желание дать своим детям все, что они захотят, но с другой стороны, мне было важнее привить им ценности, значимые для меня самой.
«Тара, мы не будем покупать эти туфли. Если ты не хочешь другие, мы поищем еще, пока не найдем те, которые ты захочешь», – твердо сказала я.
«Но я хочу эти туфли!» – заверещала она в ответ; теперь уже по ее щекам бежали слезы, Лила даже перестала петь свою песенку про туфельки.
«Тара, эти туфли слишком дорогие, мы их не купим».
«Мне все равно. Что значит дорогие? Я хочу их сейчас!» – не унималась она. К этому моменту продавец уже осознал, что здесь ловить больше нечего, и сосредоточился на других клиентах.
Я села и посадила Тару к себе на колени. «Дорогие – значит, что они стоят слишком много денег, а маме и папе приходится очень много работать, чтобы заработать деньги, чтобы мы все могли жить в красивом доме, есть хорошую еду и покупать тебе и твоей сестре особенные вещи».
«Но, мама, я правда хочу эти туфли, они очень особенные!»
Я продолжила: «Я знаю, что они особенные, Тара, но нам приходится выбирать, на что потратить деньги: если мы купим эти туфли, тогда, возможно, нам не хватит на ужин, или на теплый свитер, или на новую куклу для тебя. Или на новые туфли для твоей сестры – а это было бы некрасиво, не так ли? Нам нужно решить, что для нас важнее».
«Мамочка, эти туфельки – самая важная для меня вещь; я больше ничего не хочу, я не хочу ужин – я хочу только эти туфли». Тара так просто не сдавалась.
«Я знаю, что ты хочешь эти туфельки, дорогая, но иногда, когда мы чего-то по-настоящему сильно хотим, как вот эти туфли, мы не можем сразу это получить. Иногда нужно подождать, чтобы получить это, или решить для себя, что это не так уж и важно. И если даже ты решила, что не хочешь ужинать, то твоей сестре ужин необходим. Разве это не важно?»
Тара все еще была расстроена, но туфли все же поставила обратно. Я решила, что пора уходить, пока не разыгралась еще какая-нибудь сцена.
В машине Тара сидела тихо. «Ты в порядке, малыш?» – спросила я.
Она все еще дулась, но явно обдумывала произошедшее.
И наконец она сказала: «Может быть, после ужина мы сможем пойти в другой магазин и поискать там какие-нибудь красивые туфельки для меня и Лилы. Которые не такие дорогие».
Хорошая идея, подумала я, улыбаясь.
Вопрос вашему ребенку
Когда ты хочешь сразу две вещи, как ты выбираешь среди них одну?
47. Почему ей нельзя сидеть с нами?
Когда мы гостили в Индии, к Таре в гости пришла поиграть ее подруга. Эта подруга, которой тоже было четыре года, пришла к нам в дом со своей ая (нянечкой). Ее ая, девушка лет пятнадцати, была из бедной семьи и присматривала за подругой Тары днем и ночью: она была ее постоянной спутницей, помогала ее матери и удовлетворяла все потребности маленькой девочки. Ухаживая за подружкой Тары, эта девушка имела возможность содержать себя и всю свою семью, и, весьма вероятно, это избавляло ее от тяжелых жизненных ситуаций, в которые может попасть молодая бедная девушка.
Когда мы сели обедать, ая стояла у дверей, наблюдая за тем, как мы едим. Когда ее маленькая подопечная роняла еду на пол, девушка мгновенно приближалась, подбирала то, что упало, и просила девочку есть аккуратней, а потом со смущенной улыбкой она возвращалась к дверям.
«Мама, почему она не ест с нами?» – спросила Тара после того, как ая второй раз убрала что-то с пола.
Что было ответить на это? Мне надо было собраться с мыслями.
В обществе, где социальная иерархия формирует основу экономики, культуры и человеческих отношений, подобная ситуация не выглядит из ряда вон выходящей. И эта система даже как будто эффективно работает, удовлетворяя нужды и способствуя выживанию различных классов общества.
Не успела я ответить, как подружка Тары рассмеялась: «Ей нельзя сидеть с нами!» Тара еще больше растерялась и посмотрела на меня в ожидании ответа.
Ее подруга продолжила: «Она должна есть в кухне, когда мы закончим есть».
«Мама, а почему она должна есть отдельно?» – снова спросила Тара.
Я понятия не имела, что ответить – вопрос был слишком серьезный, и он касался того, во что я верила сама, и того, чему я хотела бы научить своих детей в общении с миром.
Должна ли я привить им мысль о том, что некоторые вещи следует принимать такими, какие они есть? Что важно уважать разные традиции?
Или я должна поощрять в них стремление задавать вопросы и пытаться изменить порядок вещей? В конце концов, если бы никто не задавал вопросов, разве определенным людям не приходилось бы до сих пор сидеть в конце автобуса, и имели бы они сейчас возможность прийти в ресторан в своей родной стране?
Я посмотрела на лица двух невинных девочек, в их глаза, устремленные на меня. «Детка, я думаю, что ая сначала хочет помочь поесть твоей подруге, а потом, когда та доест свой ужин, ая сможет с удовольствием поесть сама». Я знала, что говорю полуправду, но в тот момент это казалось лучшим выходом.
«Нет, тетушка, – возразила не по годам осведомленная подруга Тары, – она должна сначала помочь мне, а потом, когда я закончу, она сможет поесть в кухне». К такому повороту я не была готова.
«Вообще-то, она сама решила заботиться о тебе, – твердо ответила я, – и мы должны всегда уважать ее выбор, так же, как уважаем выбор друг друга».
Подруга Тары только пожала плечами и продолжила есть; я видела, что Тара пытается осмыслить этот разговор и мои слова.
И признаюсь, я была потрясена – потрясена напоминанием о том, что мир настолько сложен, что в нем столько разных точек зрения и взглядов на жизнь. Я почувствовала, какая это огромная ответственность – быть матерью – матерью, которая должна сформировать мировосприятие своих детей. Проблема была в том, чтобы донести до детей свою точку зрения, при этом не осуждая других людей за их взаимоотношения с миром. Мировосприятие подруги Тары было сформировано ее родными и обществом, и я понимала, что, в известном смысле, я должна уважать ее мнение. Но в то же время я должна была показать своим детям, что готова отстаивать свои убеждения – чтобы они научились отстаивать свои собственные идеалы. Я надеялась, что, познавая мир вместе, не боясь задаваться трудными вопросами, мы сможем вместе расти, развиваться и учиться.
