Конни Брук - Бал хищников
Под непрерывным понуканием Милкена некоторые буквально перегорали и даже теряли ощущение реальности (одного трейдера, как рассказывают, застали под столом, когда он жевал телефонный провод). Таких людей обычно переводили на менее напряженные операции или устраивали в другие фирмы, где они служили интересам Drexel. Считанные единицы уволились сами еще в молодом возрасте. Чарлз Кози, сотрудник Милкена со времен Drexel Firestone, ушел из фирмы в 1981 году и обосновался в Исламораде во Флорида-Кейс, чтобы посвятить себя рыбной ловле.
В 1985 и 1986 годах Джозеф провел настоящую кампанию по найму в масштабах всей фирмы как часть своего плана повышения ее мощи и компетентности. В начале 1986 года он набирал кадры, руководствуясь одним ориентиром – Goldman, Sachs, которая, по его мнению, была единственной, кроме Drexel, высокоприбыльной частной фирмой на Уолл-стрит. Если бы Drexel стала открытой компанией, ее акционеры (акции фирмы широко распространялись среди сотрудников, и всех держателей было примерно 1800 человек) обрели бы настоящее богатство.
Осенью 1986 года Джозеф мог не без гордости перечислить свои звездные приобретения: Мартина Сигела, которого он, наконец, уговорил перейти из Kidder; Сэма Аантера и Майкла (Джека) Каглера из Merrill Lynch; Джеффри Бека из Oppenheimer and Company и Роберта Панджиа из Kidder. Брюса Вассерстайна, звезду отдела слияний и приобретений First Boston (потом он ушел оттуда и открыл собственную фирму), и Майкла Циммермана, многообещающего сотрудника Salomon Brothers, который вскоре станет там одним из руководителей отдела слияний и приобретений, заловить не удалось. Но Джозеф не терял запала: «В тот день, когда Drexel получит последнюю лучшую кандидатуру на последнее оставшееся место, мы победим», – обещал он.
Drexel предлагала мешки денег не только суперзвездам. Даже на невысоких должностях ее сотрудники получали столько, что зарплата в других фирмах казалась, как однажды заметил Мартин Сигел, «жалким кусочком маргарина». Вот типичная история, произошедшая с аналитиком из Donaldson, Lufkin and Jenrette (DLJ). Эта компания наняла его после Гарвардской школы бизнеса за 80 тысяч долларов в год. После года работы он проявил хорошие (но отнюдь не выдающиеся) способности, занимался сферой здравоохранения и получал вместе с премией около 110 тысяч. Тем временем Drexel взяла группу корпоративных финансистов из Kidder со специализацией по медицинскому бизнесу, но у них не было аналитика. Drexel решила пригласить аналитика из DLJ и предложила ему 350 тысяч в год. По словам управляющего DLJ, аналитика вполне устраивали работа в этой фирме и зарплата; он никогда не думал, что на подобном месте можно получать втрое больше. Но когда поступило предложение от Drexel, он, естественно, не смог противиться соблазну.
К осени 1986 года стало ясно, что Drexel, одерживая победу на Стрит и рекламируя себя как самую крутую фирму – такую, которая культивирует нетрадиционные новаторские методы и где человек талантливый и энергичный может заработать практически неограниченное количество долларов, – набрала невероятно сребролюбивых людей и сама оказалась неспособной насытить их аппетиты.
Специалист по инвестициям Деннис Левин был человеком настолько обаятельным и веселым, что на фоне этих ярких качеств его интеллектуальные способности как-то не бросались в глаза. Тем не менее он считался весьма крупным авторитетом в области слияний и приобретений. Когда Левину не дали должность управляющего директора в Shearson Lehman и он решил уйти, то сразу получил предложения из первоклассных инвестиционно-банковских фирм. Аукцион выиграла Drexel, обещавшая 33-летнему специалисту миллион долларов в год.
12 мая 1986 года Левина арестовали, заковали в наручники и отправили на ночь в исправительный центр «Metropolitan». Комиссия по ценным бумагам и биржам обвинила Левина в том, что он получил 12,6 миллиона долларов прибыли в 54 сделках путем противозаконного использования конфиденциальной внутренней информации. В июне Левин признал свою вину по четырем пунктам обвинения и согласился сотрудничать с государственными органами в дальнейшем расследовании.
Скандал потряс Drexel. «Случай более чем неприятный, – заявил в интервью „Business Week" председатель правления Линтон. – Это все равно, как если бы кто-то залез в ваш дом. Чувствуешь себя словно в грязи». В самой фирме дело Левина стало темой черного юмора. «Знаете, почему Майк выгнал Денниса? – съязвил один инвестиционщик. – Потому что от человека, который в 54 сделках добыл всего двенадцать миллионов, прока не будет».
Скандал быстро отозвался на всей Уолл-стрит: на основании показаний Левина были предъявлены обвинения его соучастникам – инвестиционщикам из Shearson Lehman, Lazard Freres, Goldman, Sachs и одному юристу из Wachtell, Lipton. А в течение нескольких следующих месяцев начались еще два процесса, не связанные с делом Левина, против сотрудников Drexel. Арбитражера Роберта Солсбери обвиняли в причастности к другой группе, использовавшей внутреннюю информацию, а Антонио Гебауэра, старшего вице-президента в растущем отделе международных финансов, – в присвоении средств с клиентских счетов, когда он еще служил в Morgan Guaranty Trust Company. Милкен нанял Гебауэра для работы над проектом по долгам стран третьего мира (Милкен рассчитывал найти для них нестандартный выход из кризиса, который по эффективности мог бы конкурировать с первичной эмиссией «мусорных» облигаций). И Солсбери, и Гебауэр признали свою вину.
Руководство Drexel подчеркивало, что все трое – Левин, Солсбери и Гебауэр – проработали в фирме меньше года и их противозаконная деятельность началась (а в случае Гебауэра полностью свершилась) еще до прихода в Drexel. Кроме того, разраставшийся скандал касался не только Drexel: волей обстоятельств Drexel впервые оказалась в почетной компании с Goldman, Sachs; Lazard Freres; Morgan Guaranty и Wachtell, Lipton.
К осени 1986 года шок от дела Левина – несомненно, самого значительного лица из всей троицы – начал понемногу проходить. Скоро, надеялось начальство Drexel, о Левине забудут, он исчезнет из общественной памяти столь же безвозвратно, как исчез из анналов фирмы. Глянцевый отчет за 1985 год сотрудникам раздали как раз перед арестом Левина; его тут же затребовали назад, перепечатали, и на месте улыбающегося Денниса Левина появилась фотография Мартина Сигела.
Сигел пришел в Drexel из Kidder в феврале 1986 года и был человеком Джозефа, а не Милкена. Летом 1985 года Сигел несколько раз встречался с Джозефом, а в октябре отправился на Западное побережье познакомиться с Милкеном. Милкен произвел на него почти устрашающее впечатление: эксцентричный, неспособный и минуты посидеть спокойно, без умолку сыплет идеями – словно бенгальский огонь. Милкен заявил: «Как только вы начнете подсчитывать, сколько уже заработали, вы мне больше не нужны. Значит, у вас пропал голод». Сигел решил, что Милкен задумал стать самым богатым человеком в мире.
Подобные манеры и настроения не вызывали симпатии у Сигела. Ему было гораздо комфортнее с Джозефом – таким же обходительным, велеречивым, располагающим к себе продавцом, как и сам Сигел. Идея совместного выстраивания финансовой организации мирового класса тоже нравилась Сигелу. Они с Джозефом, рассудил Сигел, строители: ведь удалось же ему самому организовать в Kidder отдел слияний и приобретений практически с нуля, а Джозеф, вооруженный машиной Милкена, действительно способен создать нечто сравнимое с Morgan Stanley, First Boston или Goldman, Sachs. Быть в авангарде такого предприятия – редкая возможность. Джозеф, со своей стороны, считал, что участие Сигела ускорит процесс: Сигел все-таки большой знаток разных защитных приемов при поглощениях, имеет обширный список респектабельных и лояльных клиентов, которые, надо полагать, последуют за ним в любое место, даже в львиное логово Drexel.
Сигел сохранил добрые отношения с Мартином Липтоном: Липтон работал с Сигелом по многим сделкам, отечески покровительствовал ему, и эта дружба не должна была зависеть от обстоятельств. Они особенно сблизились в 1983 году, когда вместе применяли «ядовитую пилюлю» (разработанную Липтоном) для защиты Lenox, Inc. от попытки поглощения со стороны Brown-Forman Distillers Corporation.
Представители других инвестиционных банков, которым Липтон сватал свое изобретение, проявили крайний скепсис. Детище Липтона было лшге уязвимо с юридической стороны, рассуждали они, а в случае успеха могло убить курицу, несущую золотые яйца, – бизнес поглощений. Липтон убеждал Сигела, что его схема продуктивна и что если они применят ее, то завоюют рынок защитных средств. Примерно так потом и вышло. Впоследствии Липтон ужесточил свою позицию, отказался представлять агрессоров в сделках с «мусорным» финансированием и, разумеется, стал одним из самых яростных и открытых критиков того, что саркастически называл «враждебным, „мусорным", двухуровневым разрушительным поглощением».
Теперь Липтон пообещал Сигелу, что, хотя тот и перешел к «гуннам», они не перестанут работать вместе – но лишь в защитных операциях. Так Drexel заполучила не только Мартина Сигела, но впридачу еще и перспективу временных союзов с главным «оборонщиком» в области слияний и приобретений, исконным вождем оппозиции истеблишмента против Drexel. Липтон даже лично курировал заключение контракта Сигела с Drexel.
