Майкл Ридпат - Все продается
Я прикинул. Существуют разные системы подсчета комиссионных; согласно моим расчетам получалось чуть меньше миллиона долларов. Теперь я понял, почему Кэш может позволить себе дорогие игрушки.
– Но я вижу, что ты не такой, как все, – продолжал Кэш. – Ты не боишься рисковать. Если представляется возможность, ты готов поставить на кон большие деньги. Думаю, мы с тобой можем делать крупные дела.
Определенно, на Кэше замыкалась масса рынков облигаций. Ради него и ради таких, как он, я и ушел из своего старого степенного банка. Я не сомневался, что тоже смогу стать крупным игроком на этом рынке. Мы с Кэшем могли бы всех оставить в дураках.
Потом я мысленно стукнул себя по лбу. Наверно, Кэш говорил то же самое всем своим клиентам. Нет, он не специально завлекал их в сети, на Кэша работала его репутация. Но я не мог отделаться от одной мысли: когда Кэш катал своего бостонского приятеля в «мерседесе» с опущенным верхом, он, очевидно, так же презрительно отзывался о своих британских клиентах и партнерах.
– Ты еще сохранил связи с американскими клиентами?
– Регулярные связи я поддерживаю только с одним. У меня с ним, можно сказать, особые отношения. Но если вздумаю возобновить старые связи, мне достаточно поднять телефонную трубку. Клиенты меня не забывают.
На развязке мы свернули на автомагистраль М4. Движение и здесь было довольно плотным, но по крайней мере не было пробок. Кэш перестроился в правый ряд и, сигналя фарами, обгонял одну машину за другой.
– Каким образом ты попал в этот бизнес? – поинтересовался я.
– Как-то раз в баре я встретился с неким ирландцем. Мы жили в одном районе Бронкса, но прежде я его не видел. Мы быстро нашли общий язык и здорово набрались. Разница между нами была в том, что мне было двадцать лет, и я пришел в джинсах, а ему – пятьдесят, и на нем был дорогой костюм. У него выдался неудачный день. Я ему посочувствовал. Он спросил, чем я занимаюсь. Я сказал, что работаю в скобяной лавке. Он спросил, не хочу ли я поработать в его лавке. Я согласился. Я начал с разноса почты и сам пробивался наверх. Это была постоянная борьба.
– Как тогда было в Бронксе? Не опасно? – спросил я.
– Опасно, конечно, но только для чужаков. В своем квартале ты был в полной безопасности. Любой защитил бы тебя. Сейчас, когда на каждом углу продают крэк, конечно, все изменилось. Раньше тоже были преступления, убийства, но не без причин, а теперь тебя могут убить просто так. Меня от этого тошнит.
Я бросил взгляд на Кэша. Он стиснул зубы, его щеки порозовели. Воспоминания только расстроили его.
– В нашем районе живут умнейшие люди, – продолжал Кэш. – Но страна не обращает на них внимания, не замечает их. Я никогда не забуду, что тот ирландец сделал для меня. Я тебе не говорил, что потом купил этот бар?
– Нет, – сказал я.
– В самом деле купил. Это было прелестное небольшое заведение рядом с моим домом. Несколько лет назад пришлось его закрыть. Когда появился крэк, стало твориться что-то совсем дикое. Но я вывел на Уолл-стрит тридцать ребят. Кое-кто из них уже пошел далеко.
Кэш бросил на меня взгляд и улыбнулся. Он явно гордился тем, чего достиг он сам, и тем, что он помог добиться успеха другим. Я не сомневался, что ему было чем гордиться.
Хенлейская регата оправдала все мои опасения. День выдался самым обычным для июля в Англии. Резкие порывы ветра, ливневые дожди, которые, не успев закончиться, начинались снова.
Очень скоро все перестали даже делать вид, что их интересует регата. В палатке собралось около сотни сотрудников и клиентов банка «Блумфилд Вайс». Все поглощали лососину и запивали ее шампанским. Воздух был настолько насыщен влагой, что, казалось, стало даже трудно дышать. Душную атмосферу палатки дополнял неумолчный шум: стук дождевых капель по крыше, звон тарелок, одновременная болтовня по меньшей мере пятидесяти человек, изредка все эти звуки заглушал чей-то истерический смех – очевидно, результат неумеренного потребления шампанского. Великолепный отдых за городом, ничего не скажешь.
В толпе я заметил высокую Кэти, которая беседовала с группой японцев. Она перехватила мой взгляд, извинилась перед японцами и стала медленно, но верно пробираться сквозь толпу ко мне. О Боже, ее мне только не хватало.
– Надеюсь, вам здесь понравилось, – сказала она.
В ответ я пробормотал что-то насчет того, что прием «Блумфилд Вайс» превзошел все мои ожидания.
Кэти посмотрела на меня и рассмеялась.
– Ужасно, не правда ли? Не знаю, зачем мы все это устраиваем. Впрочем, думаю, некоторым нужен только предлог, чтобы в субботний вечер как следует напиться. Я здесь по обязанности. А вас как сюда занесло?
Я впервые услышал, как Кэти смеется. Ее непринужденный, чистый смех разительно отличался от пьяных воплей, доносившихся со всех сторон. Я решил, что выдавать Роба мне не стоит, и поэтому сказал:
– Понимаете, Кэш очень настаивал.
– Конечно, понимаю, – с улыбкой сказала Кэти. – На работе я сталкиваюсь с ним каждый день.
– Должно быть, это очень интересно, – сказал я.
Кэти сделала гримасу и тут же, держа бокал с шампанским на уровне глаз, снова улыбнулась мне.
– По этому поводу заявлений не будет, – ответила она.
– Вы не знаете, кто тот ваш американский клиент, с которым Кэш и сейчас поддерживает «особые отношения»? Не тот ли ссудо-сберегательный банк, который купил на пятьдесят миллионов шведских облигаций?
Улыбка сбежала с лица Кэти. Я переступил черту дозволенного.
– Теперь я действительно ничего не могу сказать, – резко ответила она, в мгновение ока снова перевоплотившись в сейлсмена в юбке. – Я не имею права обсуждать одного клиента с другим.
Очевидно, она запомнила урок, который недавно преподал ей Кэш. Моему любопытству было суждено остаться неудовлетворенным.
Я отчаянно пытался найти менее опасную тему для разговора, когда рядом со мной откуда-то возник Роб.
– Привет, Пол, – сказал он. Потом он бросил строгий взгляд на Кэти. – Здравствуйте.
– Здравствуйте, – холодно ответила она. – Как дела?
– Отлично.
– Почему вы не отвечаете на мои звонки?
– О, я не знала, что вы звонили, – ответила Кэти.
– Вчера вечером я звонил четыре раза, а днем раньше – шесть раз. Мне отвечала ваша соседка. Она должна была передать вам. Вы получили записку с букетом цветов?
– К сожалению, у моей соседки очень плохая память, – в отчаянии оглядываясь по сторонам, сказала Кэти.
– А что вы делаете сегодня вечером? Может быть, мы пойдем пообедаем?
Кэти наконец перехватила чей-то взгляд в дальнем углу палатки и повернулась ко мне и Робу.
– Прошу прощения. Там стоит мой клиент, которого я обязательно должна увидеть. Пока.
И она ушла.
– Знаешь, мне кажется, она избегает меня, – озадаченно заметил Роб.
Сдержать улыбку было выше моих сил.
– Ты действительно так думаешь?
– Ты ничего не понимаешь. Я тоже не понимаю. Она – чудесная женщина. Мы встречались три раза. Она не похожа ни на кого. Я таких женщин не видел. Между нами что-то есть. В этом я уверен.
– Ты еще не сделал ей предложения?
Обычно девушки убегали от Роба, как только он делал им предложение, но предлагать руку и сердце уже на третьем свидании, пожалуй, быстровато даже для Роба.
– Нет, до этого еще не дошло, – серьезно ответил он. Впрочем, по его виду нетрудно было догадаться, что ждать осталось недолго. – Но я прямо сказал ей, что она мне очень нужна.
– Роб, я уже не раз говорил тебе, останавливай себя, – с отчаянием в голосе сказал я. – Подобным образом ты отпугиваешь уже третью девушку.
– Четвертую, – поправил меня Роб.
В обычной ситуации у меня хватило бы сил утешить Роба. Но эта неделя выдалась крайне неудачной, погода была отвратительной, и мне ужасно хотелось домой.
Я знал, что Кэш уедет не раньше, чем через два-три часа. К тому же мне вовсе не хотелось терпеть его самодовольную болтовню и на обратном пути. Поэтому я вышел из палатки, сел на автобус, доехал до вокзала и на поезде вернулся домой. В поезде, глядя из окна на набухшую от дождей Темзу, я вспомнил Кэти. Там, в палатке, на какое-то мгновение она показалась мне почти нормальным человеком. Такой она мне нравилась. Возможно, подумал я. Роб не такой уж и дурак.
Девятая глава
На рынках еврооблигаций август – всегда мертвый сезон. Причин тому больше чем достаточно. Все европейцы разъезжаются по отпускам, в том числе и те чиновники, которые работают в правительственных агентствах, выпускающих еврооблигации. Летняя жара в Бахрейне и Джидде притупляет инстинкт азарта даже у самых стойких арабов, и многие из них отправляются в Лондон, Париж и Монте-Карло – часто для того, чтобы играть фишками, а не облигациями.
Разумеется, многие лондонские трейдеры и сейлсмены не женаты или хотя бы бездетны. В августе им меньше всего хотелось бы присоединяться к шумным семейным компаниям на пляжах. Но август – лучший месяц для отдыха. Существует неписаный закон – в августе не раскачивать лодку, не дестабилизировать рынок, что заставило бы нас весь месяц думать только о работе. Рынок занимается самоанализом, все составляют планы на первую неделю сентября.
