Хайнц Майнхардт - Моя жизнь среди кабанов
Очень велика была смертность поросят в 1975 г. в первые 3 дня после опороса. Канавы с водой, сырая и холодная погода были тому причиной. Свинья легко перепрыгивала попадающиеся на ее пути канавы, а поросята, следующие за матерью, должны были их переплывать. В результате появились простудные заболевания, и за короткое время из 21 поросенка погибло 9.
В начале мая маленькие зверьки вели ежедневные «сражения» за получение более высокого ранга в группе своих сверстников. Но «сражения» эти носили пока игровой характер. К этому времени наши позиции в стаде настолько укрепились, а доверие к нам возросло, что мы могли свободно ходить среди кабанов. Все они, за исключением двух трехлетних свиней, давали себя трогать. Мы брали на руки поросят, поднимали их вверх, и на нас никто не нападал.
Нам становилось все яснее, что дни пребывания в стаде двух уцелевших годовалых самцов сочтены. По табели о рангах они занимали теперь в стаде самое низкое положение. Самки при возможности кусали их, и эти самцы очень страдали от их преследований. Им оставалось только одно — уйти из стада. Это произошло спустя 3 недели. Покинув стадо, подсвинки поселились примерно в километре от подкормочной площадки (мы носили корм и туда).
Подсвинки-самцы решительно изгоняются самками из семейного союза, как только достигают возраста 18 месяцев, а то и раньше. Мы наблюдали за этим явлением каждый год. Оно стало правилом, которого самки неукоснительно придерживаются. Подсвинки потом какое-то время живут совместно холостяцкими компаниями, но как только наступает гон, эти компании распадаются, так как каждый самец видит в другом своего соперника. С этой поры они ведут одиночный образ жизни, и охотники называют их одинцами. Нашим изгнанникам не посчастливилось достичь этого возраста: через 4 недели они были убиты.
Вследствие того, что молодые самцы после изгнания из стада лишаются опытного вожака (старой свиньи), а также потому, что вынуждены селиться в угодьях, которые плохо знают, они чаще других попадают под выстрелы охотников. Кроме того охота на самцов ведется круглый год, тогда как самок щадят на протяжении большей части года.[3] Все это вместе взятое обеспечивает значительное численное превосходство самок над самцами. В нашем стаде, например, ни один самец не пережил второго года своей жизни. Те же, которые благополучно переходят через этот критический для них рубеж, становятся одинцами. Не придерживаясь постоянного участка обитания, одинцы своими блужданиями по охотничьим угодьям доводят порой охотников до отчаяния. При переходах они почти не придерживаются каких-либо определенных правил: сегодня они здесь, а завтра их можно встретить уже в каком-либо другом районе. Даже мы, ежедневно бывая в охотничьем районе, пришли к тем же выводам. Если бы мы не знали, что в нашем районе после гона прячутся секачи, можно было подумать, что в лесу нет ни одного взрослого самца. Свой осторожный и скрытный образ жизни одинцы прекращают только тогда, когда начинается брачная пора.
Я принят в стадо
В мае 1975 г. произошло событие, которое коренным образом изменило мою дальнейшую работу с нашим стадом кабанов. Мой друг и помощник Мезеберг по ряду причин не смог больше совершать ежедневные поездки на повозке на подкормочную площадку. Он только изредка сопровождал меня. Я стал каждый день ездить на легковой машине в охотничье угодье с тем, чтобы попытаться приучить стадо к новому виду транспорта. Это переучивание оказалось более трудным делом, чем я предполагал. Оно продолжалось 6 недель.
В первый день я вышел из машины метрах в двухстах от подкормочной площадки с тем, чтобы оставшуюся часть пути преодолеть пешком. На мой зов и на громыхание ведра кабаны вышли так же, как они делали это раньше. Затем я начал подъезжать на машине все ближе. Когда до места подкормки оставалось не более 50 метров, я стал приманивать стадо к машине, и через несколько дней кабаны привыкли к машине. Тогда я начал приучать их, чтобы они не убегали от машины, когда я выходил или садился в нее. Стук дверцы машины обращал их в бегство. Но очень скоро они поняли, что эта новая «повозка» не представляет для них опасности. Автомобиль был теперь приравнен к упряжке, и его появление ассоциировалось с понятием: «подкормка прибыла». Но если случайно проезжали поблизости другие машины, кабаны сразу же обращались в бегство. После того как они снова стали регулярно и без опоздания появляться на подкормочной площадке, я решил перейти к новой фазе в моих отношениях со стадом. В середине июня была предпринята первая попытка отвести стадо с помощью приманивания к небольшому водоему, который находился в 500 метрах от лежки. Однако осуществить этот план мне полностью не удалось. Вначале часть стада пошла вслед за мной, но когда нам встретилась большая поляна, кабаны отказались ее пересечь и вернулись назад. Но я продолжал проводить с ними ежедневные прогулки, и спустя несколько дней часть стада отважилась на этот шаг. На берегу водоема я наградил смельчаков кукурузой. С этого дня я стал водить кабанов по разным направлениям, чтобы приучить их узнавать меня и в других местах. Теперь наступила пора, когда я мог повсюду наблюдать за естественным поведением кабанов на лоне природы. Одному школьному советнику из Оберфихтаха удалось таким же образом установить контакт со стадом кабанов еще в 1960 г. Свои наблюдения он опубликовал в 1973 г. в 10-м и 11-м номерах иллюстрированного журнала «Дас Тир». Он писал, что «его» стадо не было приучено к дневному образу жизни. Кабаны сохраняли привычный для них ритм активной деятельности, т. е. ночной образ жизни, что исключало возможность для наблюдения за их определенными повадками. Правда, эта задача перед ним не стояла. Я же хотел, чтобы кабаны принимали меня в качестве равноправного члена стада без всяких приманок. В этом случае можно было бы сопровождать стадо во всех его перемещениях (на жировках, лежках) и снимать поведение кабанов на пленку. Эта цель была достигнута только спустя полгода.
На небольшом красиво расположенном лесном пруду кабаны обычно принимали грязевые ванны, и мне удалось сделать там великолепные снимки такого их поведения. Собственно, я хотел отснять типичные сцены, рассказывающие об их купании. Но вначале они не пожелали предоставить мне такую возможность: как только я привел их к пруду, они сразу оказались на его середине и, проявляя большую сноровку, начали с корнями выдергивать водные растения и носить их на берег. Громко чавкая, кабаны пожирали на берегу корневища, не трогая при этом листьев. На них они просто не обращали внимания.
На этом пруду я был со стадом много раз, но мне не удавалось отснять ни одного метра кинопленки со сценами купания кабанов: когда было светло, они не хотели купаться, а когда темнело и они начинали принимать грязевые ванны, для съемок не хватало света. Получался заколдованный круг! Я решил временно отказаться от этого пруда, но не от своих планов. И тут я вспомнил, что собаки, как известно, очень любят валяться в различных дурно пахнущих отбросах. Разве нельзя испытать это на свиньях?
Во время одного разговора, касающегося подготовки программы телепередачи, редактор дал мне дельный совет, которым он сам не раз пользовался и всегда с успехом. Чудесным средством для исполнения моего плана должно было стать дизельное масло, редактор оказался прав. Спустя несколько дней, вооружившись заступом, лопатой, канистрой для воды и дизельным маслом, я появился в охотничьем угодье. Подобрав удобное для киносъемок место, я вырыл яму и заполнил ее водой, а по краям разбрызгал дизельное масло. Грязевая ванна для кабанов была готова. Успех был невероятный. Когда появились кабаны, они тут же, тесня друг друга, начали валяться в грязи — резкий запах вызвал у них необычайно сильное раздражение. Наконец-то мое терпение было вознаграждено. Через год я уже без всякой подготовки снимал кабанов, принимающих грязевые ванны в упоминаемом мною лесном пруду.
К сожалению, людей, загрязняющих окружающую среду, ничто не останавливает. Они не считаются с тем, что маленькие лесные водоемы имеют исключительное значение для сохранения природы. Спустя некоторое время этот лесной пруд стали использовать для свалки мусора. Это было тем более прискорбно, что этот пруд был единственным водоемом в охотничьем угодье. Если в срочном порядке не будут приняты меры для сурового наказания лиц, совершающих эти безответственные действия, то в скором времени нам ничего не останется, кроме как скорбеть по этим животным, так как они не могут обойтись без грязевых ванн в местах своего обитания и при отсутствии последних покинут охотничье угодье. Поэтому исходя из собственных интересов, охотники должны оберегать закрепленные за ними охотничьи угодья, не допускать внесения в них изменений.
